Рамоутер прикусил язык, чтобы не сказать: «Расследование убийств это не работа с девяти до пяти».
Где Мишель? Я пытался связаться с ней через ФейсТайм, но она не ответила.
Наверное, снова забыла зарядить телефон, но она наверху. Они оба наверху. Она была какой-то уставшей. Я скоро собираюсь уходить мальчиков надо забирать из футбольной секции. Я отнесу ей свой айпад.
Памела вошла к Мишель, которая сидела на краешке кровати. Спальня была отражением гостиной Рамоутера: чемоданы и коробки занимали большую часть комнаты. Он улыбнулся про себя.
Мишель, дорогая! сказал Рамоутер. Ты в порядке, любимая? Где Итан? Как прошел его первый день в школе? Я по тебе скучаю.
Итан уже спит, ответила Мишель, пристраивая айпад на прикроватной тумбочке. Он невероятно устал после первого дня в школе. Я сделала для тебя кучу фотографий.
Я знаю. Помнишь, ты посылала мне их сегодня утром?
У Рамоутера все внутри упало, когда он увидел замешательство на лице Мишель. Ранняя деменция в тридцать шесть лет. Редкая наследственная форма болезни Альцгеймера, как это назвал специалист. Ее отец умер в пятьдесят восемь, но остальные родственники надеялись, что, может быть, пары поколений болезнь не коснется. Рамоутер получил подтверждение перевода в ОРСП за две недели до того, как Мишель поставили диагноз. Они нашли квартиру в Форест-Хилл[13], школу для Итана, и Мишель уже договорилась о собеседовании, чтобы устроиться на новую работу, но диагноз изменил все. Старшая сестра Мишель Памела заявила, что ее сестре нужна стабильность, а переезд в неизвестный город, разрыв с семьей и друзьями только ухудшит состояние ее здоровья. Рамоутер не мог с этим спорить. У него в папке «Черновики» все еще хранилось письмо отказ от перехода в ОРСП. Он был готов его отправить, но Мишель сказала: «Нет». Такая возможность представляется раз в жизни. Она не хотела, чтобы он потом жалел о том, что ее упустил. И винил в этом ее.
Как прошел твой день? спросил Рамоутер.
Нормально прошел. Памела пригласила меня на обед, чтобы познакомить со своими подругами. Тебе бы они не понравились. А твой день как прошел?
Хорошо. Я попал в отличный коллектив, и меня сделали напарником Анжелики Хенли, мы вместе расследуем одно дело. Ты помнишь ее? Я тебе про нее рассказывал.
Инспектор?
Да, все правильно. Инспектор, радостно ответил Рамоутер.
Какая она?
Она Э-э-э Сильная. Умная. Не думаю, что она была счастлива получить меня в нагрузку, но ведь это только начало.
Хм. Итан хотел дождаться твоего звонка, чтобы рассказать тебе, как прошел его день в школе
Рамоутер смотрел на лицо Мишель на экране, и ему было невыносимо грустно. Она опять отвлеклась. Он видел это по ее глазам. Она смотрела на него и явно пыталась что-то вспомнить и не дать воспоминаниям ускользнуть. А он не мог больше на нее смотреть, отвернул телефон и положил его экраном вниз на кухонный стол. Не надо было ему слушать Мишель, когда она сказала, что все будет в порядке и что он должен переехать в Лондон. Ему следовало остаться рядом с женой, как настоящему мужчине, а он вместо этого сбежал при первой же возможности. Чувство вины тяжелым грузом давило ему на плечи, оно было таким же знакомым, как костюм, в котором он ходил на работу. Он злился на Мишель и на ее болезнь. И его душило чувство вины и стыда из-за того, что он злился.
Прости, сказал Рамоутер, снова поднимая телефон. В этой квартире не очень хороший сигнал.
Прекрати, сказала Мишель.
В такие минуты, когда ее сознание полностью прояснялось, Рамоутер чувствовал себя еще хуже. Его глаза наполнились слезами, когда Мишель посмотрела на него с экрана ясным и напряженным взглядом. Но она его очень хорошо знала и умела на него повлиять.
Мы оба приняли это решение. Мы же договорились! напомнила она.
Да. Я просто скучаю по тебе и Итану. В этом все дело, ответил Рамоутер, вытирая слезы.
Все будет хорошо. С нами все хорошо, твердо заявила Мишель.
Я знаю. Я поработаю над собой.
Вот и отлично. А теперь давай я тебе расскажу про то, как прошел обед с подругами Памелы. Они все сумасшедшие. Знаешь, я с нетерпением жду того дня, когда их забуду.
При виде улыбающейся Мишель Рамоутер рассмеялся. Чувство вины никуда не ушло, но весь следующий час, пока он разговаривал с ней, груз не казался таким тяжелым.
