На входе в горком столпилась целая очередь, его узнали и попытались пропустить, но Пётр махнул рукой и, прокашлявшись, выдал:
Женщин нужно вперёд пропускать.
Теперь самое главное кабинет свой найти. В какую сторону свернуть, направо или налево? Людей, спешащих на работу, было прилично и на третьем этаже. Пётр Германович повернул вслед за основной массой, и уже через десяток метров понял, что свернул неправильно, люди поглядывали на него удивлённо но разворачиваться не стал. Решил найти себе тут «дело», из-за которого якобы и свернул. А вот и повод на двери обнаружилась надпись: «Председатель Горисполкома М.П. Романов».
Пётр уверенно потянул дверь. В приёмной сидела женщина лет пятидесяти в коричневой кофте. «Что это их всех на коричневое тянет?» хмыкнул про себя Штелле.
Здравствуйте, Пётр Миронович, поднялась женщина, Вы к Михаил Петровичу?
Пусть через десять минут зайдёт ко мне, опять прокашлявшись, мало ли вдруг голос изменился, попросил женщину.
Дверь своего кабинета открывал с опаской, там ведь тоже секретарша а он даже не знает, как её звать.
Доброе утро, секретарша тоже была немолода, даже старше романовской.
С прошедшими вас праздниками, Пётр Миронович. Как отдохнули? повернулась женщина, поливавшая цветы на подоконнике, У вас я уже полила.
Спасибо, буркнул Пётр и вошёл к себе.
Да Плохо всё. От памяти «Мироновича» не осталось и следа. Как выжить и не угодить в дурку? Или на Лубянку? Пётр осмотрел кабинет. На Георгиевский зал Кремля не тянет. Ряд страшных, самодельных, наверное, встроенных в стенку шкафов. Старый массивный стол с чернильным прибором со вставками малахита. Радиоприёмник на стене. Два телефона на столе. Второй-то куда? В Обком? К столу хозяина кабинета буквой «Т» пристроено ещё два, одинаковых, с задвинутыми стульями с дерматиновыми сиденьями и такой же вставкой на спинке. Естественно, коричневого цвета. Вот, интересно империя «красная», а всё вокруг коричневое. Вон даже шторы на окнах, и те того же цвета, только посветлее.
Штелле открыл один из встроенных шкафов. Гардероб. Обнаружилось несколько деревянных и алюминиевых вешалок. На одной висел чёрный сатиновый халат, на другой полушубок ну, хоть он белый. Внизу стояли кирзовые сапоги и резиновые болотники. Сволочи эти Хрущёвы и Брежневы! Какая нищета кругом! Это так живёт первый секретарь горкома КПСС! А как тогда живёт техничка? Пётр скинул пальто и шапку, шарф оставил на шее его знобило. Может, голова болит от того, что простыл?
В дверь постучали и, не дождавшись ответа, отворили.
Привет, Пётр, звал? вошедший темноволосый мужчина лет сорока пяти был для разнообразия в сером костюме, но тоже мешковатом.
Присаживайся, Пётр уселся за свой стол и указал председателю горисполкома на ближайший стул, Голова раскалывается и знобит. Простыл, наверное, заметив вопросительный взгляд на шарф, пояснил он.
Опять, небось, в эдакий мороз на лыжах ходил? покачал головой собеседник.
Привычка вторая натура, нейтрально прокомментировал Штелле и спросил Романова, Собак у горкома видел?
Нет. А что? нахмурился Николай Михайлович.
Напали на меня, когда из двора выходил. Хорошо хоть, с этой стороны народу много, сразу отстали. Что-то с ними делать надо.
В прошлом году осенью ведь отстреливали. Опять расплодились! глава горкома импульсивно встал и прошёл к окну, отдёрнул штору. Собак, наверное, хотел увидеть.
Сядь. И так голова болит. Давай так сделаем: берёшь сейчас листок бумаги и составляешь план мероприятий по зачистке города от этой нечисти. Через часик заходи.
Романов дошёл до стула, но садиться не стал. Покивал, почесал подбородок:
Хорошо. Боюсь только, эта «нечисть», как с ней ни борись, опять заведётся.
Вот. А на втором листке напиши мероприятия, которые это предотвратят.
Ну, не знаю, Романов опять поскрёб подбородок и направился к двери.
