Где-то в холодных мутных водах плыла себе пластиковая бутылка. Всё равно застрянет. Сколько там такие бутылки разлагаются? Лет двести? Тысячу?
Эй, кофе плесни.
Допивай, Юрик подвинул термос.
А она заспалась.
Вот и славно. Отдохнёт. А то всё торопилась.
Пойду, проверю.
Да сиди ты, ну её к лешему. Гарик!
А!
На меня напала скука, уныние и понимание бренности мира.
Гарик прыснул в чашку.
Ну, это норм вообще-то. Весеннее обострение. У меня что ли, думаешь, не бывает?
А бывает? Ух ты, какое счастье, что я не одинок. И что ты делаешь? Ходишь по городу с топором?
Ты не поверишь. Две таблетки афобазола и три глицина. Красота.
И никаких топоров? Ты меня разочаровываешь. Ладно, чё. Тоже куплю. Афобазол и глицин как бы не забыть. Сомы грамм и нету драм.
Что?
Книжка такая есть, страшная. Тебе такое нельзя.
Угу, прикол защитан. Пойду, проверю всё-таки.
Гарик ушёл. Юрик повозил по клеёнке пальцем. Закрутил крышку термоса. Уставился в окно, но там больше ничего не плавало. В коридоре что-то грохнуло опять, наверное, споткнулся о чужие ботинки, вот раззява, как всегда
Э там это он в перекошенных очках ворвался на кухню. Сюда иди она это
Да чего?!
Не дышит. Или я не знаю
Блииин!
Когда Юрик увидел мёртвую Гретель, он тоже немедленно захотел умереть. Мозг отказывался понимать липкий ужас происходящего. Где-то на самом дне робко трепыхались мысли о суде, позоре и тюрьме. Трепыхались, но пока особо не высовывались мозг сам себе хозяин, в большинстве случаев знает, как не свихнуться. Зато поистине страшным было мёртвое тело на диване. На Юрика словно столбняк нашёл. А вот Гарик повёл себя на удивление грамотно быстро справился с истерикой, подобрался, успокоился и принялся тормошить бездыханную девушку.
Ну что ты стоишь?! крикнул он, открывая ей веко и светя в глаз фонариком от телефона. Сердце жми!
Бесполезно Юрик стоял столбом и таращил глаза.
А, чёрт Охренеть с тобой можно! Эй!
Внезапно он оказался возле Юрика. Раз и тот согнулся пополам. Доходяга Гарик врезал ему прямо в солнечное сплетение.
Всё! Хорош симулировать! Сюда иди, сказал! Будешь тупить, с трупаком останемся.
Дальше было как в тумане. Гарик нещадно жал грудную клетку. По лбу его лился пот, щёки покрылись красными пятнами. Юрику достался рот. Вдыхая свой воздух, свою жизнь в чужое вялое тело, он дрожал от отвращения. Губы девушки были похожи на сдувшийся шарик, пролежавший всю зиму на снегу. Если бы Юрик мог думать, то подумал бы о том, что навсегда передумал целоваться и теперь сожалеет, что не раз допускал такую оплошность. Но он не мог думать только чувствовал, что ему страшно, неизъяснимо страшно. И ещё, что запах Гретель ему совсем не нравится. Из её рта пахло съеденной пищей, мясным теплом и чем-то острым и химическим, похожим на мяту с хлоркой.
Замечательно Пошла, родимая Гарик пригладил потные волосы, отдышался.
Гретель коротко вздохнула и пошлёпала губами как во сне.
Давай, красотка, вставай, бормотал Гарик, наклонившись к её лицу.
Девица улыбнулась и повернулась на бок.
Сеанс окончен, все на выход! Гарик потряс её за плечо.
Ноль внимания.
Просыпайтесь!
Юрик чувствовал опустошение и приближение мигрени. В висках поламывало, на лоб будто надели железный обруч.
Нашатыря ей надо понюхать, сказал он.
У тебя есть?
В аптечке в машине.
Так тащи!
Когда чистый сырой воздух окутал с головы до ног, наполнил измученные дыхательные пути и вернул ясность зрения, Юрику захотелось раздеться догола и лечь плашмя в лужу. Как та бутылка. А потом медленно-медленно переползти за руль и уехать тихо, не включая фар. «Почему тихо?» спросил он сам себя. И сам себе ответил «Потому что Гарик»
Он нарочито долго рылся в аптечке, ощущая как капли стихающего дождя проливаются за воротник и ползут по хребту. Чувствовал отпускает. Страх уходил, унося намечающуюся мигрень. А может, и правда афобазол? А то нервы совсем ни к чёрту.
В полутьме подъезда навстречу спускалась девочка. Она испуганно прижалась к стенке и стремительно проскочила мимо. Юрик недоумённо оглянулся и понял, что несёт пузырёк в прямо вытянутой руке, напряжённо и торжественно, как Святой Грааль.
