Она вздрогнула, когда неожиданно зазвонил её телефон.
А этому что надо в такой час? удивилась она, увидев, что входящий звонок от приятеля Вали. Да, встревоженным голосом ответила женщина, слушаю. Её сердце болезненно ёкнуло: вдруг с Валентином что-нибудь случилось
Ирка, привет, подвыпившим голосом ответил мужчина. Не спишь?
Нет.
Правильно, икнул собеседник.
Что с Валей? воскликнула женщина. Не тяни! Он в больнице? Жив?
Мужчина захохотал:
Жив твой Валя. В гостях у сказки.
У какой сказки? Он, что пьян? Я думала, вы на дело пошли, а вы! Где он? Передай ему трубку. Немедленно!
Какая же ты гусыня, Ирка, продолжал хохотать он. В гостях у сказки это ночлежка, в которой сейчас твой мужик, мой друг, между прочим, охмуряет жену любовника твоей подруги.
Подожди! воскликнула Ира. Какая ночлежка? О чём ты? Мне Валентин не говорил, что
Собирается уложить в постель эту Ну, ты поняла. А она ничего. Маленькая, хрупкая, глазищи огромные, губки бантиком. Одета правда средне, но может у неё тело классное, а? икнул.
Что ты несёшь! Какое тело? Какие губки бантиком? Валя меня любит! Меня! И на это дело согласился, чтобы меня отвезти в поездку.
Да, знаю я всё, пьяно усмехнулся мужчина. Но ты сама подумай. Время почти час ночи, а он ещё в номере с этой, икнул, с той. С бабой в общем. Вряд ли они там в карты играют, хихикнул, если только на раздевание. И на звонки он не отвечает. Я замёрз в машине сидеть. Вот решил немного согреться.
Не отвечает, согласилась Ира.
«Неужели Валентин изменяет мне, жалили мысли её, вот сейчас, в этот самый момент. Нет. Нет. Нет. Он не может. Анфиса рассказывала, какая глупая и блёклая та женщина. Валя никогда бы не позарился на залежавшийся товар. Должно быть что-то произошло Но зачем же он потащил её в отель? Гостиницу?»
Что, усмехнулся мужчина, задумалась? А я тебе ещё когда говорил: уходи от Вальки ко мне. Я тебя бы носил на руках.
Нужны мне твои руки, если это единственное, что у тебя есть. Не знаю, как Валя с тобой может дружить. Вы же разные, как небо и земля.
Ну, смотри, недовольно пробурчал он, за своим Валентином лучше, а то уйдёт мужик, а ты и не заметишь.
Хватит плеваться ядом зависти и ревности, а то я всё Вале расскажу, что ты ко мне клинья подбиваешь.
Напугала. Я к тебе с чистой душой. Беспокоюсь о тебе. А ты!
Негодяй! вспылила Ира. Ты же специально мне позвонил, чтобы я в Валентине стала сомневаться. А где? Где гарантия, что он, действительно, с той женщиной, а не спит рядом с тобой в кресле, как было много раз.
Как знаешь. Потом не плачь. Я сделал несколько кадров, как они заходят в отель, пробормотал мужчина и сбросил вызов.
Вот мерзавец! села на пуфик Ира, так как ноги её не держали. Нет, я должна верить Вале. Он меня любит, бормотала она себе под нос. Он меня любит и предать не может. Ему же была противна, изначально, даже сама мысль подставить женщину. Он согласился только из-за меня.
Она поднялась и направилась в спальню. Не зажигая свет, сняла халатик, забралась в кровать. Укрылась одеялом. Закрыла глаза.
Но сон не шёл.
Мозг, издеваясь, подбрасывал различные картинки того, чем может заниматься её мужчина с той женщиной.
«Даже имени её не знаю, фыркнула она, переворачиваясь на другой бок. Что имя, даже не поинтересовалась, как она выглядит. А вдруг она, действительно, красивая?»
Жуткий страх охватил Ирину. Она села в кровати, обняла колени и заплакала:
Валя, где же ты!
Она в который раз набрала номер мужчины, но ей вновь пришло короткое сообщение: занят, перезвоню.
Часть 13.
Валентин сидел на краю кровати, на которой распластавшись, словно морская звезда, спала Маргарита, и не мог заставить себя сдвинуться с места. Он смотрел на опухшее от слёз лицо женщины и ругал себя за то, как подло с ней поступил.
