Постепенно место приземления стало приобретать упорядоченный характер, и на глазах выглядывающих со склонов гор кочевников начало вырастать поселение: дома, хозяйственные постройки и небольшие ограждения. А высаженные из аппарата роботы начали что-то вырубать в горах.
Никто не может сказать, почему одному из местных жителей пришла в голову убийственная мысль. То ли он посчитал пришельцев врагами и захватчиками, а может ему просто захотелось показать самому себя перед соплеменниками. В любом случае, его стрела по навесной траектории пролетела над кустарником, покрыла расстояние до стоянки и по инерции ударила по костюму одного из пришельцев. Каменный наконечник даже не воткнулся в плотную ткань. Но стрелу заметили. Раздались крики, похожие на команды. С площадки исчезло большинство прилетевших. Вперед вышло несколько человек, которые держали в руках странные блоки. Прошли считанные секунды и в склоны, откуда прилетела злосчастная стрела, полетели то ли потоки искр, то ли разорванные на куски лучи. В тех местах, куда они попадали, возникали местные пожары, а случайно попавшие на их пути кочевники не успевали даже вскрикнуть перед своей смертью.
Так или иначе, местное население получило очевидное подтверждение, что пришельцы не являются слабыми, беззащитными и, конечно, достойными для немедленного грабежа и уничтожения. Безжалостный огонь чужеземцев ясно и очевидно подчеркнул для кочевников их божественную сущность.
Комалар
Прибывшая экспедиция не планировала своей целью захват земель. И естественно, что пришельцы не ставили перед собою дополнительную задачу уничтожения местного населения. То, что произошло в первый день после прибытия, в какой-то степени расстроило планы руководителя пришельцев по имени Комалар. Да, он дал команду на уничтожение нападавших, но посчитал это вынужденной необходимостью. Впрочем, и то, что вместе с нападавшими попутно уничтожили совершенно невиновных людей, его нисколько не расстраивало.
Уже на следующий день, прихватив с собой несколько человек, он рискнул на вылазку в долину. Группа ехала на самодвижущихся повозках. После приближения к становищу, они вызвали настоящий ужас у местного населения, а звуки работающих двигателей заставили некоторых кочевников заткнуть уши руками. Первая вылазка закончилась элементарным провалом. Побросав вещи, коней, жилища конической формы, входящие в состав рода кочевники разбежались в неизвестном направлении. Более того, они бросили даже часть детей и даже женщин. Зато исчез весь скот. Дети попрятались по углам, а женщины громко причитали, некоторые падали на колени и, обхватив головы руками, раскачивались вперед и назад.
Каким-то образом прибывшим удалось собрать в одном месте оставшихся людей. Сразу заработали лингвисты. Они записывали на свои аппараты разговоры, крики и даже те же причитания. В заключение своего пребывания пришельцы накормили женщин и детей чем-то очень вкусным. А потом странные повозки снова поглотили людей в защитных костюмах и их оборудование. Едва они отъехали, из соседних лесов начали стягиваться самые храбрые мужчины и успевшие сбежать женщины и дети. Разговоры и обсуждение не стихали до глубокой ночи и даже в темноте у костров.
Когда на следующий день в стойбище прибыла новая партия, кочевники столпились на самом краю, возле загонов для лошадей. Но бежать пока никто не торопился. А вышедший вперед Камалар не поднимал падающих перед ним на колени туземцев, не пылал особым желанием обнимать их как своих подопечных или детей. Но он хотел мирно и без всяких потрясений организовать колонию на этой планете. С позиции землян его можно было бы считать выдержанным и достаточно мягким человеком.
Трудно сказать, а может даже и невозможно однозначно определить, чем было обусловлено назначение именно его главой экспедиции. Как бы там ни было, вместе с его женой, двумя малолетними дочерьми и юношей-сыном к новому месту жительства прибыли многие десятки женщин, мужчин и маленьких детей. И всех их гнали в это далекое путешествие совершенно разные причины, начиная от откровенного бегства от проблем и кончая попыткой сделать, хоть и запоздало, хоть какую-то карьеру. Впрочем, это можно сказать только в отношении взрослых.
