По дороге домой он завернул в аптеку, однако истерика спала, ну, если врач сказала, что глаза не вытекут, то о чем теперь можно было беспокоиться? И Цадик успокоился, купил мазь и капли, и ещё таблетки! Мазь была импортной для заживления от ожогов, и дорогой! И капли также, он потратил тысячу двести рублей, и зашёл в магазин, где работала его знакомая продавщица! Он ей рассказал о случившемся, и она была удивлена этим, и лишь сказала, что мог бы просто промывать глаза раствором фурацилина, и они бы зажили! Что это супер дорогие какие-то лекарства, и что на Вас, на таких идиотах, просто делают деньги! Цадик уже перестал анализировать ситуацию, он лишь взял бутылку воды, чтобы утолить жажду и запить таблетки, которые ему выписали! Он дошёл до парка и устроился на лавочке, решил поглазеть на озеро.
И насладиться этим видом, Цадик теперь словно китайский лётчик, открывал русскую действительность, и она его возбуждала и радовала своими поворотами! В мыслях он уже был далеко, в самой поднебесной, и ведь насколько уплотнилось время, успел подумать он, как неистово он претворял в жизнь этот новый план войны с клопами, однако что-то вмешалось, какие-то силы распорядились иначе. Цадик уже точно знал, что уксусная кислота отпадает, и придётся действовать иначе. Опять же, можно было купить очки, и продолжить, но Цадик решил, что хватит этого способа борьбы, раз не сложилось, и дело приняло такой поворот, значит, это исходит откуда-то свыше, и он нарушил тонкий баланс миров своим вмешательством в экосистему клопов. И он, стало быть, наказан провидением. Цадик уже точно знал, что нужно найти другой способ! И да, оставался ещё порошок, который он купил по типу карбофоса! И Цадик теперь надеялся на порошок!
будни
Будни шли заведенным порядком и собственно ничего интересного не происходило. Цадик набирал заказы, расклеивал свою рекламу, потом выполнял заказы, получал деньги и таким образом мог выплачивать месячную ренту за квартиру, полную кровожадных клопов. Цадик совершал кое-какие покупки естественно, однако в последние пару лет его немного прижало в том плане, что все же его выжали из города, теперь он туда добирался на автобусе или электричке, и заказов поубавилось. Однако это было даже ему на руку, с другой стороны, здоровье было уже не тем, как раньше, когда он мог вкалывать как шальной по 810 часов. Вставать на следующий день и опять вкалывать, теперь такого ресурса не было. Ныли ноги и плечи, Цадик облегчил питание, даже похудел на 10 килограмм, это было облегчением, однако произошли некоторые события, которые повлекли хроническую потерю контроля и усталость. Цадик старался держать себя в форме, нагружал себя дополнительными физическими нагрузками, он любил плавать, мог подолгу плавать, и собственно это его больше всего устраивало теперь, он медитировал, гулял и плавал, и делал зарядки по аюрведе. И больше размышлял, все же вот эта действительная жизнь его удручала подчас. И даже возня с клопами приняла какой-то добавочный оттенок его действительности, в которой его норовили укусить, подставить и сбить с толку, это было утомительно. Цадик осознал, что вся его жизнь в городе, это какой-то квази-фарс, и он ничего не сулил, кроме потерь, и так и случилось; будто цепочка событий выстроилась именно самым неблагоприятным образом, и, тем не менее, он остался в живых при этом, с какой-то незаживающей раной внутри. И будто он сам и распалял и растравливал эту рану столько лет, и откажись он от чего-то непостижимого и необъяснимого внутри, откажись он от этого изнурительного поиска, то эта неурядица бы так и затухла где-то глубоко внутри. И вот теперь Цадик, совершенно доведенный до ручки этой погоней, уединился в лесу, стало быть, чтобы хоть как-то нащупать свой пульс и минимально успокоиться и преобразиться.
Его жизнь преобразилась в стояние, парк «Солнечный берег», Маленький Страсбург, и если раньше это была нескончаемая гонка, теперь он решил притормозить слегка, выспаться. Цадик предположительно хотел поспать годик другой, потому как его измучила бессонница, бестолковая жена бывшая, и сети, в которых за ним также охотились, как выяснилось. Забавная жизнь, думал Цадик, вечно за ним кто-то охотился, кто-то вставлял палки в колеса, кому-то он был неугоден. Странность людей в этом и заключатся некоторых, они не могут себя принять и постоянно бегут ото всех. А по сути то никто никому не нужен, однако это было не так вовсе. И Цадик знал, что жизнь ему сломали намеренно, и планомерно, планомерно его вытравливали из города, планомерно копали под него, и разрушали семью. И это было опасно для него, потому как он был упрям, и здоров, и мог очень долго плыть против течения, и все же по существу это адский и напрасный труд. Откажись от этого и выиграешь в другом, но Цадик был упрям как скала, как дуболом, он наслаждался этим бегством и гонкой, этим преодолением и страданием. После он много размышлял над этим, и пришел к выводу, что это все взялось из детства, эта каторга физическая и моральная. Да, в детстве ему привили спорт и борьбу с самим собой, он вместе с братом тренировался на лыжной секции, потом они ездили в спортивные лагеря, где продолжались изнурительные тренировки на выживание, собственно так формировалась его личность и характер в неустанной борьбе. И Цадик ловил себя на мысли, что эта импульсивность и стремление неуемное все оттуда, из детства. Поэтому теперь Цадик совершенно не переносил бег, да, он набегался в детстве с лихвой, и теперь любил плавать, и плавание было полезней для суставов, считал он. Цадик рассчитал, сколько может отводить времени на работу, и совершенно точно высчитал, что не более 34 часов в день, это было для его теперешних кондиций нормой, это позволяло ему не переутомляться, и поддерживать себя в форме. Цадик также посещал бассейн либо сауну, особенно после утомительных рабочих будней, он чередовал график, но старался, как минимум раз в неделю попадать либо в сауну, либо в бассейн.
Бассейн был поблизости, и особенно Цадику нравилось, когда приходило всего несколько человек для занятий плаванием, это были порой грузные тетушки или подростки или же бодрые упрямые старички, и все же бассейн пустовал подчас. Особенно Цадику нравилось нырять с кубика в прозрачную голубую не тронутую гладь, то есть нырять первым, и уже потом от него расходились всплески и мелкие волны, Цадик мог проплыть для начала двадцать метров под водой и вынырнуть на другом конце водной дорожки. И вот Цадику нравилось бороздить эту водную пелену вдоль натянутых тросов с красными и голубыми бобинами, следить за руками, тянуть позвоночник в воде, Цадик плавал с удовольствием и в гордом одиночестве. Он в пол оборота головы наблюдал три флага на противоположной стене Российский, красный флаг с причудливым журавлем в одном валенке и красный флаг с Георгием Победоносцем в левом углу полотна. Цадик плавал в новом бассейне, однако он был спроектирован еще по старым советским чертежам, по коридорам висели портреты глав администрации и президента, за стеклянными заслонками шкафов были кое-какие награды, медали и кубки. Откуда они взялись, думал Цадик, если бассейн только открыли недавно, скорее всего, это было наследием какого-то прошлого. Возможно, был другой бассейн старый, а этот был новым, построенный на смену ему, и награды были оттуда, откуда все берется из прошлой жизни. Хотя может быть это осадочный какой-то образ Советского бассейна, и он везде одинаковый, как и беговая красная дорожка, которую можно наблюдать на соревнованиях по легкой атлетике, будто везде одну и ту же. И если приглядеться, то и спортсменки похожи, на тех, что бежали тридцать лет назад, пятьдесят лет назад.