А Фролов да, он только сейчас вспоминает: у Лизы было такое же украшение. Как же оно называлось? Сейчас и не вспомнишь. Цвет меняется от настроения.
Странно.
Лицо напротив незнакомо Фролову. Пустой взгляд, отрешенность осела на чернеющем дне зрачков. Должно быть, устроилась сюда уже после того, как Фролов в последний раз был здесь.
Лера, Денисов прищуривается, чтобы прочитать имя со слегка выпирающей груди. Ты знаешь Елизавету Васнецову?
Я? озера глаз округляются, зрачки расширяются при упоминании далекого имени, а кольцо в носу резко краснеет. Я ее уже давно не видела.
Когда в последний раз?
Года, не знаю два назад, что-то доходит до неё, какая-то мысль; это видно по вспыхнувшим глазам. Стойте. Только не говорите, что вы вы нашли ее? Лиза жива?
Боюсь, нет, говорит Фролов. Она ее нашли ночью сегодня на
Сегодня нашли ее на набережной, возле судоверфи. Она мертва. И мы хотели бы поговорить с тобой. Вроде как, ты с ней дружила, так?
Ч-что? Этого не не может быть. Я не верю, проглатывает окончания, ставшие вдруг такими труднопроизносимыми, взгляд трусит из стороны в сторону, не-верящий, ищущий свидетельства того, что все это глупая злая шутка. Зачем вы пришли и говорите все это? Это же неправда. Неправда. Она не мо не могла умереть.
Мы из полиции, говорит Денисов. И мы не шутим.
Ее, разве как? глаза совсем влажные. Ее убили?
Денисов похлопывает ладонью по столу.
Да, говорит. Это трудно объяснить. Ее нашли на набережной. Мертва она была уже около двух лет.
Что? ярко напомаженные губы мелко дрожат. И и все это время, все два года, никто об этом не знал? Почему поток не
Должно быть, преступник хорошо умеет скрывать следы, говорит Фролов.
К тому же, Денисов раскачивает восьмиклинкой, в таких больших системах, ну, как поток, всякое случается. У нас так каждый год, много пропавших людей всплывает. Ну так что насчёт неё? Вы хорошо общались?..
Посетители прибывают. Столы заполняются сонными телами: они ускоренно поглощают пищу, в густой тишине, только столовые приборы скрипят и бьются о стеклянные тарелки. Лиц не разобрать, видны только щеки, подбородки, вверх-вниз, перемалывают белок.
И вы об этом так просто? Всякое случается? Вы говорите о мертвых, как о каких-то вещах, как о мусоре Лиза, скажите мне, ее убили?.. скажите, тонкие руки с высеченными будто бы из мрамора пальцами не могут найти места. Беспокойные пальцы, усыпанные дешевыми блестящими кольцами, постукивают по капроновым коленям.
Фролов, поддавшись одной своей догадке, сканирует колечко, болтающееся в носу официантки, и Это кольцо побывало в руках Лизы. Насечки, две микро-линии, крохотные продольные знаки. Ее почерк.
Ему («Артемий, она так иногда его называла, я хочу кое-что подарить тебе») Лиза тоже оставила одну вещичку. Крохотный пульсар, спрятанный в серебряную брошь в виде лазуритовой бабочки. Фролов ей почти не пользовался, а в последний год совсем забыл о ее существовании.
Вы нашли убийцу? говорит официантка, положив маленькие сжатые кулачки на стол.
Денисов отрицательно качает головой.
Пока что нет.
Лицо девочки напряжено. Его бледное полотно кажется Фролову сейчас совсем детским.
Тогда мне не о чем с вами разговаривать.
Вы хорошо ее знали? говорит Фролов.
Да. И что с того? Что это меняет?
Это она, Фролов делает лишний вдох, чтобы вытолкнуть слова из легких, это она подарила кольцо? Разноцветное кольцо. А внутри пульсар, так?.. Можете не отвечать. Я и так это знаю. Ее личный секрет. Особые насечки, которые говорят о том, что человек ей важен.
Кто вы? в глазах отражается испуг, девочка перестает понимать, что происходит. Почему вы знаете это? но спустя секунду, несколько быстрых нот стейтовского гимна, спустя короткое касание уголка влажного глаза маленьким пальчиком с лазуритовым маникюром, спустя одно-единственное движение груди, несмелый вдох лицо как бы ожесточается. В любом случае. Мне не о чем с вами разговаривать. Да, это ее украшение. И что с того? Вы не нашли ее. У вас было два года. И что толку? Какое вам дело до этой безделушки?
