Характеризуя взаимоотношения философии и онкологии, я исхожу из следующих правил.
Правило 1. Не противопоставлять фактический онкологический материал философским концепциям и теоретическим построениям. Именно научным содержанием философии обеспечивается ее органическая связь с естественными науками в целом и онкологией в частности.
Правило 2. Свою роль философия в изучении рака может выполнить, только включаясь в единый поток познания, вскрывая всеобщее в отдельном и специфическом. Причем всеобщее в данном случае оказывается результатом методологического исследования онкологической реальности, дающей новое, более глубокое знание о конкретном и специфическом. Таким образом, мы опять видим пример гегелевской триады, где тезисом являются конкретные данные, полученные онкологами при изучении рака; антитезисом всеобщие теоретические философские концепции, выстроенные на основе анализа фактического материала, а синтезом новое знание, полученное в результате применения философского подхода и дающее онкологам ключ к решению конкретных проблем диагностики и лечения онкологических заболеваний. В этом выражается научно-эвристическая роль философии, ее вклад в приобретение нового знания.
Правило 3. Философский анализ частных вопросов онкологии должен сопровождаться, когда это возможно, выходом в общую мировоззренческую проблематику, что предполагает не только знание диалектики, но и умение научно оперировать ее категориями.
Лишь выполнение всех этих условий способно уберечь мое методологическое исследование, с одной стороны, от абстрактного теоретизирования, не имеющего никакого выхода в практику, а с другой стороны, от простого воспроизведения в позитивистском или натурфилософском стиле последних достижений онкологии под видом их философского обобщения.
Безусловно, в этом деле необходим поиск «золотой середины». Но сразу же возникает законный вопрос: а где ее искать? Мне кажется, что наиболее адекватный методологический аппарат для целей моего исследования находится именно на стыке «негативной» диалектики Г. Гегеля и «позитивной» философской антропологии Н. А. Бердяева. Причем если первая составляющая этого союза хотя бы минимально, но была знакома всем нам (из институтского курса диалектического материализма), то вторая до последнего времени была известна очень немногим.
Основоположник философской антропологии Макс Шелер (1994) определил ее как «фундаментальную науку о сущности и сущностной структуре человека», или, говоря проще, это философское направление, изучающее человека в целом. Занимались ранее и занимаются сейчас философской антропологией многие, но лично мне ближе всего идеи русского религиозного философа Н. А. Бердяева (1991, 1993). Что это за идеи?
1. Философия призвана познавать бытие из человека и через человека, из его духовного опыта, поэтому она неизбежно должна становиться философией духа.
2. Центральное место в познании духа принадлежит этике. При этом этика должна быть не только теоретической, но и практической, то есть призывать к нравственному преобразованию жизни. Этика должна быть учением о назначении и призвании человека.
3. Религиозная концепция «теургии» предполагает равноправное соучастие Бога и человека в продолжающемся творении мира, в том числе и самого человека, в избавлении его и от грехов, и от болезней.
4. Биологически человек не отличается от животного, но отличается от него лишь наличием сверхприродного духовного начала.
5. Лишь совмещение в духовном начале свободы и творчества, во-первых, создает самого человека, а во-вторых, позволяет ему бороться с самыми различными испытаниями.
Все эти и множество других идей Н. А. Бердяева были положены мной в основу философской методологии собственного исследования онкологических проблем. Но философия составляет теоретическое ядро еще более широкого понятия мировоззрения. Оно, в свою очередь, представляет собой обобщенную систему взглядов человека и общества на мир в целом и на свое собственное место в нем, на смысл человеческой жизни, а также совокупность философских, научных знаний, правовых, нравственных и эстетических ценностей человечества.
В зависимости от того, каким образом решается основной вопрос философии о соотношении духа и материи, а именно, что из них является первичным (или ведущим), а что вторичным (или производным), мировоззрение может быть либо идеалистическим, либо материалистическим.
Однако есть еще и третье мировоззрение, которое не противопоставляет дух материи, а наоборот, подчеркивает их единство и равноправие, и называется оно дуалистическим. Лично я являюсь последовательным сторонником диалектического дуализма, хотя бы даже из того, что считаю сам факт утверждения постоянного превосходства чего-то одного в системе «душа материя» просто недиалектичным. А. Г. Спиркин в своем учебном руководстве (2000) пишет, что: «материальное и духовное это совечно единое сущее», то есть материя и сознание есть две единые противоположности одного понятия Бытие. А основой этого единства, по его мнению, является практика чувственно-предметная деятельность людей.
Самым настоящим дуализмом пропитан и один из главных диалектических принципов Гегеля: «Сущность проявляется, явление существенно, материя духовна, а дух материален».
Центральный постулат философской антропологии также идентичен данным высказываниям в организме человека существует «онтологическая тождественность физиологических и психических процессов. Физиологическое и психическое лишь две стороны одного и того же жизненного процесса» (Седова, 1997). Определяя сознание, современные философы подчеркивают, что в широком смысле под ним подразумевается психическое отражение материи и действительности, независимо от того, на каком уровне оно осуществляется биологическом или социальном, чувственном или рациональном, то есть сознание отражает не только внешний, но и внутренний мир человека, его физиологию. И чем полнее это отражение, тем эффективнее человек может справиться со своими возможными болезнями считает зав. кафедрой философии Волгоградской медицинской академии Н. Н. Седова (1997).
Исключительное по своей глубине и оригинальности высказывание я нашел в книге Станислава Грофа «Психология будущего» (2002). Позволю себе процитировать его полностью: «Традиционная академическая наука описывает людей как высокоразвитых животных и одновременно как биологические думающие машины. Если мы принимаем в расчет только переживания и наблюдения из хилотропных состояний сознания[8], которые господствуют в нашей обыденной жизни, то мы оказываемся ньютоновскими объектами, состоящими из атомов, молекул, клеток, тканей и органов. Однако надличностные переживания в холотропных состояниях сознания[9] ясно указывают, что каждый из нас может также проявлять способности поля сознания, которое превосходит пространство, время и линейную причинность.
Таким образом, новая, более полная формула, отдаленно перекликающаяся с парадоксом волны-частицы в современной физике, описывает людей как парадоксальных существ, состоящих из двух взаимодополнительных сторон. В зависимости от обстоятельств они могут выказывать и свойства ньютоновских объектов («хилотропная сторона»), и свойства бесконечных полей сознания («холотропная сторона»). Точность каждого из этих описаний зависит от состояния сознания, в котором эти наблюдения делаются. И тогда получается, что в физической смерти, по всей видимости, завершается хилотропное функционирование, в то же время как холотропные возможности находят свое полное выражение» (выделено мной. Ю. М.).