Ты, случаем, не заболел? волосатая рука несильно отталкивает напарника. Плохо выглядишь. Тогда не трись рядом, а то черт, сейчас вирус какой-то новый ходит. Понос и температура тридцать девять Половина дежурных на больничном.
Я
Фролов хватается за мокрый воротник, как за нечто успокаивающее. Несущая стена реальности. Сам же утопает в пучине немыслимого
Что-то страшное произошло. Не укладывается в голове. Мир падает на плечи титанической массой, раздавливает его. Жар ударяет в голову, прокатывается по телу, пульсирует в горячечных висках. Безмолвные губы хватают сырой воздух, который оседает в воспаленных легких.
Продолжаем ос-осмотр.
Уверен? говорит Денисов. Правда. Если плохо, то
Фролов отрицательно качает головой. Возвращает взгляд к окровавленному лицу. Лицу мертвой Лизы. Надеется, что раны нанесены уже после смерти. Но злое предчувствие не дает покоя.
Поток высвечивает ее правую руку. Приближает изображение, показывает крохотный прокол в месте локтевого сгиба. Неровный, будто бы порванный по краям, частично заросший Ей что-то вкололи перед смертью?
Стоп. Нужно понять. Что произошло этой ночью? Зачем избавляться от тела спустя два года?
Еще у нее нет почки, говорит Денисов. Вырезали. Поток так говорит.
Что?
Может, Рыбацкая?.. Хотя глаз-то еще ладно, мог бы и вырвать его когтем, но нет если бы не контейнер и не почка, то точно был бы мутант. Но почка. Может, чипованый какой слетел с катушек? Трудновато будет найти его спустя два года Не смотрел, никто там не заявлял о побеге?
Фролов с трудом может разглядеть данные, высветившиеся в очках.
Ничего.
Хмм, Денисов закуривает, и, что удивительно, мерзкий запах табачного дыма, проникая через нос в холодные легкие, приводит Фролова в чувство, возвращает в серую реальность; боль, резкая поначалу, проникает в подсознание, превращается в ноющий зуб, окруженный воспалившейся вдруг памятью. Давно у нас не было чтобы чипованый слетал с катушек. Не помню. Я, ведь, когда-то ловил. Может, год назад, или больше
Нельзя сказать точно пока что нельзя, говорит Фролов, а в душе безвременное непонимание, пустота. Неподатливые извилины трещат от натуги. Простейшие мысли требуют великих усилий.
Денисов натягивает прозрачные резиновые перчатки, наклоняется над жертвой.
Что ты делаешь? говорит Фролов.
Сам хочу посмотреть. Не доверяю очкам. Слишком уж что-то здесь не так. Не может быть такой карты тела Если только не
Лизина голова запрокинута. Восковые волосы отбрасывают блеск. Фролов чувствует тошноту с ней трудно справиться. Но он заставляет себя посмотреть в обнажившуюся темноту посреди белой кожи с крохотными точками побледневших родинок.
Не видно термических следов, выталкивает слова из горла. Не похоже, что это не обычные хирургические инструменты.
Чем же тогда? говорит Денисов, выдувая уголком рта бледный клуб сигаретного дыма. Обычным скальпелем? Из стали? Рыбацкая деревня уже лет двадцать так не работает.
Фролов молчит. Поддавшись нахлынувшей пустоте, он отстраняется от тела. Глухие шаги шуршат по мокрому асфальту. Воздух пропитан мельчайшими крупицами влаги. Парапет набережной холодит руки. Следователь всматривается в подсвеченный провал Финского залива, темный, лишенный основы, окруженный и пропитанный потоковыми огнями, едва заметными Фролов выкручивает их на полную, дает разлиться перед глазами. Слепнет в многоголосии смыслов, идей, образов Хочет, чтобы их свет поглотил его мысли Но этого не происходит.
Лиза.
Что произошло?
Почему ты пропала?
Кто убил тебя?
