Вот видишь, помогло, а ты не верила, гордо заявил я, убедившись, что кровь, действительно остановилась.
Конечно, она бы и так остановилась через какое-то время. Просто мама волновалась, заматывала, разматывала тряпку и не давала организму возможности самому решить эту мелкую проблему.
Вообще то, перетирая подорожник и пастушью сумку, я надеялся, что после перевязки мама успокоится и не будет больше тревожить порез.
Но на то, что моя самодеятельная смесь даст такой обезболивающий эффект, не рассчитывал ни грамма.
И теперь я пытался понять имело ли место обезболивание на самом деле, или это был чисто психологический эффект типа плацебо. И еще мне никак не удавалось для себя объяснить тот момент, когда пестик потеплел у меня в руках.
Неужели это и есть та фича, подаренная неведомой сущностью?
В голове закружились десятки мыслей и предположений, что делать и как выявить все стороны своей новой особенности. Конечно, если я не ошибаюсь, и никаких уникальных способностей у меня не имеется.
Эй, герой-купатель и мастер перевязок ужинать будешь? спросила мама, сразу после перевязки, загремевшая тарелками на кухне.
Конечно, буду, ответил я, мой желудок уже давно напоминал, что за большую часть дня мы с Нинкой съели на двоих два помидора и один огурец, запив всю эту роскошь бутылкой лимонада «Крюшон» и «Дюшеса». Правда, «Крюшон» я пил один. Нинка предпочла купить бутылку «Дюшеса», все-таки он стоил всего двадцать две копейки, из которых 12 стоила бутылка. Мне никогда не нравился этот лимонад, для меня он был слишком сладкий и напоминал леденцы.
Крюшон же стоил 37 копеек и для нас был ощутимо дороже. Но что не сделаешь, чтобы вспомнить снова тот неповторимый вкус детства.
Витька, у тебя сейчас такое лицо, будто ты пьешь что-то очень вкусное, сообщила Карамышева, внимательно разглядывая меня. Дай мне попробовать, а я с тобой Дюшесом поделюсь.
На фиг твой Дюшес, можешь так попробовать, сообщил я, протянув её бутылку, втайне надеясь, что Нинке лимонад не понравится. Ведь денег у меня больше не было. А двадцать четыре копейки за две пустые бутылки хватит только на сладкий Дюшес.
Сейчас же я налег на ужин, тем более что он по объёму был усилен пропущенным обедом.
Мама только успевала подкладывать добавку в тарелки.
Кушай, кушай, приговаривала она. После больницы совсем отощал, надо вес набирать.
Вместо ответа, я показал на ремень в брюках, с двумя прожженными дырками на самом его конце. Килограммы набирались с удивительной скоростью.
Мама вздохнула и достала из комода новый кожаный ремень.
Держи, еще зимой купила тебе на вырост, надеялась, что за лето подрастешь, поправишься. К нему бы еще костюм купить, сообщила она.
Поэтому мне и необходимо устроиться на работу, надо к учебе немного приодеться, ответил я. Может, ты поговоришь с Натальей Владимировной, возможно, она согласится взять меня грузчиком, или фасовщиком.
Ох, Витя, не болтай ерунды, возмутилась мама. Какой из тебя грузчик, ты после тяжелой травмы и двух месяцев в больнице, собираешься мешки с сахаром и мукой из машин разгружать? На себя в зеркало посмотри!
Мда, действительно, чего это я так разошелся, скептически подумалось мне. Видимо, субъективно чувствую себя хорошо, поэтому ляпнул не подумав. Нет, надо искать работу без таких физических нагрузок. Я мешок с сахаром от земли вряд ли оторву, не говоря о том, что на себе его таскать.
Ну, хорошо, согласен, грузчик из меня не получился. Тогда может, стоит санитаром в больницу пойти?
Это можно, согласилась мама. Завтра с тетей Машей поговорю, у них вечно санитарок в отделении не хватает. Только сомнения все равно гложут, не убежишь ли с работы в первый рабочий день? Ты же у меня нытик известный.
Не убегу, пообещал я. Пока в больнице лежал, видел, чем санитарки занимаются. Думаю, что справлюсь, не боги горшки обжигают.