Девушка сидела на диване, опасливо сжавшись, подвернув ноги, и диким взглядом оглядывалась кругом. Потом порывисто метнула руку в сторону, схватила своё пальто и натянула на себя как одеяло. В глазах застыл ужас непонимания происходящего.
Что происходит? Юрик застыл на пороге.
Гарик молчал. Девушка перевела на него безумный взгляд.
Что происходит?! Это вы спрашиваете? Какого хрена! Почему я тут?
Э девушка, вы сами
Кто вы, мать вашу?
Голос неприятно звенел. Ничего похожего на недавнее спокойствие.
Она не прикалывается, выдохнул Гарик. Вот блин.
Кто вы такие?! снова взвизгнула девица. Зачем я тут? Вам денег надо, да?! Или меня?
Э, хорош! Юрик обрёл дар речи. Ничего нам от вас не надо. Вам стало плохо, мы помогли. Все. Теперь лучше?
Лучше, сказала Гретель. Кажется.
Вот и славно. Домой проводить?
Нет. Я сама.
Может, чай? Кофе? Юрик вспомнил про почти пустой термос.
Нет, благодарю.
Девушка сунула руки в рукава пальто и поспешила к двери.
Спасибо вам большое, обернулась она у порога. Извините, мне очень неловко.
Да ничего страшного.
Лампа у вас очень красивая, послышалось уже с лестничной площадки. До свидания!
Шаги катились вниз торопливо и свободно. Где-то на том конце вселенной хлопнула дверь подъезда.
Что это за дерьмо? Что это за херня, а? Юрик так и стоял с пузырьком, как дурак.
Гарик молчал. Дверь квартиры так и осталась распахнутой.
Я вообще-то тебя спрашиваю!
Капец, сказал Гарик. Валить отсюда надо.
Чудо шестое
Тётя Вика
Даже если он плотно перекусил перед самым сном, Юрику часто снилось, что он голоден. Один и тот же сон, повторяющийся с угрюмой периодичностью он маленький и голодный, а кругом темно и тепло.
Тётя Вика водила маленького Юрика ко всяким психологам и психотерапевтам. Это были совершенно разные люди мужчины и женщины; молодые, пожилые и совсем древние. Они приветливо разговаривали с ним, совали ему карандаши и краски, просили рассказать сказку, придумать несуществующее животное, рассмотреть что-то в размазанных кляксах или сказать на какое растение он похож в общем, занимались какой-то ерундой, по мнению Юрика.
А Юрик-то был хитрым. Он ничего не говорил и ничего не рисовал. Рисовать он вообще не любил и не умел, а говорить любил, но только не с такими подозрительными незнакомцами. Он сидел в кресле и смотрел по сторонам. Или на очередного специалиста. А им это не нравилось он точно это знал. И они посылали их с тётей Викой к другому доктору.
Потом они с тётей Викой уходили, гуляли по паркам, ели мороженое. И покупали в аптеке лекарства тёте Вике и ему. Юрик пил лекарства и спал крепко, без снов. А через некоторое время, как кончался срок рецепта, снова орал во сне и просил есть. Тётя Вика всегда его кормила, даже в два часа ночи. Она была добрая.
Из снов Юрик помнил, что когда-то был очень голоден. А что было до этого стёрлось.
Последний раз тётя Вика водила его к специалистам (так она их называла) лет в пятнадцать. Два раза за один год.
Зимой ездили к очень толстому и очень старому профессору. И это было так ни о чём. Те же приветливые разговоры и просьбы порисовать. Юрик взял и нарисовал оленя с огромным членом. На этом разговор и окончился.
А летом неловко получилось. Тётя Вика где-то раскопала одну фриковатую бабищу её считали экстрасенсом, магом и не пойми ещё кем. Юрик увидел даму огромного роста, черноволосую как грач и накрашенную как портовая девка. Увидел и испугался. Оказалось, не зря. Сначала-то всё было даже прикольно чёрная баба катала куриное яйцо по его лбу, курила на него какой-то дурью и рисовала руны на груди. А потом закатала его в шерстяной плед с головой, да как навалится! Ты, говорит, должен заново родиться. Прямо так, говорит, ты переосмыслишь свою жизнь и вспомнишь всё. Юрик был придавлен могучей грудью, начал задыхаться, и ударился в панику. Страх придал силы долговязому тощему подростку. Он поднапрягся, ногами разорвал к чертям проклятое одеяло, изловчился и со всех сил лягнул экстрасенса в живот. Дама отлетела и сшибла полку с хрустальными шарами. Выпутавшийся из одеяла Юрик только и успел увидеть, как она возится на спине, словно гигантский жук с белыми жирными ляжками. Между её ног мишурно и смешно сверкали осколки одного из шаров. Юрик бросился прочь, подхватил в коридоре растерявшуюся тётю Вику и бежал вместе с ней до самого автобуса.