Виноваты потому что, проворонили, покачал головой профессор.
Банду Собакина разыскивает Управление по обеспечению космической безопасности, ответил я, чтобы его успокоить. Да и мы настороже.
Успеют, Андрей?
Я сердито ответил:
Собакин пусть Богу молится, чтобы федералы нашли его быстрее, чем я.
Иван Сергеевич беспокойно зашевелился. Вздохнул:
Ладно. Лишь бы с нашей девочкой ничего не случилось. И с Федей.
Ничего с ними не случится. Нашим людям палец в рот не клади, буркнул я как можно небрежней.
Иван Сергеевич немного успокоился и ушел. Я забарабанил пальцами по столешнице. Рецидивиста Собакина я всерьез никогда не воспринимал. Точнее, нисколько им не интересовался. Его внушительная банда, угон крейсера головная боль УОКБ, но никак не моя.
Но теперь, когда в его руки угодили люди из моей команды другое дело. Собакин поторопился, наживая себе такого врага, как я. Его счастье, если федералы меня опередят. Любопытно, кто управляет бандитским кораблем Похоже, Собакин снюхался с каким-то офицером. Похоже, банда сплавилась с мятежной командой. И это плохо, очень плохо для Федора и Марии. Еще хуже то, что «Пепел Марса» может всплыть где угодно. И мы можем не успеть.
МАРИЯ ПОМОРОВАСидеть взаперти, даже с товарищем по несчастью, было совершенно невыносимо, я буквально изводилась, считая минуты, так что обеды в кают-компании стали для меня желанным развлечением. Собакин пропускал рюмашку-другую крепкого вина, наливал и нам с Федором Семенычем. Рыжаков подобных вольностей себе не позволял. Но в беседах охотно участвовал. Я его поддразнивала, за что Федор Семеныч разругивал меня в каюте на все корки. Нашла, мол, где и кому глазки строить! Но я чувствовала временную свою безнаказанность и продолжала в том же духе. Тигр был опасный, но сонный. Вероятно, до времени. Вот я и дергала его за усы, хоть и страшно было. А может, потому и дергала, что страшно.
На второй день Рыжаков спросил у меня, как я попала в банду Матвеева. Разумеется, я ответила, что у нас не банда, а полноправное государство. Ну, почти полноправное. Рыжаков, однако, ждал ответа. Ему было плевать, банда мы или нет. Я сказала, что меня подобрал крейсер «Боевой слон».
Это уже конец истории, надо полагать? уточнил Рыжаков.
Собакин от любопытства елозил по сиденью, будто сидел на кнопках.
Ты с начала все рассказывай, подбодрил он меня.
Я в его сторону даже головы не повернула. Зато наткнулась на гипнотизирующий взгляд «тигра». Мне, как обычно, стало не по себе, и оттого еще больше захотелось потягать его «за усы». Приосанилась, выпятила грудь. Федор немедленно ткнул меня под столом ногой поосторожней, мол.
Ничего нам пока не грозит, Федор Семеныч.
Ну? произнес Рыжаков.
Баек давно не слушали? спросила я ехидно. Ладно. Когда мне было шесть, родители взяли меня на прогулку в космос. Наверное, летели к кому-то в гости, я не помню. У нас была яхта для семейных путешествий. Что-то там на судне разладилось, связь прервалась. Знаете, я родом с Зарбая, так что мы были далеко от Солнечной Федерации. Хотя какая разница Родители мои понимали, что быстро съедят дорожные запасы и погибнут. Они попытались спасти хотя бы меня. Положили в медицинскую капсулу и погрузили в анабиоз. Капсула-то всего одна была, понимаете?
Да-да, понимаем, тут же откликнулся Собакин.
Я подумала, продолжать или нет. Федор невозмутимо жевал обед и больше меня не попинывал. Рыжаков выжидающе смотрел на меня. Ладно. Хотят байку пожалуйста.
Не знаю, сколько времени яхта болталась в космосе. Она попала в поле тяготения Планеты-Океана. Это блуждающая планета.
Да ну? Не поверил Собакин.
Я продолжала:
Не только блуждающая, еще и живая.
Еще и разумная, да? хихикнул Собакин.
Как вы догадались? съязвила я. Эта планета целиком Океан, только не из воды, а из множества живых существ. У них коллективный разум, понимаете? Нет, вы ничего не понимаете.
Отчего же? обронил Рыжаков. В космосе может быть все, что угодно.
Я обрадовалась: Рыжаков верил! Или делал вид.