Надеюсь, тихо произнесла Валентина Викторовна, действительно, не боги. Сильно тебя травма изменила, сынок, порой, вот, как сейчас, слушаю и не узнаю. Говоришь, как взрослый человек, ничего в тебе мальчишеского не осталось.
Вроде бы наша беседа закончилась, и я начал собираться в баню, и дискуссия разгорелась снова.
Вить, в какую баню пойдешь?
Как, куда, в баню 2. сообщил я.
Не ходи, лучше иди в баню 4.
А почему?
А потому, что в четверке парилка на дровах начала с мая работать.
Зато в четверку дальше идти, уже из коридора ответил я.
Зато в четверке пар здоровей, нанесла мама добивающий удар.
Ладно, пойду в четверку, сообщил я и, взяв чемоданчик с бельем и полотенцем, вышел из квартиры.
Спустившись на первый этаж, лицом к лицу столкнулся с Валеркой Лебедевым.
Здорово, Шибза! воскликнул он, увидев меня. Куда это ты с чемоданом намылился?
Еще не намылился, в баню приду, там намылюсь, сообщил я в ответ.
Витька! Слушай! Подожди немного, я тоже с тобой за кампанию схожу, хоть отмоюсь по-настоящему после сегодняшней практики.
Поход в баню с Валеркой мне не очень нравился, но отказываться без причины было неудобно.
Так, что пришлось ждать.
Лебедев долго не собирался, через пять минут он вылетел на улицу и сразу начал озираться по сторонам.
Ты, чо, Витька, париться не будешь? спросил он, забираясь на ближайшую березу с ловкостью не хуже обезьяньей.
Ну, я думал в бане веник купить.
Ну, ты и, обрывая березовые ветки, прокомментировал Валерка. Нашел, на что деньги тратить. Сейчас мы с тобой пару веничков забацаем и пойдем.
Усевшись на скамейке, мы в четыре руки быстро соорудили два веника и отправились к своей цели.
Глядя на Лебедева, я понял, что ему, действительно, необходимо помыться. Мало того, что руки у него были черными от мазуты, лицо тоже нуждалось в мытье.
Валера, ты чего такой грязный сегодня, вроде раньше с работы таким не появлялся?
Лебедев на ходу рукой с веником почесал затылок.
Тут, понимаешь, такое дело. Мы с парнями после смены в раздевалке в буру решили поиграть. Так мастер пришел расп ся, все сразу разбежались кто куда. Вот я в душ и не попал.
С подобными разговорами мы, наконец, дошли до бани.
Очередь в гардероб оказалась небольшой, так, что через пять минут мы уже раздевались около своих шкафчиков.
Раздевшись, я первым делом отправился к весам. В больнице весы имелись в приемном покое, куда мне хода не было, поэтому до сих пор я не имел понятия, сколько во мне килограмм. По Витькиным воспоминаниям до травмы он весил тридцать девять килограмм.
Встав на весы, я начал двигать гирьки, чумазый Валерка с интересом следил за моими действиями.
После моих манипуляций весы показали вес сорок восемь килограмм.
Увидев эту цифру, я не поверил своим глазам. Гребнев последний раз взвешивался в начале апреля, сейчас идет вторая половина июля. Получается, я прибавил девять килограмм за три с половиной месяца.
В принципе, в этом ничего удивительного нет. Ведь мой брат в этом возрасте был намного массивнее, чем я, а отец, судя по фотографиям, был еще здоровей. Так, что есть, в кого расти.
Мой спутник был вполне с этим согласен.
Слышь, Витёк, а ты поздоровел, заметил он. Я только сейчас заметил, что мы с тобой одного роста. Ну-ка, слезай быстрей, я тоже взвеситься хочу.
Эй, хулиганьё! Вы там не подеритесь из-за весов! раздался вредный старушачий голос. Оказывается бабка, пившая чай за столиком, внимательно наблюдала за нами.
Не подеремся, бабка, не ссы! ответствовал ей Валерка, за словом в карман он никогда не лез, ему их и так хватало.
Старуха от неожиданности чуть не подавилась чаем, а мы тем временем скрылись в моечном отделении.
Вот зараза какая! не мог успокоиться Лебедев. Сидит старая в мужской раздевалке, херами любуется, наверно в молодости не насмотрелась.