Следственный ИИ высвечивает версии: Рыбацкая деревня (торговцы органами, вероятность 23,5%), судоверфь (контрабандисты, ждущие Рождества в зимней спячке, вероятность 22,3%), свихнувшийся чипованый (слетела программа чипа, к преступнику вернулась купированная агрессия, вероятность 17,8%) дальше все расплывается перед глазами, Фролов не в силах уследить за движением мысли виртуальной машины.
Денисов появляется у него за спиной. Стягивает с волосистых ладоней прозрачные перчатки. Прилипает к парапету, роется в мятой пачке сигарет, выуживает оттуда маленькую смерть.
Приоритет: торговцы органами, говорит Фролов. Она была молодой и здоровой девушкой. Но зачем, тогда
Два года в контейнере? напарник крепко затягивается по подернутой глади Невы пробегает нервная дрожь потоковых огней. Сначала поехали, что ли, позавтракаем. Там потом и заключение экспертов будет. Что. Зачем. Почему. Пока рано говорить, вызывает через полицейскую сеть машину перевозки. Все. Увозите
Да, говорит Фролов, а в голосе его звучит хрупкая дрожь. Но сначала дождемся что скажет начальник станции насчет кораблей.
Глава 3. Баржа
На груди криминалистов светится ярко-красный значок: свернувшаяся в клубок змея. Кончик чешуйчатого хвоста задумчиво извивается, сбрасывает с себя капли дождевой влаги.
В убойном отделе их называют падальщиками. Двое, в желтых биокостюмах (к матовому покрытию цепляются сгустки красного и синего), толкают серую анатомическую тележку. Колёса скрипят, бьют по нервам. Тело Лизы перемещается на гладкую холодную поверхность. Транспортировочная машина уже ждёт.
Ветер гудит: ууу-ууу-ууу, касается липкими пальцами холодной толщи воды, тревожного лица Фролова. Взгляд следователя направлен на коричневую восьмиклинку Денисова. Клетчатая ткань лоснится от влаги.
Как бы ни старался Фролов он не может смотреть на мертвую Лизу.
После: перемещает взгляд к сиянию неистово огромного города, отзеркаленному водной поверхностью. Кажется, будто там, внизу, теплится некий источник света хотя, конечно же, это лишь безжизненная толща воды, которая только поглощает сияние Петербурга перебивающих друг друга фонарей, окон небоскребов, машин на магнитной тяге, рекламы, дронов доставки, вывесок потоковых забегаловок, и всего остального, облепляющего человека со всех сторон, водящего головокружительный хоровод вокруг него страдающего, копошащегося, нелепого, несчастного
Но в скрученных лабиринтах мыслей Фролова безраздельно правит зеленоглазая Лиза. Тёмные волосы, гладкий блестящий водопад, живой вразрез смоляным окровавленным она смотрит на него из глубин прожитых, полузабытых лет ее невозможно коснуться, невозможно ощутить тёплыми пальцами, услышать мягкий тембр ее голоса. Никогда больше.
Все потому, что круг разомкнут, линии разошлись, не пересекутся Ее ладони, прошитые глубокими венами, пальцы тонкие, с маникюром цвета морской волны (как трудно помнить) медленно надевают потоковые очки, поправляют выпавший локон. Сон далёк, глубок, холоден
Тремоло дождя наседает. Следователь ничего не слышит, лишь глухое осеннее величие сна
Она пропала три года, три года а Фролов превращался в чипованого. Нет, не был повинен в преступлении редко, когда даже дорогу перебежит на красный, но в мозгу будто чип пророс. И Фролов становился похож на чистильщика городских коллекторов, исполнителя прощальных аккордов глобального запустения Вроде бы, ел, пил, работал. Простые действия, не уходящие в глубину души. Мир вокруг трещал от пресности, невыразительности
Да есть сестра
Потоковый художник. Но в том-то и дело. Всегда облачена в хитон эфирной капсулы. Если только вечером увидят друг друга несколько десятков минут воссоединения А дальше пустота. Фролову иногда кажется, что сестры нет что ее не существует Будто лишь ее неживая тень ложится на карбоновую стену холодной одичавшей комнаты Глупая, тлетворная мысль, не отпускающая далеко. Короткий поводок натягивается, превращается в гулкую струну кто держит его? кто находится на той стороне?