Ну, так слушайте. Мимо нее в подпространстве пролетали корабли, только редко, и никто не обращал на нее внимания. С виду она планета как планета, пусть даже блуждающая. Только она разумная.
Разумная планета? откровенно рассмеялся Собакин.
Рыжаков ожег меня взглядом. Ишь ты, интересно ему!
Да не планета, Океан разумный. То есть, не сам Океан, а сами существа. И не каждое в отдельности, а только вместе. По одному они не мыслят.
Как муравьи? уточнил Рыжаков.
Не совсем, я смеялась. Вы ничего не понимаете!
Объяснять не умеешь по-человечески, беззлобно ответил тот.
Я беззаботно засмеялась и продолжила:
Они вытащили меня из яхты, и я жила среди них, пока мне не исполнилось четырнадцать.
В океане? переспросил Рыжаков.
Ну да, в Океане.
А чем ты дышала? теперь смеялся и он, и его улыбка стала для меня полной неожиданностью. До чего у этого негодяя приятная улыбка, надо же! Я коротко вздохнула и потупилась.
Понятия не имею, призналась я наконец. Я не задумывалась. Эти существа большие. Я их не видела, только ощущала их присутствие. Они как студни, как большие медузы.
А что было потом?
А потом мимо пролетали корабли из флота Матвеева. Океан подманил их: стал посылать ритмические сигналы. Рентгеновские, кажется, точно не помню. «Боевой слон» клюнул, вышел из подпространства. Океан меня вытолкнул, а крейсер подобрал.
Как бы океан тебя вытолкнул? Без скафандра, что ль, в открытый космос? фыркнул со смехом Собакин.
Я жизнерадостно закивала.
Нет, я слышал, что ты в космосе можешь того разгуливать без скафандра, вот я и перестраховался, Собакин указал вилкой с нацепленным куском на наши с Федором наручники. А то мало ли что.
С куска капало, и Степашка поспешно сунул его в рот.
Рыжаков посерьезнел.
Тебе всё приснилось в анабиозе, заявил, в конце концов, Собакин.
Нет, не приснилось, возразила я, но тоже смеялась. Мне было все равно, поверил он или нет. А вот Рыжаков Да какая мне разница, в самом деле?
Океан не приснился. И вытолкнул он меня в космос без скафандра откуда ему, скафандру, было взяться? И команда «Боевого слона» выловила меня просто из любопытства.
Меньше всего они ожидали, что я оживу. Чтобы перейти в человеческое состояние, я частично обесточила корабль и здорово напугала людей. Я вообще тогда жила инстинктами и ровным счетом ничего не понимала. Смутно помню, что было очень холодно, а мне никак не удавалось уползти от холода. И сильно болело в груди. Было больно дышать, вот! Воздух резал мне легкие и жег, словно раскаленный. Я не понимала, что за звуки слышатся вокруг, что именно мельтешит перед глазами, и я испугалась. Только позже я осознала, что звуками были забытые мною человеческие голоса. Скорее всего, я услышала истошный визг и крики изумления и ужаса. А вот что видела, совсем не помню. Наверное, потому что не осознавала увиденное.
Позже с моей персоной смирились. С «Боевого слона» меня перевели на «Тихую гавань». Мне пришлось заново учиться видеть. Я не понимала, что находится перед моим носом. Я училась смотреть на предметы и брать их руками, а Иван Сергеевич забавно умилялся, наблюдая, как я исследую предметы на ощупь. Профессор был со мной с самого начала. А еще Гита Рангасами. Мне она сразу показалась близким человеком. Профессор потом рассказал, что Гита спасла мне жизнь, когда я ожила на «Боевом слоне». Напуганные люди хотели меня убить. Но я не помню. В то время я еще не жила с людьми. Нет, люди были рядом, но меня еще не было. Мне самой странно вспоминать. Я то ли в сознании была, то ли нет Гита все время заставляла меня «возвращаться» в окружающий мир, а мне приходилось делать усилие, чтобы «удержаться» в нем.
Я ощущала шевеление Галактики всем своим существом и при желании могла «дотянуться» до ближайших соседних галактик. Я не могла охватить сразу все события, происходящие в Галактике, и, наверное, была похожа на человека с фонарем в затемненной комнате. Он видит предметы только в луче фонаря, а остальное только улавливает температуру, влажность, запах, угадывает размеры комнаты и очертания находящихся там предметов. Я жила таким вот галактическим «шевелением», а Гита первое время заставляла меня «возвращаться» к людям. Мне поначалу было непросто «удерживаться» в новом для меня качестве в человеческом обличье. Потом научилась.