Что же до информации в городах о Пустошах, то у местных была своя теория. Во время войн и пандемий, некоторая часть человечества сильно испугалась, насмотревшись на творящейся вокруг ужас. Те, кто и тогда жил в городах, сразу после катастрофы, просто набравшись паники в интернете, наблюдая репортажи журналистов и слушая всевозможных политиков, ушли в города уже окончательно, забаррикадировавшись в них от всего того, что их так пугало. Но не все. Те, кто и проживал в селах были слишком заняты, чтобы обращать на внешние страхи внимание. Они просто работали на земле. Да, их тоже коснулся весь тот кошмар, но они отреагировали на него по привычке, просто перейдя на более безопасные территории, но сохранив при этом свой сельский образ жизни. Старики говорят, что таких вот деревень, прячущихся от городских, от которых и приходили все беды, много на русской земле. А что земля именно русская, ему эти же старики и рассказали, объяснив, что именно так называлась раньше великая страна, существовавшая на этой территории до последних войн. А с городами? А что с городами? Не хотят они им даже теперь после того, как те перестали нападать на поселения, показываться, считая их, жителей этих городов, неполноценными, в умственном смысле естественно. Ну это ж надо, говорили они, по своей воле уйти от этой вот всей красоты, от природы-матушки, и заточить себя в бетонных коробах. Добровольно! Ни один из людей, имеющий голову на плечах, на такое осознанно не пойдет. Больные только. Еще, не дай Бог, заразишься чем от таких. Не зря ж злые такие, вон сколько людей пожгли почем зря сразу после того, как самоизолировались.
Игорь смотрел на Петьку, того самого мальчишку, как тот, подражая взрослым, бурчал под нос чтото и шёл, шлёпая босыми ступнями, вот тоже недоступное Игорю ранее наслаждение ходить босиком по траве, в сторону дома, чтобы отдать матери курицу, и вспоминал тот самый день, когда они приземлились на месте, как они тогда думали, древнего города Самара. Ошиблись они с расчетами, и прилетели не к Самаре, а на место другого старинного города, расположенного неподалеку от той самой Самары, со странным названием Тольти. Сели напротив него, вернее того места, где он располагался в незапамятные времена, через реку, как раз там, где другая река Уса впадает в большую Волгу. Ну а холм, который им так приглянулся для посадки, так это все, что осталось от Жигульских гор. Бомбили тут крепко во время одной из войнушек, вот и сравняли горы с землей, да еще и несколько землетрясений в данном регионе прошло, вот только холм и остался. Правда старики говорят, что ниже по течению, сразу за остатками огромной плотины, которая раньше, опять же со слов стариков, давала энергию на всю округу, осталось еще несколько похожих холмов, не смогли все-таки катаклизмы полностью стереть с лица земли те самые горы. Старики многое помнят, как говорит дед Тимоха, старый кряжистый староста их деревни память у народа долгая. А на те развалины, что остались от гигантского сооружения древних, он уже сходил посмотреть, вместе с Атикой и двумя деревенскими мужиками. Даже века не смогли их полностью стереть с поверхности планеты. Крепко строили древние.
Так вот, тогда, в тот самый день, они с товарищами по экспедиции, вышли из флаера, осмотрелись и только начали доставать груз из флаера, чтобы начать устанавливать лагерь, как из небольшой рощицы, скорее густого кустарника, вышло несколько человек со странными палками в руках и попыталось подойти к ним, что-то крича. Алекс со Штайей сразу же потянулись к оружию, и даже успели произвести по паре выстрелов, как тут же умерли, утыканные, казалось обычными деревянными палочками. Это потом Игорь рассмотрел наконечники, и даже начал учиться стрельбе из лука, а тогда он просто впал в прострацию, когда с внутренней стороны его шлема, там, где отображался состав экспедиции, исчезли аватарки его двух товарищей. Это могло означать только одно, их физическую смерть. И броня Алексу не помогла, видимо били напавшие в незащищенные места. Да и броня там, одно слово что есть, как он теперь понимал. А так как в городах давно уже не велось никаких войн, да и у населения на руках не было оружия, за исключением пластиковых ножей и вилок, то и защита эта была очень условной, и защищала только основные органы. Так этого недостаточно, как оказалось. От шока оставшаяся троица замерла в оцепенении, а Резван, так тот даже сознание потерял. Воспользовавшись ступором Игоря со товарищами, неизвестные извлекли их из скафандров, и тут, уже от ужаса, потерял сознание сам Игорь, очнувшись только после оглушительного хлопка где-то неподалеку. Как он потом узнал, это их флаер самоликвидировался. Видимо, служба безопасности Москвы решила подстраховаться на случай, если все участники экспедиции погибнут, чтобы напичканный самым современным оборудованием и новейшими системами навигации и опознавания флаер, не достался заведомо враждебным дикарям. И поскольку членов экспедиции из скафандров вынули, и те скорее всего автоматические отключились, и тогда в городе посчитали, что экспедиция погибла полностью. Кардиостимуляторы, встроенные в их организмы, по сути своей были просто датчиками наблюдения, и на дальнем расстоянии не могли быть отсканированы, не хватало им радиуса действия.
Тут надо пояснить. После катастрофы, когда люди закрылись в городах, самым первым и незыблемым, неприкасаемым к поправкам и изменениям, был принят закон о неприкосновенности личного пространства. Как отголосок неорабовладельческих времен. Никакое правительство, никакие его службы, ни на каком основании не могли устанавливать в операционные системы, вживляемые в мозг человека, хоть какие-то программы или датчики, обеспечивающие контроль или даже просто отслеживание геолокацию человека. Только вот датчики в сердце, да и то действующие только в пределах квартиры, то есть места непосредственного проживания гражданина. При выходе даже просто на улицу, они автоматически отключались, на все то время, что человек отсутствовал дома. Любая попытка установки устройств, либо программ слежения, пусть даже и в благих целях, например при поиске маньяка, или другого какого преступника, даже в этом случае, даже разовая, могла привести к всеобщему бунту. Толпа просто разорвала бы на куски в буквальном смысле слова правителя, или чиновника, допустившего такое. Слишком глубоко засела в людях эта боязнь. А тут еще вера в радиацию и химическое отравление, царившее повсеместно в Пустошах. Поэтому, очевидно, что в Москве решили признать экспедицию полностью погибшей, в тот момент, когда погасли аватарки Алекса и Штайи, а потом и остальных ее членов, уже после того, как Игоря и остальных, оставшихся в живых, просто извлекли из скафандров. Так Игорь объяснил себе и коллегам взрыв флаера. Не хотелось верить в то, что их целенаправленно планировали уничтожить власти города.
Но, даже если так, и флаер взорвался самостоятельно, и чтобы не достаться врагу в нём сработали системы ликвидации, то он то оказался жив! И Атика с Резваном тоже. Или всетаки это местные его взорвали. Да и как им, деревенским, взорвать флаер, нужно же хоть немного знать его устройство? Атика спрашивала, неоднократно и у многих, но деревенские только руками разводили. Не мы, мол.
На прямой вопрос, который Игорь задал, в присутствии Атики и Резвана, вредному деду Тимохе, старосту деревни, где они теперь проживали, зачем они живые деревенским, и почему их тоже не убили сразу же, тот лишь усмехнулся, и сказал: