Надежда Гусева
Гретель
Чудо первое
Клиенты
Она пришла под вечер, перед закрытием, когда догорал тусклый городской закат и мокрый асфальт отражал оранжевые сполохи неба. Пришла и встала напротив витрины.
Юрик моментально насторожился, сжал и разжал пальцы, примерил одну из дежурных улыбок и свернул пасьянс на рабочем столе. Он чуял потенциальных клиентов, как лиса чует добычу, притаившуюся в кустах.
Девушка неуверенно переминалась с ноги на ногу, как будто сомневалась а правильно ли она сюда завернула. Они всегда так себя вели мялись, жались, а потом сидели в кресле, теребили платки, щёлкали ногтями и подбирали нужные слова с таким трудом, будто разговаривали по словарю на незнакомом языке.
Юрик спокойно наблюдал, как она робко вошла и прикрыла за собой дверь.
Мы закрываемся, не поворачивая головы, каркнула Анечка.
Она уже собиралась уходить влезла в своё дырястое растоманское пальто и теперь смотрелась в зеркало, поскрёбывая голову под дредами. Юрик порадовался, что она не поёт. Перед концом рабочего дня на неё иной раз находила и такая блажь хоть святых выноси.
Идите, Анечка, вылез из своего угла приветливый Юрик. Я сам обслужу.
Одна секунда, и девушки поменялись местами ушла яркая, нелепая, придурочная, явилась невзрачная, серая, унылая. Будто ушёл день и наступил хмурый вечер. Девица остановилась напротив него, и Юрик понял, что ошибся. Сконфуженной она никак не выглядела, скорее взволнованной и решительной. По всей видимости, девушка имела пренеприятнейшую привычку смотреть собеседнику прямо в глаза. Юрик почувствовал внутри глухое раздражение. Но он был человеком дела и чуял деньги. А в том, что девица пришла с деньгами, сомнений не возникало.
Извините, подала голос девушка и тут же нервно сглотнула. Я по поводу поставок из Белоруссии. Фермерские продукты.
Она выдохнула. Пароль был назван. Дежурная улыбка Юрика расцвела.
Он взял с полки металлоискатель и дважды медленно провёл снизу вверх, обрисовывая её фигуру.
Знаю, девица чуть приподняла руки. Гаджетов нет. Даже мелочь и ключи брать не стала.
Очень хорошо. Могу я поинтересоваться, кто нас порекомендовал?
Этот человек просил его не называть.
Снова прямой спокойный взгляд. Юрик выдержал, не теряя приветливости.
Вот и славно. На самом деле это, конечно, не имеет значения. Проходите, располагайтесь. Чай, кофе?
Спасибо, нет.
Торопитесь?
Не то, чтобы но, понимаете, мне хотелось бы поскорее.
Понимаю, Юрик вспомнил, как выглядит понимающий взгляд. О договоре вы, конечно, слышали? Обычная форма. Чтоб потом не было неприятностей. Хотя, их не бывает. Вы понимаете?
Он почти подмигнул, но не подмигнул.
Да.
Можете ознакомиться дома.
Нет, если можно, сейчас.
Хорошо.
Он протянул девушке два печатных листа. Та прищурилась, порылась в сумочке и нацепила на нос круглые очки. Юрик наблюдал. Только в одном месте кончик носа нервно сморщился, и между глаз пролетела тонкая морщинка. Он знал, в каком именно.
Договор он составил сам. При его скудных филологических способностях это был настоящий подвиг. Юрик потел почти неделю над тем, чтобы накатать два листа ни о чём и о чём надо, ни разу не называя вещи своими именами, придать этому липовому документу безукоризненно канцелярический лоск и, наконец, сто раз проверить всю грамматику и пунктуацию. Официальной юридической силы эта бумажка, конечно, не имела. Но, во-первых, Юрик был человек дела и любил, чтоб всё было хотя бы по игрушечному закону, а во-вторых умел разбираться в людях и знал, что любая, даже неправильно написанная и неправильно заполненная справка лучше её абсолютного отсутствия.
Очень хорошо, сказала посетительница.
Подпись были быстрой, угловатой, будто ручку расписывали. Бумага вздулась опасными шрамами и едва не порвалась.
Вы не прочитали до конца.
Думаю, смысла в этом нет, правда? А мои паспортные данные? И тут только фамилия.
Это не нужно. Ваше имя и отчество тоже необязательно.
Вот как? девушка сглотнула. Но должны же вы как-то меня называть.
Это как вам будет угодно.
Пусть будет Гретель.
И снова она посмотрела глаза в глаза. Никакого воспитания.
Пусть будет Гретель, уважительно кивнул Юрик и что-то записал у себя в блокноте.
Да я это принесла, девица замялась, смутилась.
Вот оно. Начинается. На стол лег небольшой свёрток. Это было любопытно. Обычно приносили флешку, так гораздо удобнее и клиентам, и Гарику. Удобнее и смешнее. Юрик неторопливо развернул белый похрустывающий пакет и обёрточную бумагу под ним. И сердце его на секунду сбилось с ритма.
Фото. Господи, как давно им не приносили фото.
Опять Бенедикт Камбербэтч? Гарик снял очки и потёр переносицу.
Опять.
Скукота. Что хоть за дама-то?
Ты сейчас офигеешь, братан. Не дама.
Чёоорт.
Ну, а тебе не всё равно? Люди счастливы, мы тоже. Камбербэтча хоть обрабатывать не надо типаж на века. И этот чувак хотя бы нормальный. А помнишь ту хрюшу, что Сталина принесла?
Аааа трешак, не приведи больше, Господи. Ещё что?
Да тот из корейской группы, похожий на пупса, а сам мужик. Никогда в жизни их не запомню.
Гарик откинулся в кресле и рассмеялся.
Какая милота! Таки их есть у нас! Полный набор, как лего!
«Шея худая как у канарейки», подумал Юрик. «Не жрёт ни фига, хоть убей»
Ладно, пойду ужин наваляю. А потом тебе такого фрика подкину, ты одуреешь.
Бросая на сковороду ломти бекона, Юрик думал о фотографиях. О тонкой подарочной бумаге, бережно их запеленавшей. О надписях на обороте надписях, которых не осталось, которые безжалостно замазали «штрихом». О том, что они несли
Юрик поёжился. Казалось, между кожей и рубашкой проскользнул зимний воздух. Такие странные фото
А ведь она не волновалась, как все остальные.
Почему? Юрик на автомате поковырял лопаткой скворчащие куски на сковороде. Потому что ей, в отличие от остальных, не было стыдно. Юрик знал, как играют на лицах клиентов тени их маленьких грязных секретиков, их ненормальностей и отклонений, их тёмных и потных фантазий. Человек, идущий к ним, примеряет перед этим множество масок. Маску убийственного спокойствия. Маску дурака. Маску наглости. Маску «я заплатил и могу требовать всё». И все избегают смотреть в глаза. Всегда. Ибо оттуда, из глубины чёрных зрачков смотрят липкий стыд и малодушный страх. Юрик так и представлял, что сидят они в обнимку и глушат адреналин из маленьких мутных рюмочек.
А им-то кажется, что их маски из бетона. Обхохочешься. Нееет. Даже близко нет.
А эта смотрела прямо. И отчего-то стыдно было Юрику.
За стол! Всё готово.
Сейчас, только
Да блин! Опять как всегда! Дуй сюда живо, не беси уже.
Жирные куски бекона плавно сползли в тонкие тарелки. Юрик водрузил по кусочку масла на каждую горку пюре так стало похоже на вулкан с лавой.
Так что там за фрик?
Но Юрику уже расхотелось говорить про девицу. Бекон пах восхитительно, а девица тащила за собой хвост непонятой тревоги. Бекон был лучше.
Да ничего особенного. Сам потом узнаешь.
Чудо второе
Пряничный домик
Так уж получилось, что Гарик и Юрик не могли друг без друга. И удивительным было то, что они по большому счёту не были даже друзьями. Более того, проживая в одной квартире, они иногда умудрялись не разговаривать сутками, если в этом не было нужды. Никто из них не рефлексировал на эту тему, ибо и в этом тоже нужды не имелось. Их отношения были отношениями подберёзовика и берёзы, водоросли и гриба в лишайнике то есть самым настоящим симбиозом, где двое выполняют абсолютно разные роли, но являются необходимыми друг для друга.
У каждого было то, чего начисто был лишён другой. У Гарика был Дар именно так, с большой буквы. Юрик был превосходным организатором и деловым человеком, но никаких особых талантов не имел. Без Юрика Гарика сожрали бы с костями за его фокусы. К тому же Гарик совершенно не мог обращаться с деньгами и умер бы с голоду при любом раскладе. Юрик же научился извлекать из Гарика столько, чтобы с избытком хватало обоим. При этом он хорошо понимал, что без Гарика ему придётся либо пахать на чужого дядьку в стерильном офисе, либо разгребать своё дело и вместе с ним кучу проблем. Поэтому Юрик уважал и берёг хрупкого Гарика, а Гарик уважал и ценил предприимчивого Юрика