Я, вот, по повестке, протянула бумажку Ольга, мне нужен старший лейтенант Бойко. (Она произнесла с ударением на первый слог).
Добрый вечер! Это я. Только не БОйко, а БойкО.
Фёдор взял стул от тумбочки, на которой стоит телефон, поставил его к своему столу:
Садитесь, пожалуйста, Ольга Вячеславовна. Вот здесь. Мы договорились с вашим начальником о вашей замене, временно, пока вы будете с нами заниматься. Гостиницу в Курганово мы вам обеспечим. А завтра вы как раз на московский в полшестого утра и возвратитесь.
Я слышала, что с гостиницей здесь трудновато.
Об этом не беспокойтесь, это уже наше дело. Так вот, Ольга Вячеславовна
Можно просто Ольга, Оля.
Хорошо, тогда и я, давайте, буду Фёдор. Договорились?
О, дело! Воскликнул Виктор. Может быть мне уйти? Не помешаю?
Когда понадобится, тогда и уйдёшь. Пока сиди!
Ольга улыбнулась на их шутку.
Так вот, Оля, продолжил Фёдор, почему получилось, что вы так долго не сказали о пропаже вашей напарницы?
Конечно, я в этом виновата. Но так уж вышло. Я сначала начальнику-то сказала, что Ларисы нет, не появилась. Но он говорит, дело молодое, подождём, куда она денется. Но, вот, не появилась.
А вы не знаете, почему она здесь оказалась?
Не знаю, почему, но она именно здесь и осталась, меня попросила подежурить одной, на перегоне до Москвы, он же покороче, а на обратном она думала вернуться. Здесь поезд проходит на Москву примерно в полчетвёртого дня, а обратно, как вы сказали в полшестого утра. Но в этот раз это был уже в третий раз, её остановка здесь-то. В те разы всегда успевала.
Оля, давайте с самого начала. Когда Лариса первый раз здесь вышла?
Думаю, с месяц назад. А на обратном, когда подсела здесь, она была какая-то взволнованная, задумчивая, всё у неё из рук валилось.
Она ничего не рассказала вам, почему она здесь выходила?
Нет. Я спросила, но она как-то отмахнулась. Так, говорит, старые знакомые. Ну, нет, так нет. Что я приставать-то буду со своими интересами.
Вы сказали, Оля, что она три раза выходила. А когда это случилось во второй раз?
Думаю, что недели через две. После первого. Опять меня попросила о том же. Я согласилась, конечно, может быть, у неё ухажёр какой, из старых-то знакомых. Смотрю, а при подъезде сюда она и переодеваться стала. Форму сняла, платье надела. Кофточку в сумку положила. С собой, значит, прихватила. Ну, думаю, точно ухажёр.
На обратном она была такая взвинченная, прямо слова не скажи. Чего, говорю, ты такая, случилось что? Нет, говорит, не выспалась. В гостиницу не попасть, полно. Пришлось на вокзале поезда дожидаться. А потом, прямо в нашу следующую поездку, в конце июня, она меня сразу предупредила, что опять выйдет здесь. Извинилась, сказала, что это в последний раз. Так вот и получилось. В последний Ольга помолчала немного. Вот, вспомнила, двадцать седьмого числа это было, когда она тут осталась. Потому и вспомнила, что в этот день у моей сестры, у двоюродной, день рождения, я телеграмму как раз подавала.
А во что она была одета в этот последний?
Из дома она взяла в этот раз не платье, а юбку с той же кофтой. Блузку оставила нашу, проводницкую. Жалела, что туфли забыла. Собрала, но в последний момент свёрток с ними так дома и остался. Ничего, говорит. Сойдёт и так.
Оля, без этого прямо никак нельзя. Ведь вам необходимо опознать убитую, а также и её вещи. Конечно, с вещами намного проще, а вот с первым Понятые будут присутствовать при опознании вещей, а вот
Ничего Фёдор, понимаю, что надо это. Как положено, так и делайте, мне всё равно, с понятыми или нет.
10.07. Четверг. Совещание
Группа сидела в кабинете капитана Свешникова уже за столом, тихо переговаривались. Вошёл капитан, расположился на своём обычном месте:
Так, все в сборе? У кого что есть доложить? Фёдор? Слушаем.
Коломийцева, напарница, опознала и саму Петрову, и её одежду. Мы даже несколько подобных юбок и кофт представили, и туфли разные. Тамара тут нам помогла, кивнул Фёдор головой в сторону Тамары, так что всё в порядке. И серьга тоже. Сказала, что Лариса их постоянно носила, что, возможно, они её матери.
