Я кинулся на книжные полки, как на вражеские бастионы.
Не унести, сказал отец, увидев мой выбор.
Удивился, расставляя книги на свои места:
Это тебе зачем?
То был «Капитал» Карла Маркса.
Я думал, прочитаем и богатыми станем.
Книги, внушал отец, самое долговечное, что есть на свете. Писателя уже давно нет, а его все помнят и любят. И героев его тоже. Я много чего повидал в жизни, рассказать целый роман получится. Давай расти, учись, напишешь про меня книгу. Я умру, а люди будут знать жил такой.
Мне стало жаль отца, жаль себя сиротой. Захлюпал носом:
Ты не умирай, не умирай Ладно?
Дуралей, отец ласково прижал мою голову к боку. Все мы когда-нибудь умрём.
Было тепло и тихо. Кружился и падал лёгкий снег.
12
Дома не сиделось. У соседа дяди Саши Латыша кот через веник прыгает. Вот и я решил подзаняться нашим рыжим Васькой. Только мне фокусы разные ни к чему. Мне нужен надёжный друг в далёких походах и опасных приключениях. А Васька наш ни одной собаки в округе не боялся. Такой смельчак меня вполне устраивал.
Я вышел за ворота:
Кис-кис-кис
Васька подбежал, хвост трубой, потёрся о валенок. Впечатления бывалого моряка он явно не производил.
Я дальше отошёл:
Кис-кис-кис
Ни в какую. Будто черта невидимая пролегла. Васька сделает два шажка вперёд и остановится. Потом крутиться начинает, будто на цепи. А потом и вовсе домой убежал. Но и я не лыком шит решил обмануть кошачью натуру. Это он пока дом видит, туда и стремится. Отловил кота и унёс за околицу теперь попробуй! Что Вы думаете? Припустил мой хвостатый помощник в походах со всех ног прочь, будто знает, где его дом, и там у него молоко на плите убежало. Вот тебе и друг-защитничек. Запустил ему вслед снежком и решил больше не связываться.
Огляделся. Сеновал подзамело изрядно. И всё-таки ему повезло сугроб прошёл мимо. Что прихватил, так это свалку. Ну, свалка не свалка, а яма такая большая за околицей. В ней глину берут для строительных нужд и следом засыпают всяким мусором.
Пошёл проверить, как сугроб с ней расправился. Ух, ты! Нашёл дыру в снегу, узкую, как воронка, как раз такая, чтоб человек упал туда, а вылезти не смог. Вот если б я её вовремя не заметил, так и поминай Толю Агаркова замёрз, и до весны бы не нашли. Дна не видно чернота. Страшно стало а вдруг там кто прячется, сейчас как выскочит.
Надо бы ребят позвать, да никого на улице нет. Побрёл домой со своей тайной.
Ночью была метель. Когда наутро мы пришли туда с Серёгой Ческидовым и Юркой Куровским, никакой дыры не было. То ли забило её под завязку снегом, то ли сверху затянуло настом.
Была, братцы, ей богу, была, чуть не плакал я.
Ческидов, как самый старший в компании и рассудительный, прикидывал по ориентирам.
Так, вот сеновал, вон дома Дыра должна быть здесь.
Лишь только он утвердился в этом выводе, как мгновенно пропал из глаз. Стоял только что, и вдруг не стало. Чуя недоброе, мы с Юрком стали осторожно подходить к тому месту. Дыра нахально распахнула чёрную пасть в белом снегу. Проглотила одного и поджидала следующего дурочка-смельчака.
Серый, ты живой?
Жив пока, голос донеся из такого глухого далека, что мы ещё больше перетрусили.
Бежим, папка дома, он поможет, предложил я.
Ты беги, зови, рассудил Юрок. Я здесь постерегу мало ли чего
Я рванул со всех ног, но у крайнего дома меня остановил дед Ершов:
Куда бежишь, пострел?
Там такое и я всё, торопясь, рассказал старику.
Он снял с крыши сарая рыбацкий шест:
Показывай.
Осторожно опустив шест в дыру, упёр, навалив на плечо.
Эй, там, вылазь потихоньку
Скоро в дыре показалась Серёгина голова, запорошенная снегом.
Дальше не могу, застрял он в горловине, поворочался и со вздохом, назад тоже.
Дед Ершов сгрёб Чесяна за шиворот и, как пробку из бутылки, вытащил рывком из дыры.
Шапка там осталась, радовался спасённый. Весной поищем. А не найдём, не жалко всё равно старая.
