Николай Иванович подошёл к заключенному, который уже плакал, так как знал, кто и зачем идёт, он умалял, падал на колени, но все без толку. Стеклянный человек прижал его к стене, обхватив рукой шею, а второй рукой достал зеркальце, совсем небольшое, с позолоченной ручкой и такой же рамкой вокруг стекла. И смотря то в зеркало, то на заключенного, начал свой монолог.
Ну что Матвей, смотрю, не очень порядочную жизнь ты вел, убил невинного, обманывал людей, воровал Очень жаль, не хотел я сегодня людей мучить.
Постой, я же и помогал людям, вскрикнул заключённый на последнем издыхании.
Николай его отпустил, и говорит:
Правда? Сейчас посмотрим. Так, помог девушке на огороде, отлынивая от своей работы, очень достойный поступок, что ещё, а ну и главная твоя добродетель, накормил бездомного, и то, потому то сам наелся. Нет в тебе добра, ни капли, ты жалкий вор, убийца и бездельник, заботящийся только о себе! Ты будешь помирать медленно, чувствуя все свои грехи, сказал Николай Иванович и улыбнулся.
После этих слов, Николай, снова схватил беднягу за горло, и поднес зеркало прямо к его лицу. Тот завопил, забарахтался не в силе вырваться из смертельного хвата. Постепенно кожа у него облезала, оголяя мясо, а позже и кости, он вопил, все сильнее и сильнее, пока не рассыпался вовсе. Николай собрал его кости в небольшой мешочек, куда они каким-то образом влезли, и растворился в воздухе.
Такова плата за ваши жизни, сразу начал он диалог.
Что ты с ним сделал?
Убил, не видел, что ли?
Зачем мне это показывать?
Это совет, поступать правильно, хорошо относиться к людям и животным, вот и все.
Звучит скорее, как угроза.
Для кого угроза, для кого напутствие.
И много ты людей так убил?
Я не считал, но знаю, что много, а мог бы ещё больше, но у меня есть и другие дела, помимо убийств.
Это какие же?
А вот это тебе знать не обязательно.
Ну тогда скажи, почему тебя Николаем зовут.
Странный ты конечно, меня тоже мои родители так назвали, а остальные имена уже простые люди придумали.
Где сейчас твои родители?
Мертвы.
Оу, прости.
Это уже в прошлом, а прошлое не должно касаться будущего, медленно проговорил Николай Иванович, и замолчал.
Ну, хорошо.
Увы, я вынужден откланяться, до встречи, Лёша, Сказал стеклянный человек после небольшой паузы.
Пока, Коля, сказал я, сомневаясь в правильности моего решения общаться с ним.
Николай исчез, а я проснулся, была глубокая ночь, все спали. Я пытался уснуть, но жуткие картины всплывали у меня в голове. Какой же ужас он творил с тем заключённым, и со многими другими. Такие мысли посещали меня ещё около двадцати минут, я представлял, как он пытает Андрея, Серёгу, мне казалось, он наблюдает за мной, и только ждёт, когда я сделаю что-то не так, чтобы появиться из неоткуда и убить.
Но все-таки мне удалось уснуть, мне снова снились кошмары, и я просыпался и снова засыпал, но наконец, настало утро, ночная гробовая тишина рассеялась, снизу слышались шаги людей, и появился слабый запах еды. В нашей комнате я проснулся первый, и уже начал одеваться, вскоре проснулись и остальные ребята. Как ни странно, ноги у меня не болели, все-таки Серёга не обманул. И стоило мне его вспомнить, как он же вошёл в комнату.
Минута на сборы, и встречаемся в зале, где сидели вчера, быстро проговорил он и удалился.
Я решил сразу пойти вниз, и даже встретил Пашу по дороге.
О, здоров малой, ик, протянул Паша, и икнул, от него несло перегаром, и он явно был пьян.
Здравствуйте.
Я вот помню, у меня племяш был, тоже мелкий такой, женился в 20 и развёлся через год, весёлый такой парнишка был, ик. А я ему ещё и говорил, не женись, ик, погубит тебя эта баба, но нет, говорит, люблю я её, ик, и все. Так и застрелил его её отец, после того как они развелись. Вот такие вот они бабы, ик, потаскухи, которые вечно всем жалуются на все, тьфу.
Я промолчал, не понимая, зачем он это рассказывает.
Ладно, мелкий, пойду я, ик.
И чуть ли не падая, он пошёл вперёд. Находясь на первом этаже, я услышал, как Паша спорит с каким-то мужиком, но судя по звукам, тому удалось уложить Пашу спать.
Странный он какой-то, подумал я, и отправился в зал.
А в зале уже сидело несколько ребят, и я решил сесть рядом с Серёгой и поспрашивать его насчёт Речников.
Доброе утро.
Привет, Лёшка.
Слушай Серёжа, а ты вчера про Речников говорил, можешь рассказать о них побольше?
Серёга тяжело вздохнул, и сказал:
Давай хотя-бы Серёга, но только не Серёжа, хорошо?
Так точно.
Ну вот, а насчёт Речников могу рассказать, сказал Серега, и покашляв в кулак продолжил, Короче, эти перцы сколотили себе лодок, несколько больших катеров, и плавают себе по Енисею, да торгуют, в конфликты особо не лезут, пытаются сохранять нейтралитет, по реке людей перевозят, не бесплатно конечно, от чего у них и лагерь не бедный, живут они там хорошо, хоть и пашут как проклятые, но повезло им, что Енисей из берегов вышел, а то без торговли, им бы тяжко пришлось.
То есть вышел из берегов?
Шире река стала, и ещё новые русла открылись. Наверное, потому что бомбили хорошо, хотя может, и землетрясения сильные были, ну и дамбы же разрушились некоторые, может из-за этого ещё.
Тут в зал зашла вчерашняя кухарка, и принесла на большом подносе кастрюлю с кашей, и поставив её на стол, начала раскладывать кашу по тарелкам.
Мм, рисовая, протянул Серёга, и расплылся в улыбке.
К этому времени остальные ребята уже зашли в зал. Кухарка удалилась, и Серёга начал ставить цели на день.
Как я уже говорил вчера, мы идём до Речников, и дойти до вечера нужно обязательно, как придём, переночуем и утром отправимся по души бандитов, разберёмся с ними, и по реке до Речинска, а потом и до Беретов. Всё понятно?
Да товарищ командир.
Ой, ребята, напугали, что кричите? Сказала кухарка, вошедшая в зал.