Бэрг, произнес откашливающийся Эрик, Вы всякий раз заставляете меня удивляться жизни.
Ну я же все-таки иммуноандроид времени аж египетских пирамид, смеясь ответил Бэрг, кому как не мне ее знать. Жизнь эту.
А кто тогда создал Вас? Простите, ведь все-таки Вас родила женщина, так кто она? Эрик смотрел на Бэрга.
Своей матери, даже суррогатной, я не помню, произнес Бэрг, поднеся к губам стакан пива и, глотнув прохладный напиток, добавил, древние египтяне народ очень прогрессивный. Они многому научились.
Или были научены? внезапно задал вопрос Эрик.
Иммуноандроид хитро, из-под бровей взглянул на Эрика:
Ты парень не промах, это я понял сразу. Только больше самостоятельности, уверенности! Я не говорю о самоуверенности, ибо она гибельна. А вот уверенность ведет человека к цели. Которую он себе, возможно, даже и не назначал, ибо она открывается порою сама по себе, но отнюдь не спонтанно. Она открывается через цепочку логических вычислений, а это далеко уже не интуиция. Мы способны дать объяснение феномену, то, что происходит на самом деле. Так что больше уверенности и все будет так, как должно быть, Бэрг замолчал.
Вы так и не ответили на вопрос, нарушил воцарившуюся тишину Эрик.
Дорогой Эр, со вздохом произнес иммуноандроид, для меня это такая же загадка, как и мое рождение. Да, Египет моя родина, но это как считаю я. Но так я не египтянин. Скорее всего, зигота прибыла откуда-то в Египет. А откуда? Не знаю.
Вы хотите сказать, что экстракорпоральное оплодотворение существовало уже тогда? спросил Эрик.
Возможно, ответил иммуноандроид, только вот ЭКО к производству иммунологических андроидов не имеет никакого отношения. А потом, я не говорю, что родился конкретно в Египте. Скорее всего, где-то рядом. А ты думал, что я со звезд, что ли? Звездный мальчик! Нет, конечно. Я самый обыкновенный СУРРОГАТ, иммунологический андроид. А вот знания тем, кто меня создал, пришли от Системы. А Ее вся Вселенная не вместит.
Иммуноандроиды рождаются не от акта любви, произнес Эрик.
Да, как это ни печально, вздохнул Бэрг, но все-таки какую-никакую, а компенсацию я получил. Какими только незаурядными способностями не обладаю. Да нас Система и создала, чтобы мы были в ней. Но я все-таки уже устал. Скоро пенсия.
И в каком виде она будет начисляться? спросил Эрик.
Теперь и до Бэрга дошла очередь поперхнуться пивом после такого вопроса.
Ай, шутник! хохоча едва выговорил он. Ну, Эрик! Ха-ха! Могу сказать тебе только одно, что хоть Система шуток и не любит, но добрый юмор всегда поддержит!
***
Изода, так звали спасительницу Нэи, была весьма спортивной внешности. Облегающая тело черная майка, спортивного пошива брюки розового цвета блестели на солнце. Ткань была пропитана каким-то специальным лаком. Изода была немного выше Нэи. Черные густые волосы спускались несколько ниже плеч. А Нэя была, как всегда, в длинном платье пониже колен.
Ты всегда в таком прикиде? спросила Изода, глядя на Нэю.
Ты имеешь в виду платье? немного сжалась Нэя.
Ну естественно, ответила Изода, встряхнув густыми волосами.
Да, постоянно, слабеньким голосом пропищала Нэя.
И охота тебе вот так ходить? Я, конечно, не против, но прикиды менять надо, улыбнулась Изода.
Ты имеешь в виду брюки, что ли? Нэя вдалась в легкий румянец.
Ну, да, ответила Изода. А чего это тебя так смутило?
Не знаю, произнесла Нэя и потупила взор.
Ну-ка, посмотри на меня, Изода приподняла ее подбородок и добро взглянула на Нэю. Эээ! Да ты, я вижу, совсем отстала от жизни, девочка.
Я стараюсь быть смиренной ответила Нэя.
Что? Смиренной? Изода думала, что ослышалась.
Да, тихо добавила Нэя, едва сдерживая слезы.
Внутри Нэи стало что-то происходить. Она почувствовала, что Изода и есть тот человек, которому можно пожаловаться на свою жизнь. Да хотя какая там, к шутам, жизнь, коли ходишь в рабах!