Хрупкая девочка пытается встать, но Денисов хватает ее за левое предплечье.
Такое, говорит грузин, хищно скалясь, что мы расследуем убийство. И если ты, черт тебя дери, не будешь нам отвечать отвечать на наши вопросы то мы будем разговаривать с тобой по-другому и совсем в другом месте. Уверен, тебе это не понравится. А что мы найдем на твоем пульсаре? Упаси бог, если что-то незаконное.
Денисов входит во вкус ему становится не так важно: кто перед ним, действительно ли нужен этот допрос, нельзя ли обойтись без него конечно же, нужно было обойтись без него Зачем это? Работать, как сыщики из начала века, у которых на первом месте некое фантомное и необъяснимое «чутье». Но Денисову это нравится. Он почуял след, и теперь бежит, как гончая, не замечая ничего на своем пути.
Официантка кусает губы. Поблекшие озера глаз хранят безмолвие, но это безмолвие тревожно, заторможенно. Нет, думает Фролов, она не причастна к убийству, но
Вы с ней, говорит он, были близки, ведь так?
Маленькие плечики слегка колышутся вверх-вниз.
Ну и что? Какое это имеет отношение к
Что-то здесь не так, говорит Денисов, прошивая девушку острозаточенным взглядом и криво ухмыляясь. Думаю, тут только один выход: арест. Изучим ее пульсар, а потом
Загнанный зверек сжимается, испуганно дышит, громко, натужено дикая природа слишком жестока, Денисов, опасный хищник, ведет охоту. Ему важна лишь гонка, кровожадный дух жаждет веселой игры.
Ну же, говорит он. Выкладывай. Что ты знаешь о Лизе?
Костлявые ладони прячут лицо. Тыльные стороны обвиты темными выпирающими линиями. Потускневшая позолота окольцовывает пальцы.
Дряхлое кафе мелко дрожит. Тремоло хрупких стекол передается на столы, стулья, стены. Скоростной монорельс шуршит на границе восприятия. Темная густая стрела проносится вдали, невидимая, озаренная светом очнувшегося города.
Лиза была сильной, но, почему? говорят распластанные ладони. Я я расскажу, все расскажу, но Как как это произошло? Как она умерла? на секунду зажмуривается и мотает головой; конский хвост приходит в неистовое движение. Нет. Не хочу не хочу знать! ладони замертво падают на фальшивое дерево, побелевшее лицо обмякает, плечи безвольны, податливы. Она страдала? Скажите! мне! она страдала?
Не хочу обманывать, говорит Фролов. Я я не знаю.
Девушка хмурится. Не верит. Но, все же, после нескольких тактов тишины:
Мы с ней мы с Лизой, очень близки. Были. Через поток. Но толстяк, он ненавидит таких. Связь через систему, особенно, с девушкой Понимаете, мне нужна эта работа. Я не могу ее потерять. А он меня выгонит, толстяк этот, если узнает Узнает, что я с ней была связана.
Лучше бы своей жирной рожей занялся, говорит Денисов.
Я я любила ее. Люблю ее Долго искала ее. Но ничего. Ничего. Она будто испарилась. Я до сих пор спускаюсь в поток, чтобы Пытаюсь найти. Хотя бы воспоминания. Но нет никакой надежды. Никакой.
Смолкает. Краем глаза Фролов замечает приближающуюся тушу толстяка.
Время к работе возвращаться. Вставай и вали на кухню.
Не сейчас, говорит Денисов. Отвали от нее.
Толстяк рассерженно сжимает рыхлые кулаки. Желчный взгляд прожигает Денисову лоб.
Друг, ты не понял. Она на меня работает. И я вправе
Можешь засунуть свое право в свою жирную задницу, Денисов вскакивает. Не лезь не в свое дело. Она занята. Отвали. Или хочешь, чтобы сюда наведались дружки мои, контрабандисты? Им как раз сейчас нечем заняться Слишком спокойно тебе здесь живется, я смотрю!
Толстяк поворачивает голову к ссутуленной девушке. Она вжимается в кресло, застывает от липкого страха.
«And where is that band who so vauntingly swore
That the havoc of war and the battles confusion