У дома его встретил Виктор Николаевич. Они поздоровались и прошли в беседку. Семён Семёнович бросил газету на стол.
Вот, полюбуйся! сказал он.
Слушай, Сёма, мне надоело читать тексты, в которых ничего не написано, раздраженно сказал Виктор Николаевич.
Это не тот случай, сказал Семён Семёнович.
Елизавета Петровна уже принесла им кофе.
Елизавета! Ты как всегда! Спасибо! присаживаясь за стол, поблагодарил Семён Семёнович.
Елизавета Петровна поставила перед ним поднос и, не сказав ни слова, круто развернулась и пошла обратно, в дом. Семён Семёнович, взявшись за кофе, посмотрел ей вслед.
Что-то не так, Виктор? спросил он.
Всё не так, вздохнул Виктор Николаевич.
Семён Семёнович перевел на него взгляд, пригубил кофе и медленно поставил чашку на блюдце.
***
Выехав из дома, Катя сразу позвонила Наташе, нужно было окончательно утвердить план дальнейших действий.
Идея сбежать из-под родительской опеки посетила Катю как-то вдруг, и она в шутку поделилась с подругой. Наташка неожиданно поддержала эту безумную мысль, хотя почему неожиданно, она же с детства была авантюристкой. Наташка всегда за любой кипишь, а это же настоящее приключение, если налегке автостопом прокатиться хотя бы по Европе! Возможно, придется ночевать в дешевых отелях! Может, где-то придется идти ночью пешком! Вероятно, там будут всякие встречи, да мало ли что там будет возможно! Наташка была в восторге!
Кате не хотелось ни дешевых отелей, ни тем более ночью пешком, но она стала думать об этом всерьез и, в конце концов, решилась.
Теперь нужно было согласовать маршрут, но за полчаса разговора они никак не могли прийти к единому мнению.
Нет-нет. Берлин, Прага, убеждала Катя. Да ты послушай! Берлин, Прага, Вена, затем Цюрих, Женева и Париж. Вот так, зигзагом, поняла? Короче, самолет на вечер готовь. Я уже еду! Чего ждать, Наташа? Что за дела?! Что, визы? Какие визы? О, Боже! Ещё и визы! Ладно, приеду позвоню.
Так, значит, сегодня она уже никуда не едет печалька. Визы, конечно нужны визы. Как она могла забыть? А что она могла помнить?! Она хорошо и с удовольствием играла на скрипке, виртуозно играла на рояле, иногда пыталась сочинять. До некоторых пор музыка поглощала её целиком и полностью. Нет, были, конечно, и развлечения, и даже романтические приключения, в которые её увлекала Наташка, но это было мимолетно, коротко и в пределах Садового кольца. За двадцать пять лет жизни она никуда не выезжала, хотя говорят, что в детстве, да, и фотографии есть, но Катя ничего не помнила из этих поездок. Почему-то самые яркие воспоминания из детства были связаны у неё с обычным городским парком.
Карусель стремительно несла её над землей, ветер трепал её волосы, порывисто врываясь в грудь, перехватывал дыхание. Она щурилась от восторга и ветра и весело-весело смеялась, безудержно и взахлеб. И солнце радужно слепило глаза, и бесконечный восторг! Восторг! Это чудесное ощущение любви ко всему на свете плескалось в груди и яркими брызгами звонкой радости разлеталось повсюду. Полет, свобода и счастье!
Нужно будет обязательно сходить в этот парк. Прокатиться на карусели, погулять. Сегодня, да и, видимо, завтра она уже никуда не едет. Значит, время будет.
***
Городской парк был довольно большой. Аттракционы, фонтаны, рестораны и кафе неплохо вписывались в ландшафтный дизайн, который хорошо сочетал ухоженные насаждения с дикой растительностью, особенно у извилисто текущей через весь парк реки.
Вход был бесплатный и горожане с удовольствием проводили здесь время.
В этот летний солнечный день людей было, как всегда, много, но из всех гуляющих, двое пожилых мужчин невольно выделялись каким-то особым стилем. Опытный взгляд по одной только выправке без труда определил бы, что это люди из бывших. Скромная неприметность и даже небрежность в одежде выглядела как с иголочки и не могла скрыть внутренней сборки и человеческого достоинства. Легкая полнота одного из них только подчеркивала статус, второй был выше среднего и обходился без лишнего веса. Им было чуть за шестьдесят. Покровский Павел Николаевич, это тот, что повыше, и Юрий Иванович Саргин, который полнее, неспешно, прогулочным шагом, шли по боковой аллее, усыпанной мелким гравием.