Ты, моя хорошая, не смиренная, а напрочь забитая кем-то. Даже, вернее, замороченная! Здорово над тобой поработали! Такие мозги хоть на свалку! НЛП в чистом виде! Ого! Вот это да! Кто же тебе, красавица, так мозги-то запарил?! Изода смотрела на несчастную.
Нэя не могла более терпеть. Уткнувшись лицом в грудь своей спасительницы, она зарыдала.
Ах, даже вот как? проронила Изода, гладя Нэю по голове. А ну-ка давай-ка рассказывай, девонька, да по порядку.
Та, утерев нос, рассказала ей свою грустную историю, которая так счастливо и интересно начиналась. Как всю жизнь она стремилась к прекрасному, хотела стать сильной, не потому что была слаба, а потому что хотела доказать прежде всего самой себе, а потом и окружающим, что она совсем не такая, как о ней думают. А все о ней думали, мягко говоря, не очень хорошо. Слаба она умом, думали вокруг нее умники да умницы. Не пойми что, мол, в голове у нее. И это было с самого ее детства, потому что она была не такая как все. А главное то, что и не хотела быть как все. Слышала она только, что боевые искусства Востока фактически для избранных. Для тех, кто хочет достичь совершенства духа и тела. Для тех, кто хочет доказать свое истинное «Я»! Для тех, кто может действительно не от мира сего. Кому дана сила, тому она дана. А вот кому она не дана? Для тех и боевые искусства Востока! Ибо они делают человека личностью! Оковы рабства падают, и личность делает человека человеком. Ибо он идет к Истине, которая протягивает ему руки. Человек, сделав один шаг к Ней, уже чувствует, как Она тепло обнимает его. А что может быть теплее и нежнее Ее объятий! Нэя рассказала, как болела, как повстречала своего учителя, как попросилась к нему в ученики. Поначалу было все хорошо. Он многое рассказал ей интересного. Посвятил в уникальную функцию иммунитета, и открыл глаза на то, как его убивают антибиотиком. В результате чего начинает развиваться онкология. Рассказала о том, как внимала она каждому произнесенному им слову. Буквально «в рот ему глядела». Не представляла жизни без него, без его науки. Как выдержала высокую, аж тридцать девять и пять, температуру целую неделю! Это после того, когда поняла, что если она не выдержит ее, то у нее начнется рак. Медики на этот счет хорошенько постарались, пичкая ее антибиотиками. И это тогда, когда ее положили в стационар, обнаружив пневмонию. А родные что, только руками развели! И лежала она дура дурой в стационаре, в теплые майские дни. А бабка всегда говорила одно и тоже, что, мол, ну надо же воспаление легких лечить. Ах, бабка, бабка! Одно слово медикаментозно-коматозное существо, полусумасшедшая. Сколько Нэя от нее натерпелась. Не напишешь. Одно слово «Баушка!» Именно баушка, а не бабушка! А была еще двоюродная бабушка, так та все время ей на мозги давила, когда видела, как Нэя пытается влезть в шортики:
Ну ты ведь девочка!
Правда, Нэя уже научилась немного «скалить зубы»:
И что мне теперь, одуванчиками в туалет ходить?
Причем тут это, слегка бренчащим голосом говорила старуха, ээээ, просто эээ ты девочка. Эээ юбочка. Эээ платьице. Эээ так надо.
Ну а если джинсики?
Эээ в джинсах тем более нельзя, проговаривала старуха.
Это почему? не унималась Нэя, готовясь услышать коронный ответ.
Эээ они только для «зассых». В них только «зассыхи» ходят. Эээ как увидишь в брюках, эээ «зассыха». Слушай меня. Тетю Шуру. Тетя Шура плохого не пожелает.
С этими, еле выговоренными словами, старуха уходила прочь. Нэя, смотря ей вслед, думала: «Все хочешь, чтобы все по-твоему было. Не выйдет!». Нэя любила дискач. Любила резвиться. Только когда пришла она к учителю, все было хорошо, но потом оказалась действительно как в тюрьме. Нэя вздохнула:
А вот теперь его нет. Не потому, что он умер, а потому что
Сбежал как трус с тонущего корабля! произнесла Изода. Теперь многие говорят о вреде антибиотика, и этот твой учитель, как ты говоришь, далеко не панацея!