Что с ним? спокойно спросил он.
Мы рассказали, что произошло, укладывая постанывающего Галаша на стол.
Ладно, сказал Вайша, понятно. Теперь уходите, я им займусь.
Я растерянно оглянулся на Галаша, как будто ещё чем-то должен был ему помочь. Но Ижу потянул меня за рукав, и мы вышли. Неожиданно для меня у медпункта уже собрались несколько рабочих, в волнении ожидающие новостей. Ижу стал рассказывать им про трубу, а я отошёл и привалился к стене. Меня не покидало чувство, что я должен что-то сделать.
Через пару минут до меня дошло, что это ощущение совсем о другом. Я вспоминал каждый свой шаг и ни в одном не был уверен. У Галаша, должно быть, раскрошились рёбра. Может быть, я должен был позвать Вайшу к нему? Может быть, я сделал только хуже? Галаш всю дорогу до станции стонал. Может быть, ему вообще нельзя было вставать на ноги. Что если Галаш умрёт, потому что я не оставил его там? Что если бы он умер, если бы оставил?
Я понятия не имел, как нужно было поступить, и каждый из вариантов казался ошибкой. Между тем в коридоре скапливалось всё больше людей. На шум пришёл Катан. Мне не хотелось ни на кого смотреть, и, к счастью, Ижу взял всё внимание на себя. Он без конца пересказывал одну и ту же историю вновь подходившим людям.
Меня трясло, пока мы ждали новостей. Наконец, дверь медпункта открылась, и на пороге появился Вайша. Я ощутил холод в груди. С моего места не было видно, что происходит в кабинете. Вайша прикрыл за собой дверь и тихим спокойным голосом сказал:
Жить будет.
Что с ним? спросил Ижу.
Парню повезло. Куртка смягчила удар. Ушиб груди, рёбра вроде целы. Отлежится немного и будет в порядке.
Я шумно выдохнул с облегчением.
Хорошо, сказал Катан и обратился к людям: Возвращайтесь к работе. Всё в порядке.
Рабочие начали расходиться, хотя напряжение до конца не улетучилось. Я хотел выйти с остальными, но Катан меня остановил:
Ашвар! Пойдём со мной.
Мне показалось, что я услышал суровые нотки в его голосе. Мы прошли в кабинет начальника станции, такой же тесный, как и всё здесь. Великан Катан пробрался на своё рабочее место через узкую щель между столом, заваленным разным барахлом, и шкафом, в котором царил такой же бардак. Я снял пропитанную нефтью куртку и присел напротив. Сердце всё ещё гулко стучало в груди.
Начальник станции не любил яркий свет, поэтому окно было занавешено. Кабинет освещала слабая электрическая лампа. Вездесущее электричество вообще было отличительной особенностью колоний почти весь мир всё ещё использовал свечи, керосиновые и газовые лампы. Я понятия не имел, как Катану хватало этого света, учитывая, что в его возрасте у некоторых начинались проблемы со зрением.
Начальник станции зажёг сигарету, отчего я немного поёжился. Конечно, нас разделял стол, но открытый огонь не вызывает тёплых чувств, когда ты перемазан в нефти. Катан убрал пачку в стол и откинулся на своём стуле.
Ну и какого хрена, Ашвар? спросил он почти равнодушным тоном.
Ты о чём? не понял я.
Какого хрена прямо после твоего обхода ранило человека?
Давление было повышенным, но в пределах нормы
Я поймал себя на том, что чувствую вину.
Я могу принести свои записи. Они остались в башне, я не успел переписать.
Катан посмотрел на меня и затянулся сигаретой. Он не собирался меня ни в чём обвинять. Словно всё было ясно, а Катан формально уточнял детали. Выпустив дым из лёгких, он заговорил:
Ладно, похоже, это вопрос к Шиму. Не знаешь, где он? Его не было в коридоре.
Он собирался сделать повторный обход после меня.
Дверь за моей спиной скрипнула, я обернулся и увидел главного инженера.
Лёгок на помине! довольно произнёс Катан. Как наши дела?
Шиму опустился на другой стул рядом со мной. Он не снял куртку, хотя в помещении было довольно жарко.
Давление подскочило, сказал главный инженер, но это было ожидаемо. Один насос вышел из строя. К вечеру их может стать больше. Сколько было жёлтых? это было обращено уже ко мне.