Да уж, Юрий Иванович, сказал Покровский. Видимо, давненько ты не выбирался в город, одичал в своем логове. Завидую, конечно, но хоть бы радио слушал!
Павел Николаевич, сказал Саргин, помнишь, как раньше назывался этот парк? спросил он и сам же ответил: Парк культуры и отдыха. А сейчас, что написано на входе? «Парк развлечений!» Чувствуешь разницу? Он лукаво посмотрел на Покровского и добродушно усмехнулся. Ну и кто из нас одичал? А уж по поводу радио, я лучше промолчу.
Я же сказал, что завидую! оправдался Покровский. Но ситуация такова, что в двух словах и не расскажешь.
У меня сосед хорошо информирован, сказал Саргин, и к тому же прекрасный собеседник, как-нибудь познакомлю.
Мещерский Леонид, сказал Покровский. Тридцать семь лет. Доктор наук. Волосы русые, глаза голубые.
На вскинутую бровь собеседника, Покровский улыбнулся.
Я с ним знаком, сказал он, по группе.
По группе?
Есть такая площадка, пояснил Покровский, мы называем её просто группа. Всё расскажу. Но что касается радио, кто и как нам промывает мозги, надо знать!
Надо, надо, согласился Саргин.
Нам туда. Покровский указал направление, и они повернули к обнесенному частоколом дворику.
На входе их встретил высокий сорокапятилетний мужчина спортивного телосложения.
Добрый день, Юрий Иванович! сказал он.
Как я рад тебя видеть, Глеб! сдержанно воскликнул Саргин, пожимая руку.
Я тоже, Юрий Иванович, очень рад. Проходите, располагайтесь. У нас уже всё готово, сказал Глеб и вопросительно посмотрел на Павла Николаевича.
Покровский кивнул, и Глеб спешно покинул дворик.
Друзья присели за массивный деревянный стол. Официант принес тарелку с нарезкой овощей, графин с прозрачной жидкостью и два граненых стакана. Саргин снял очки.
А что Глеб? спросил он, протирая дымчатые линзы.
Очень много дел, Юрий Иванович, Глеб сейчас за троих, да и у меня в сутках двадцать пять часов, и не хватает!
Потерев ладони, Покровский потянулся к графину и на всякий случай посмотрел на партнера.
Юрий Иванович, ты как?!
А как же! одобрил Саргин и надел очки.
Покровский налил грамм по пятьдесят. На столе появилась большая тарелка с бараниной.
Так вот о деле, поднимая стакан, начал было Павел Николаевич, но сразу осекся. Нет, за встречу, конечно, за встречу, Юрий Иванович!
Закусив огурчиком и отведав баранины, Саргин поднял взгляд на Покровского.
Не тяни, Павел Николаевич, о деле, так о деле.
Да. В общем, ты там, в логове, а тут аресты, губернаторы, министры Он налил по второй. Зубов арестован! Потянется ли ниточка это, конечно, еще вопрос, но Шеф во все структуры наших расставляет. Глеба ты видел, новых много. В общем, в определенных кругах, похоже, осознали, что время собирать камни.
Осознали или, похоже, осознали? с легкой усмешкой спросил Саргин.
Я думаю, на симуляцию шеф бы нас не призвал.
Поздно, угрюмо сказал Саргин.
Юрий Иванович, мы с тобой что, тля капустная? Мы же еще живы, так? Или как?
Покровский внимательно посмотрел на старого друга, который задумчиво покрутил стакан по столу и крепко сжал его всей пятерней.
За встречу! сказал он.
***
Катя мчалась по трассе к свободе. И хотя знакомство с миром немного откладывалось, она уже могла дышать полной грудью. «Но то ли ещё будет!» думала Катя и, не чувствуя скорости, поджимала педаль акселератора.
Она промчится по миру, как вихрь, меняя города и страны, континенты, острова и океаны, она впитает все запахи, она всё увидит своими глазами, ко всему прикоснется своими руками. Наберется впечатлений и почувствует настоящий вкус жизни. Свобода! Это сладкое слово свобода!