Фёдор, я вот смотрю в протоколе, что Коломийцева сказала, что-то о старых знакомых? Спросил капитан.
Да, так и сказала, что, мол, старые знакомые, во множественном числе.
Ну, это так говорится, во множественном, а может быть и в единственном. Но, принимаем, что кто-то, один или несколько, здесь из её знакомых есть. Так что их и искать нам надо. А начинать будем с её места жительства. Где она живёт, информация у тебя, Фёдор?
Фёдор раскрыл папку, нашёл листочек:
Да, вот, село Грачёво, улица Чапаева, дом 4, квартира 7. От нас сто сорок километров, кажется, железка через него проходит.
Тамара поправила:
Да, там около ста сорока, сто тридцать с небольшим, я туда как-то ездила.
Надо туда ехать, срочно, сказал Андрей Антонович. Думаю, этим займётся Виктор. А остальные здесь по всем общенародным местам с фотографиями. Продолжайте! Не должно быть так, что человек тут находился, можно сказать трое суток, чтобы где-то не зафиксировался. В первую очередь в гостиницу. Там-то она точно была, раз номер взять хотела. Может быть, и в этот, последний раз, заходила. Двадцать седьмого числа. По магазинам, в столовой, в ресторан, в кафе. Ну, сами знаете. Не новички. Старшим назначаю Фёдора. Всё, совещание закончено, все свободны, кроме Виктора. Ещё побеседую.
Все вышли. Капитан подошёл к Виктору, Виктор приподнялся.
Сиди, сиди. У меня небольшой разговор перед твоей поездкой, капитан положил руку на плечо Виктора. Слушай, Вить, ты не обижайся, ладно?
Да нет, товарищ капитан, не буду. Чего я буду обижаться-то?
Я вот про что хочу поговорить. Ты бы постригся, что ли. А то так оброс, что из-под фуражки высыпаются. Да и усы очень пушистые.
Ленка говорит, что так очень хорошо, на Мулявина из «Песняров» похож.
А ты что, и поёшь тоже?
Нет, подпеваю только.
А усы тебе надо было бы чуть поправить, под Пуаро. Знаешь такого, читал Кристи-то? И будешь, как у Маяковского я себя под Эркюля чищу, чтоб раскрыть преступлений тыщу.
Знаю такого, товарищ капитан, только я не Пуаро, не похож, у него волос на голове меньше.
Чем меньше тем лучше. Представь, Виктор-Победитель, как говорится, «встречают по одёжке, а провожают», знаешь сам по чему провожают. Ты уверен, что тебя не будут провожать по одёжке? Ведь наверняка скажут, что был тут мент волосатый, усатый, даже скажут и не усатый, а с двойной «с», а то и назовут мусором, тоже уссатым. Так уж привыкли, хотя и мусор не от нас, а от Московского уголовного сыска.
Виктор густо покраснел.
Так что тебе мой совет, приказывать я тебе тут не могу, а просто совет привести голову в порядок. А Ленке своей понравься чем-нибудь другим. Тем более, что едешь ты на периферию, будем так считать, где к этому относятся не как здесь, построже и повольнее. Тебе же нужна будет там информация, а с твоим видом упрутся так, что и дорогу в гостиницу не покажут. А такого тебе наболтают, что и за год не разберёшься. Уяснил?
Да, товарищ капитан, иду в парикмахерскую.
И ещё. Ты форму милицейскую не надевай, в поездку. В гражданской, чуть попроще что-нибудь подбери.
И это соображу, товарищ капитан.
Но ты сначала с Ленкой об этом поговори, а не являйся к ней с бухты-барахты обкорнованным булыжником, извини, конечно, за булыжник. И ещё.
Слушаю, товарищ капитан!
Что ты там про стариков-то под стеной бормотал? Вить, ну ты нас прямо так за дураков и считаешь.
Почему это так считаю? Ничего я не считаю.
А вот в тот раз с перестройкой этой. Стишки какие-то про консенсус. Что же мы, не понимаем что ли, эту новую политику? Уж чего только не было! Больной параноик, кукурузник с его коммунизмом в нашем поколении, орденоносец-литератор, а потом этот, «масло должно быть масляным»
Какое масло?
Ну, «экономика должна быть экономной». Уж как им всем кричали ура! Что бы ни сказали. Вот и тут. Мы что, не соображаем, что Словом, ты ещё и язык-то твой думай, что говоришь, и кому мы-то, свои, но и не надо нас записывать в непонимающих. Умнее всех казаться не надо, вместе одно дело делаем. Ты понимаешь меня? Ну, это с нами. А там и подавно не стоит умничать.