На начальном этапе Камалара вполне устраивало, что местные жители воспринимают его как бога. Он уже почувствовал независимость и жестокость местных кочевников. И отлично понимал, что удержать их в рамках повиновения могла только сила. Простые увещевания и объяснение правомерности тех или иных поступков в здешних условиях среди местных племен просто не действовали.
Два костра
Димка всю дорогу волновался, что Агнике все надоест, и она внезапно устанет и бросит рассказывать. А ведь она еще не дошла до настоящего времени. Ему и так было понятно, что необыкновенная история прошлых лет полностью связана с последними событиями. Но объяснение хотелось получить из ее уст, а не на основе его случайных предположений. А Агника пила чай и молчала. И только поставив жестяную кружку, пояснила:
Я ведь сама этого не видела. А слышала от родителей, точнее от матери, которая видела все это своими глазами. Но что могла видеть маленькая девчонка. Мнение матери было для нее всем: правилом, истиной и даже, в какой-то степени, настоящим и необсуждаемым законом.
До Димки, наконец, начало доходить, и он буквально влетел в рассказ со своим комментарием:
Так значит, ты внучка жены руководителя?
У Агники сверкнули глаза.
На Земле в таких случаях говорят, что вы, молодой человек, очень дурно воспитаны. Но после последних событий я просто вынуждена снять с тебя всяческие обвинения. И, кстати, обращение на «ты» ко мне я разрешаю, правда, только, из тех соображений, что у моего народа не было слова вы.
Димка вяло пробуркал слова извинения и теперь чувствовал себя, как попавший в жестокую опалу сановник. Потом, почти с трепетом, он поднял на свою спутницу глаза и увидел, что она улыбается. Вот так, отчитала и сразу простила. Как настоящая мать своего ребенка-проказника. Для любого нормального человека примирение всегда лучше и предпочтительнее. И начинающий успокаиваться Димка потихоньку начинал готовиться к тому моменту, когда она сама или под действием его уговоров продолжит повествование, но внезапно раздался страшный, ввергающий всю округу в ужас рев какого-то зверя. Непонятное чудовище находилось не так далеко от их разожженного со стороны леса костра.
Димка вскочил и начал сворачивать приличных размеров факел для защиты. Пока он работал, в лесном массиве начали явственно слышаться приближающиеся шаги чего-то очень крупного, под лапами которого отчаянно хрустели и ломались валяющиеся на земле сучья. Тяжелым и неожиданным грузом на плечи навалилась беспомощность. Димка с надеждой обернулся в сторону Агники. Она продолжала сидеть у костра, нервно стегая себя по ноге веткой и опустив вниз голову. Теплая кофта, почти навязанная ей Димкиной мамой, заметно полнила женщину. Димке хотелось потребовать от нее пояснений, но он боялся снова попасть в неудобное положение. На него давило не столько страшное, сколько непонятное и явно неожиданное. В конце концов, он уселся напротив женщины и стал ждать.
Наконец, Агника как будто очнулась, схватила две еловых ветки и стала старательно обсыпать их каким-то порошком из маленькой бутылочки. Откуда та появилась в ее руках, Димка даже не заметил. Да и не так легко что-то увидеть в свете костра. Закончив, Агника знаком подозвала к себе Димку и передала ему еловые ветки. По ее просьбе он быстро выдвинулся к прикрывающему их от леса костру. Димка не бросил, а аккуратно положил ветки на огонь. Он еще не успел отойти назад, а в черноту неба полетели совсем как диковинные пчелы большие искры. Отходя от костра, Димка удивлялся, что их становилось все больше, и их густой, переливающийся в ночи поток разлетался заметной полосой в сторону леса.