Скажи, пожалуйста, секретарше, чтобы зашла и, если есть, таблетку анальгина захватила, как только Николай Михайлович вышел, Пётр бросился к двери и не напрасно.
Вера Михайловна, Пётр Миронович простыл. Найдите, пожалуйста, по таблетке анальгина и аспирина и с чаем горячим занесите ему, замечательно, теперь известно имя секретаря.
Женщина появилась через пять минут. На дебильном жестяном подносе стоял стакан в подстаканнике, скорее всего мельхиоровом, в маленькой стеклянной розеточке был мёд, и в ложечке лежали две таблетки.
Пётр Миронович, может, скорую вызвать? Я вон у девочек из бухгалтерии мёду добыла.
Спасибо, Вера Михайловна. Не надо скорой, пройдёт само. На лыжах, наверное, перекатался. Вера Михайловна, раздобудьте мне, пожалуйста, подшивку «Зари Урала» за прошлый год, нужно же узнать, как зовут «начальников» в городе Краснотурьинске, а заодно посмотреть, какие тут проблемы сейчас.
Секретарша покивала седой головой и, осуждающе взглянув на не заботящегося о своём здоровье шефа, вышла из кабинета. Пётр принял таблетки и допивал чай, заедая мёдом, когда Вера Михайловна появилась снова, на этот раз с прошитой шнурком пачкой газет. Газеты явно были не для мебели, следы неоднократной читки присутствовали. Крепились они на фанерке с обломанным краем. Блин, как же бедно народ живёт! Отдав поднос с пустым стаканом, Пётр уже хотел было отпустить секретаршу, но вдруг вспомнил, что не увидел на столе еженедельника с планом на сегодняшний день.
Вера Михайловна, не напомните, я на сегодня какие-то встречи или совещания планировал? Голова как ватой набита.
Может, вызвать врача? с надеждой в голосе спросила женщина. Видно было, что и вправду переживает за реципиента.
Ну, таблетки же выпил, да и чаю с мёдом сейчас полегчает. Так что с совещаниями?
Завтра в девять строительная планёрка, а на сегодня ничего нет. Стойте, махнула рукой, сокрушаясь, секретарша, Вы же после обеда собирались в интернат съездить!
И то верно, сделал вид, что вспомнил Штелле, Ладно. Собирался значит, съезжу. Хотя нет, пешком прогуляюсь, может, голова прояснится. Вера Михайловна, скоро должен Романов подойти пусть захватит с собой комсомольского вожака.
Может, ещё чайку?
Вот как придут всем троим, если не затруднит.
Шутите! Чего же тут трудного. Раз шутите, то поправитесь, и женщина вышла.
Получается, как-то не совсем правильно себя вёл, раз вежливость секретарь приняла за шутку. Покороче нужно фразы строить, и более нейтрально. Ладно, пока мэр не подошёл с собаками, нужно пролистать прессу, фамилии поузнавать, да и с проблемами вверенного ему города ознакомиться.
Гриша, заходи! Как устроился? Романов махнул рукой, приглашая молодого русоволосого парня с короткой стрижкой, застрявшего в дверях кабинета.
Григорий Максимович Каёта. Вспомнил Пётр прочитанное за прошедший час в газете. Память подсказала: только что назначенный первый секретарь горкома комсомола потом станет главным редактором городской газеты «Заря Урала», а потом даже переберётся в «Уральский рабочий», в Свердловск.
Скромный молодой человек как-то боком протиснулся к столу мимо расставляющей стаканы секретарши. Надо сказать, что чай, аспирин и анальгин помогли: голова почти не болела, да и озноб прошёл плюс в кабинете работал принесённый Верой Михайловной обогреватель. Пётр взял исписанные «мэром» листки, прочитал и со вздохом вернул.
Масштаба нет, Николай Михайлович. Я тут тоже тезисы набросал. Доставай, комсомол, ручку, или лучше возьми вон карандаш, будешь протоколировать, Пётр подождал, пока Григорий возьмёт лист бумаги и карандаш, и начал борьбу с собаками.
Смотрите. Нужно привлечь максимальное количество людей, владеющих оружием и умеющих им пользоваться. Главное это «Охрана общественного порядка», по-старому, милиция, на самом деле, читая газеты, Штелле узнал, что сейчас вообще нет Министерства Внутренних Дел СССР. Есть республиканские министерства «охраны общественного порядка» МООП.