13
Попала на глаза нужная доска я такую давно искал. Размышлял стащить или спросить? Украсть совесть замучает. Спросить а вдруг отец откажет, тогда уж точно не украдёшь: заметит. Долго мучился, потом решился.
Эту? Зачем? На автомат? Бери.
Поспешил к Николаю Томшину:
Нарисуй автомат, чтоб как у тебя, с круглым диском, только для моего роста.
Коля прикинул что-то, заставил руки согнуть, вытянуть, измерил и нарисовал.
Как раз под твой рост.
Выпросил у отца ножовку и принялся за дело. Попилил, устал. Принялся размышлять. Если в день пилить постольку, то, наверное, к лету закончу. С этим автоматом у меня были связаны определённые планы. Ведь я на полном серьёзе мечтал удрать из дома, как только наступит тепло и растает снег. Представлял себя стоящим на носу пиратского корабля с автоматом в руках. Пусть не настоящим, но кто издали-то разберёт. Не разберут, а напугаются и отдадут всё, что потребую. Пиратом, пожалуй, быть гораздо выгодней, чем ныряльщиком за сокровищами. Там, того гляди, акула сожрёт ей ведь по фигу, автомат у меня или удочка какая. Сожрёт и не подавится.
Куровскому похвастался:
Летом у меня будет автомат самый лучший и как настоящий, не отличишь.
Да ну? не поверил Юрок.
Показал. Он всем рассказал, и ребята на улице посмеялись а я думал, завидовать будут. Тем не менее, затею не оставил пилил и пилил. Каждый день понемножку. Уже солнышко стало припекать. Захрустели сосульки под ногами. Скособочились снеговые горки. Сугроб закряхтел, осел, потемнел и заструился ручьями. А я всё пилил и пилил
Однажды Витька Ческидов шёл мимо. Не утерпел.
Ну-ка, дай сюда.
Попыхтел полчаса и подаёт задуманное оружие.
Получай.
Прикинул к плечу. Хоть и диска нет, а всё равно видно коротковат. То ли Томшин ошибся в расчётах, то ли я так вырос за это время.
14
Зима, хоккей, школа сдружили ребят друг без друга дня прожить не могли. А потом наступили весенние каникулы, а с ней распутица, слякоть, грязь не проходимая. Ни на улице места нет поиграть не найти, ни в гости сходить мамаши бранятся.
Заметил Николай Томшин распалась Лермонтовская ватага. Раньше все к нему прибивались, а теперь те, кто повыше живут, вокруг Сашки Лахтина отираются. Себя Бугорскими называют, нас, нижеживущих Болотнинскими. Задаваться начали. Своя, говорят, у нас компания, а с вами и знаться не желаем. Ещё говорят мы, может, с октябрьскими мир заключим: они, мол, парни что надо, а вам накостыляем.
Коля Томшин отлупить хотел Лахтина, и покончить с расколом, да тот от единоборства уклонился, а предложил биться толпа на толпу. И желающих поучаствовать в битве оказалось много. Пришлось нашему атаману согласиться с разделом власти и предстоящей войной.
Поляна за околицей только-только начала подсыхать. Сияло солнце, паром исходила земля. И совсем не хотелось драться.
Давайте в «Ворованное знамя» играть.
Две команды в сборе и делиться не надо. Отметили «границу», выставили «знамёна». И пошла потеха! Задача игры своё знамя сберечь, у врага украсть, и чтоб не забашили.
Бугорские победили, но Лахтину не повезло. Его загнали в грязь на чужой земле. Он не хотел сдаваться и начерпал воды в сапоги. А потом, поскользнувшись, и сам упал в лужу. Ушёл домой сушиться, а веселье продолжалось. Играли в «чехарду». Теперь чаще везло нам. Мы катались на Бугорских, а они падали, не дотянув до контрольной черты. Им явно не хватало Лахтина.
Потом вбивали «барину» кол. Здесь на команды делиться не надо. Игра такая один сидит с шапкой на голове, очередной прыгает через него и, если удачно, на его свою шапку кладёт. Таким образом, от прыжка к прыжку препятствие росло в вышину. Кто сбивал эту пирамиду, наказывался подставлял задницу и били по ней задницей сидевшего с шапками, взяв его за руки, за ноги, и раскачивая, приговаривали:
Нашему барину в жопу кол вобьём.
Пострадавший садился с шапкой на голове, и прыжки возобновлялась.