Поскольку на практиках я бывал только в подшефном Пармалату отделе, то эту самую мидовскую жизнь я видел с одного-единственного ракурса, хотя само направление было многосторонним, подразумевающим плотную работу со многими заинтересованными подразделениями центрального аппарата МИД, а также других госструктур. Дипломатической работой я не особо проникся, по причине того, что как таковой работы и уж тем более взаимодействия с иностранцами у меня не было. Стандартное для любого практиканта функционирование в образе носильщика или копирщика документов в носках без рисунка и галстуке без искорки работой можно назвать только в качестве оправдания потраченному времени. Да, лето это всегда мёртвый сезон, когда внешнеполитическая активность сведена к минимуму: все важные мероприятия, встречи и саммиты уже состоялись или ещё только планируются к проведению. Да, студенты в силу объективных причин не способны вклиниваться и поддерживать хотя бы на минимально приемлемом уровне документооборот (а это основной вид деятельности дипломатов в Центре). Да, отсутствие доступа к гостайне лишает молодняк возможности хотя бы со стороны приобщиться к чему-то значимому. В сухом остатке студенты, по сути, проникаются лишь условным метафизическим духом российской дипломатии, который как бы есть, но никто не знает, что он из себя представляет. Если, конечно, не брать в расчёт специфический букет запахов Смоленки, уловить который можно на некоторых этажах, лестницах, межэтажных пролётах и коридорах (особенно там, где редко орудуют уборщицы). Однако месяцами протаптывать дорожки к одним и тем же кабинетам, резать пальцы в кровь, снимая сто-сорок-пятую копию с какого-нибудь очередного совместного коммюнике ну, скукотища же!
Единственное, что оживляло и добавляло красок в унылое практикантство это, собственно, министерские люди. Иной раз они как ходячие анекдоты, выдавали перлы с пугающей частотой только успевай записывать. За годы службы многие из них стали носителями «здравого цинизма», едко и с особым азартом комментировавшие свою деятельность, коллег и нравы забугорной жизни. Одним словом, профессиональные сплетники. Один такой персонаж, негодуя о том, что придётся подзадержаться на рабочем месте сверх установленной законом нормы, обвинил в сложившейся ситуации непосредственного начальника (не в лицо, конечно, а в трёпе внутри коллектива). Сделал это он в характерной для многих дипломатов цинично-ироничной манере: «Александра Борисовича надобно удалить из нашей цепочки взаимодействия с руководством департамента как инвалидное звено». Те, кто владеют английской мовой знают, что слово invalid, ставшее первоисточником для русского «инвалида», означает вовсе не особенности здоровья человека, а сломанный, бракованный, недействительный или повреждённый предмет. Вообще критика руководства за неумение работать и организовывать рабочий процесс, пожалуй, одна из центральных тем для коллективных сплетен, причём любого министерства или ведомства.
К слову сказать, «обрусение» иноязычных слов это такая универсальная и полюбившаяся многим отечественным дипломатам развлекуха. С миграцией сотрудников, которую в профессиональной терминологии именуют «ротацией», из разных стран в Центр стекается также масса новых переиначенных слов и выражений. Если продолжить самую распространённую на Смоленке тему адаптации англицизмов, то стоит отметить, что в обиходе министерских людей можно частенько встретить такие слова как «окэшить», т.е. обналичить деньги (от англ. cash наличные), взять «квотацию», т.е. получить ценовое предложение/расчёт стоимости (от англ. quotation цена, котировка), «проапдейтить» документ, т.е. внести в него актуальные изменения (от англ. to update обновлять), «драфтить» документ, т.е. править, вносить в него принципиальные положения и идеи (от англ. to draft составлять проект, эскиз или черновик), «отфакать», т.е. обругать кого-то (от англ. to fuck нецензурное описание любого процесса сексуального характера), «расшарить» документ или материал, т.е. поделиться им в электронном виде ещё с кем-то (от англ. to share делиться чем-либо) и т.д.
С не меньшим задором отечественные дипломаты любят упражняться в расшифровке и интерпретации иностранных терминов или аббревиатур. На ум сразу пришел один такой хрестоматийный случай с толкованием значения букв СD и CMD на номерах дипломатических машин. Согласно устоявшейся международной практике (по Венской конвенции о консульских сношениях 1961 года), аббревиатура CMD означает, что автомобиль используется главой дипломатической миссии (от фр. Chef de mission diplomatique), а СD дипломатическими сотрудниками миссии (от фр. Corps diplomatique). Однако, как установили российские дипломаты, классическая расшифровка устарела и не отвечает современным геополитическим реалиям. СD следует переводить не с французского, а с английского и не иначе как can drink (могу пить /за рулем/), а CMD как can much drink (могу много пить /за рулем/). Такое ассоциативное мышление обусловлено с одной стороны профессиональной болезнью алкоголизмом, а с другой наличием дипломатической неприкосновенности, уберегающей нарушителей от какой-либо ответственности, включая невозможность наказания за вождение автомобиля в нетрезвом виде. За любое правонарушение или даже преступление максимум, что грозит дипломату высылка на родину.
Но если вы думаете, что приколисты по жизни есть только в российском внешнеполитическом ведомстве, то вы глубоко заблуждаетесь. Один американский дипломат лет десять-двенадцать назад (тогда в третьих странах мы с американцами ещё как-то взаимодействовали, например, в рамках зловеще звучащего ГИБАЯТ[3]) категорично заявил мне, что поскольку я «исчо» молодой и местами наивный дипломат, то поэтому не знаю, что единственная правильная трактовка аббревиатуры СD это constantly drunk, т.е. постоянно или вечно пьяный. В скором наше ситуативное общение на информационных и протокольных мероприятиях закончилось, потому как мой собеседник спешно засобирался домой на американскую землю и не зря буквально сразу в лавине разоблачений WikiLeaks журналиста Джуллиана Ассанджа американец Марк Нордберг, вернее его донесения в Вашингтон, оказались вывалены для публичного созерцания в Интернете. И хоть в тех бумагах лютого криминала или каких-то важных секретов не было, но ксенофобскую и даже русофобскую сущность правящих верхов страны пребывания (о них будет отдельный подробный разговор) он отметил весьма рельефно, что, несомненно, не способствовало бы дальнейшему укреплению его связей и контактов среди местного истеблишмента. А так вовремя уехал. Как знал. Или все жё знал?
Однако не только лишь английским языком поддерживается полёт фантазии сотрудников Министерства. Упражнения в словесной гимнастике нередко встречаются также на великом и могучем. До сих пор вспоминается висящий на входной двери отдела «восьмёрки»[4] плакат с небольшим стихотворением за авторством якобы Маяковского (на самом деле нет):
«Товарищ, нервы зажми в узду.
Придя на работу не ахай.
Выполнил план,
Посылай всех в п***у,
Не выполнил посылай на **й!»
На эту жизнеутверждающую установку каждый день натыкались не только штатные сидельцы кабинета, но и вполне себе высокое руководство, которое периодически курсировало по этажу в поисках исполнителей различных документов. Такое вольнодумство в стенах Смоленки уже давно никого не смущает. А по-другому, т.е. без здорового цинизма, там и не выжить.