Только один, ответил я. Он и лопнул. Я его не трогал.
Похоже, давление остальных его перегрузило, сказал Шиму. Техника не дружит с бюрократами.
Что предлагаешь? спросил Катан, не выражая ни малейшего раздражения, хотя новости были так себе.
Да ничего! Шиму, напротив, был очень зол. Он снял перчатки и с отчаянием бросил их на стол перед собой. Новую трубу нужно прокладывать! Или две. С этим насосом разберёмся, но, скорее всего, потребуются запчасти. Может, просто резьбу сорвало, а может, и труба пострадала. У нас же всё делали из говна!
Катан потушил сигарету, открыл ящик стола, вытащил оттуда бланк и протянул Шиму:
Составь список. Ашвар съездит на «Январь» и получит всё необходимое. Надеюсь, хоть с материалами у Менаги перебоев нет.
Новость о поездке на центральную станцию вызывала у меня противоречивые чувства. С одной стороны, мне хотелось остаться и узнать, что с Галашем. Слова Вайши меня почему-то до конца не успокоили. С другой это был шанс выпрыгнуть из всего этого напряжения.
А люди? между тем завёл старую песню Шиму.
Я же тебе сказал начал Катан, но Шиму его перебил:
Тут одним увеличением смен уже не обойдёшься! Для прокладки трубы мне придётся оторвать от добычи половину персонала, если не больше.
Катан посмотрел главному инженеру в глаза. Было ощущение, будто между ними происходит безмолвный поединок.
Хорошо, Катан поднял руки, сдаваясь, я свяжусь с «Январём» и опишу им нашу ситуацию. Но ничего не обещаю.
Шиму хотел уйти, но начальник станции его остановил:
Погоди, отдай свою куртку Ашвару.
А я в чём буду ходить? недовольно спросил Шиму.
Он же всё поперемажет, ответил Катан. Давай, не жмись! Найдём тебе что-нибудь.
Шиму снял куртку, повесил на стул и вышел. Катан обратился ко мне:
Ты тоже иди, собирайся. Шиму передаст тебе бланк, Маги подготовит вездеход. Выезжай как можно скорее. Свою куртку здесь оставь.
А отчёт? спросил я.
Да хрен с ним, сам твои цифры перепишу.
Я чуть не ушёл, но вернулся к своей куртке. Вытащил из кармана фигурку лани и переложил её в одежду Шиму. Мы вышли из кабинета. Катан направился в телефонную, а я зашёл к себе, чтобы переодеться и взять немного денег. Здесь была какая-то совсем другая атмосфера. Тихая одинокая комната, странно уютная в этой своей тесноте, контрастировала с коридором, постоянно оглашавшимся топотом тяжёлых сапог и разговорами рабочих. Я присел на кровать и обратил внимание, что мой свитер даже спереди оказался в пятнах. Почему-то их вид вызывал у меня чувство усталости. Конечно, я успел здорово переволноваться, но эта усталость была о чём-то другом. И она была настолько тяжёлой, что мне хотелось занять себя хоть чем-нибудь, только бы сбежать от неё.
Я снял свитер и майку, подошёл к раковине и принялся смывать со своей шеи и правой щеки чёрные пятна. Но вода и мыло не слишком помогали. Я достал из шкафчика щётку, которой раньше чистил раковину, и начал тереть кожу, пока не почувствовал боль. Снова умывшись, я поднял голову и посмотрел в зеркало. Небольшой след остался.
А потом я увидел своё до сих пор напуганное лицо. Как-то на автомате я изменил выражение лица: из зеркала на меня снова смотрел бойкий парень. Только вот рот предательски кривился. Мне вдруг захотелось ударить по этой фальшивой роже. Пошло оно всё на хер! День за днём я пытаюсь верить, что всё хорошо, но дела идут только хуже!
Я резко отвернулся от зеркала, но в этот раз мне не удалось перебить свои мысли. Да и сил уже не было. Хотя привычка бежать в повседневные заботы сохранялась. Поэтому я машинально стал делать то, что собирался. Открыл тумбочку, достал свежий комплект одежды и деньги. Положив второй свитер на кровать, я вдруг остановился, разглядывая монеты в руках. Впервые мне бросилось в глаза, что они отчеканены в Лакчами. Мы всё ещё пользовались ими.