Несколько часов назад, опустошив очередной бокал шампанского, немного заплетающемся языком Марго поведала ему, что больна, и ей, судя по всему, в ближайшее время, предстоит операция.
Женщина сбивчиво рассказывала ему о своих хождениях по мукам, то есть по врачам, а он смотрел на неё и чувствовал себя последним негодяем.
«Скажи, нашёптывал ему внутренний голос. Признайся, что ты не по доброте душевной сидишь здесь с ней».
Но язык Валентина будто онемел, когда женщина прильнула к нему, содрогаясь от рыданий.
Сколько они так просидели, он не знал, но готов был сидеть вечность, обнимая Риту, гладя по спине, тайком целуя в макушку. Валентину показалось, что что-то сломалось внутри него. Он не хотел больше причинять ей зло, не хотел видеть её расстроенной.
Но язык Язык упрямо не поворачивался, признаться в предательстве. А разве это было предательство? Они ведь не знали друг друга на тот момент, когда он соглашался опорочить её. Да и сейчас продолжали оставаться чужими людьми. Но сердце мужчины билось быстро-быстро. Оно требовало признания. Требовало предупредить о подлой ловушке, что была умело расставлена.
«Нежная. Добрая. Наивная», теперь он знал, какая она. Знал, как морщится её нос, прежде, чем слёзы брызнут из глаз. Знал, что когда она плачет, её щёки розовеют, глаза опухают, а нос становится красным. Знал, как дёргаются уголки её губ, когда печаль становится всепоглощающей. Он знал и молчал. Не мог. Ругал себя и всё равно не мог признаться в подлости. Убеждал, что её сердце, да и жизнь будут разбиты, и молчал.
Он только и мог, что смотреть, как она затихает в его объятиях и засыпает.
«Я трус, взъерошил свои короткие волосы Валентин. Трус».
Он поднялся с кровати, бросил последний взгляд на Риту и вышел из номера отеля, унося в своём телефоне снимок безмятежно спящей женщины. Женщины, которая сломала его, а может быть наоборот починила.
«Заберу у приятеля снимки и скажу Анфисе, что ничего не удалось, решил он для себя. Не хочу быть тем, кто уничтожит Маргариту».
Подходя к своей машине, он заметил машину приятеля. Валентин не раздумывая подошёл к автомобилю друга.
О, Валька, пьяно произнёс мужчина, опустив окно. А я тут греюсь.
Оно и видно, пробурчал Валя.
Не всем так везёт, как тебе, отозвался друг. И дома баба постель греет, и пенки в отеле достались тебе.
Думай, что несёшь! схватил его за грудки Валентин.
«И чего только в пьяную голову не придёт, пришёл в выводу. Будто он меня не знает. Я Иру люблю. И до измены никогда не опущусь. Я и на это дело согласился, только потому что Ирочка меня попросила. А так сам ни в жизни Хотя, сейчас понимаю, что не надо было соглашаться. Не моё быть негодяем».
А что такого, ухмыльнулся, пьяно икнув приятель. Заказ ты выполнил. Нет. Перевыполнил на двести процентов. Надеюсь, видосик снял, как конфетку разворачивал и ел.
Валентин заскрипел зубами и, продолжая удерживать мужчину одной рукой, другой ударил его в лицо.
Ты чего? завалился набок приятель, стирая красную струйку из уголка рта. Сдурел?
Нет. Поумнел, наконец. Где карта памяти со снимками.
В фотике, прогундел мужчина.
Дай сюда.
Держи.
Валентин вынул из фотоаппарата карту памяти и спрятал её в верхний карман куртки.
Давай, выбирайся из своей колымаги, устало то ли попросил, то ли приказал Валя. Отвезу тебя домой.
Мужчина разразился ругательствами, но послушно начал выбираться из машины: «Ничего Валька, размышлял он про себя, копии фотографий я уже успел сделать. Отправлю несколько особо удачных снимков Ирочке, пусть порадуется. Может тогда у неё откроются глаза и она бросит тебя, а там и я слёзки ей помогу утереть. А то зажрался ты, дружище, и Ирка тебе, и эта, Марго, тебе. А мне никого. Нет. Так дело не пойдёт».
«Карту памяти надо будет уничтожить, заводил двигатель Валентин. Деньги я могу и занять, в крайнем случае. Ничего, выкручусь, как-нибудь. Рите и без того сейчас тяжело будет. Жаль, что я её номер телефона не взял. Мог бы позвонить Вот только она вряд ли бы мне ответила. Любит мужа, бедняжка».