Глава 6
Хенли знала, что мусор не для переработки забирают около одиннадцати утра. Она поставила пакеты из магазина и посмотрела на часы: 20:26. Синий мусорный контейнер блокировал ворота. Отец, вероятно, целый день не выходил из дома.
Хенли отодвинула контейнер в сторону и открыла ворота. Она зацепилась курткой за шипы на разросшемся розовом кусте, когда шла по дорожке. Сорняки пробивались сквозь трещины в плитах, которыми она была выложена.
Какого черта? воскликнула Хенли, когда не смогла повернуть ключ от входной двери против часовой стрелки.
Это был тот же ключ, который вот уже пять лет висел на брелке с синей картой лояльности «Теско»[14]. Хенли снова вставила ключ. Он упорно отказывался поворачиваться.
Папа, ради всего святого!
Хенли нагнулась и крикнула в прорезь почтового ящика:
Папа, это я, Анжелика. Открой дверь.
Она села на пятки, держась пальцами за почтовый ящик.
Папа, подойди сюда. Просто Пожалуйста. Я хочу посмотреть, все ли с тобой в порядке.
Со мной все прекрасно. Уходи.
Не уйду, пока не откроешь дверь. Я привезла тебе продукты.
Оставь под дверью.
Папа. Пожалуйста. Дай мне на тебя посмотреть. Обещаю, что не стану заходить в дом.
Хенли смотрела в прорезь почтового ящика и видела, как к двери приближаются ноги отца в выцветших серых спортивных штанах. Входная дверь наконец открылась.
Папа, тебе нужно подстричься.
Это было единственным, что смогла сказать Хенли, потому что все у нее внутри сжалось. Она не видела своего отца Элайджу почти три недели, и его вид ее потряс. Он похудел. Кожа на шее как-то странно скукожилась, напоминая смятый платок. Вскоре шок сменился страхом, который чувствуют дети, понимая, что родители уже одной ногой в могиле.
Элайджа провел руками по волосам, в которых теперь было больше белого, чем седого. Его волосы выцвели еще сильнее, чем раньше, и торчали короткими неухоженными кудрями в разные стороны.
Сегодня утром заезжал Саймон. Хенли опустила ладонь на руку отца. Он тут же ее отдернул. Почему ты не хотел его видеть? мягко спросила она.
Я не хочу видеть никого из вас.
Папа! Позволь нам тебе помочь.
Мне не нужна ваша помощь. Со мной все в порядке.
Почему ты поменял замок?
Чтобы ты и твой брат не заявлялись сюда, когда вам заблагорассудится. Я не ребенок.
Никто и не говорит, что ты ребенок. Мы просто о тебе беспокоимся.
Ну, со мной все в порядке. Ты меня увидела. Теперь можешь идти.
Папа Не надо Ты можешь впустить меня по крайней мере на минуту?
Я же сказал: нет!
Хорошо. Хорошо. Хенли ухватилась за косяк двери. Я не буду заходить. Вот, возьми.
Она подняла пакеты из магазина и протолкнула их внутрь дверь была раскрыта не полностью.
Я понятия не имею, что у тебя в холодильнике. Ты вполне можешь питаться одними крекерами и сардинами, я-то знаю, со злобой произнесла она. Я купила самое основное: яйца, хлеб, ветчину, курицу и печенье с глазурью. Я знаю, что ты его любишь и
Элайджа потянул пакеты на себя.
Черт побери! выругалась Хенли, когда дверь захлопнулась прямо у нее перед носом.
Четырнадцать часов, произнес Роб, не поднимая головы от ноутбука.
Он сидел за кухонным столом, временно превратив это место в свой офис, пока строители завершали работу в сарае за домом. Тогда он пойдет работать туда. Он специализировался на финансовой журналистике и выбрал удаленную работу, вместо того чтобы попасть под сокращение и просто положить причитающуюся ему выплату на банковский счет. Раз в неделю он выходил из дома, чтобы отправиться на Олд-стрит и почтить своим присутствием студию одного бизнес-канала, где участвовал в обсуждении главных финансовых новостей. Подобное положение дел устраивало и Роба, и Хенли, но он все равно хотел, чтобы она была дома. Луна, смесь восточноевропейской овчарки, лабрадора и еще кого-то, спала под столом. Застекленные створчатые двери на улицу были открыты, но дневная духота все еще висела в воздухе, вместе с запахами жасмина и жимолости, растущих в саду. Но эти приятные ночные ароматы конца лета не могли перебить вонь разлагающейся плоти, которая преследовала Хенли с тех самых пор, как она увидела туловище с отрезанными конечностями на ступенях Уотергейт-степс.