Что случилось, дорогой? взволнованно спросила она.
Ма-мама мне приснился плохой сон! сквозь рыдания говорил он.
Что в нем было?
Там все было хорошо, но потом стало плохо!
Где там, дорогой?
В Либерии!
Ник и Филиппа в ужасе отстранились от сына. «Откуда он мог узнать?!» про себя вопрошали они.
Что же там случилось? стараясь придать голосу бесстрастное звучание, спросила она.
Там было так красиво, люди были счастливы, они играли и жили хорошо а потом стало темно и ужасно! На них кто-то напал, и убивали всех убили! он опять разразился рыданиями.
Милый это всего лишь сон! неуверенно сказала Филиппа, боязливо смотря на Ника, тот ответил ей не менее красноречивым взглядом. Успокойся, всем иногда снятся кошмары, но ты же храбрый! Ты не должен бояться.
Мам, вдруг они уничтожат Либерию? жалобно спросил Сеня.
Послушай! Никакой Либерии не существует! Это просто сон! грубо воскликнула Филиппа. Ее страшила та новость, что мальчик уже почти поверил в существование пусть и реальной, но все эти годы скрываемой от него волшебной страны.
Он обиженно посмотрел на нее и вытер слезы. Филиппа погладила его по голове и поцеловала в лоб. Затем он лег и отвернулся к стенке, и пусть ему сказали, что Либерии не существует, он все еще продолжал верить в нее и боялся, что с ней может что-либо случиться. Ассентий прекратил доказывать маме что-либо, на него нашла мысль, что если он не будет слушаться, то его туда не пустят, поэтому он сидел тихо и со всем соглашался, а в глубине души он смеялся над их невежеством.
После необычной ситуации с Сеней Ник и Филиппа задумались, а вдруг и вправду с Либерией что-то случилось? Но здравый смысл не давал им утвердиться в этой теории. Дети ничего не знали о существовании этой страны, пусть они и видели картинки на обложке книги, подаренной ее мамой, но что в настоящее время только ни придумают! Однако как мог присниться такой сон Сене?
Вскоре, после долгого раздумья и обсуждения данного казуса, чета Финенов пришла к заключению, что мальчик наигрался в игры, потом посмотрел на картинки в книге, и ему приснилась война в Либерии. Успокоили ли они себя данным объяснением или уговорили себя думать так? Никто из них не хотел допускать мысль, что в Либерии случилась беда, и каждый из них старательно отгонял эти варианты, которые будто нарочно не хотели их покидать.
Глава 3
Проблемы
Кошмарный сон Сени несколько встревожил Филиппу и Ника, но в скором времени они забыли о нем и жили так же, как и раньше. Миновали новогодние каникулы. Для детей они олицетворяли волшебное, сказочное время. Семья ездила в Финляндию и там встречала новый многообещающий год. Дети побывали в стране Санта-Клауса, Лапландии, покатались на лыжах и получили много подарков. Хоть они каждый год ездили в канун Рождества в разные страны и встречали Новый Год не дома, эта поездка вселила в их души грандиозные впечатления, которые невозможно забыть. Даже после каникул у них присутствовало то чувство праздника и сказочности, которое обычно наполняет тебя в Рождество.
Это такое светлое и радостное ощущение. Чувство чего-то хорошего приближающегося чуда. В твоих мыслях играют добрые песни о Рождестве, а за окном идет мягкий пушистый снег, и ты сидишь с кружкой горячего шоколада или глинтвейна у камина и смотришь на новогоднюю елку, под которой в ближайшее время будут лежать разноцветные красивые коробки с подарками. Тебе тепло, и с каждым глотком чудесного напитка по телу распространяется тепло и блаженство. Вот оно, то чувство, которое, несомненно, наполняет каждого человека при приближении этого волшебного праздника.
Однако зима подходила к концу, и эта новость не радовала детей. Конечно, скудный снег в Англии (если повезет, и он выпадет, что случается крайне редко) нельзя сравнить с сугробами в Финляндии. Но дети все равно ощущали тоску по уходящему времени года и, следовательно, по уходящему чувству праздника.
Весна потихоньку сменяла холодную зиму. Солнце все чаще освещало замерзшие улицы, и медленно, но верно сырые переулки оттаивали, и их наполняли теплые краски солнца. Пока еще не было тепло, как летом, но уже можно было убрать в шкафы большие, грузные пуховики и зимнюю обувь. Одно это, пожалуй, радовало Сеню и Мартина. Больше не надо было кутаться, как капуста, чтобы не заболеть. Была еще одна особенность весны это день рожденья близнецов. С каждым днем эта дата стремительно приближалась, и дети уже начали отсчитывать дни до своего юбилея.
Время тянулось. Дети учились, родители работали, и все шло спокойно и однообразно. Последняя неделя марта выдалась трудной для всей семьи. Менялась погода, и дети, уже почувствовав приближение весеннего тепла, сбросили с себя теплые куртки и, конечно, подхватили простуду. Всю неделю они ели куриный бульон и сидели с градусниками. Филиппа и Нэнси кружились над ними, как две курочки, бегающие за своими цыплятами. Иногда у детей поднималась ночью температура, и Филиппа, бывало, подолгу не спала, ухаживая за ними.
Однажды, не спав всю ночь, хлопоча над детьми, она была очень усталой и разбитой. Ник уехал на работу, дети тревожно спали после тяжелой ночи. Из-за болезни детей Филиппа работала дома, и в этот день, изморенная, она нечаянно заснула, разгребая завал бумаг и документов. За эти несколько минут, которые она спала, ей приснился весьма тревожный сон, который потом занимал все ее мысли.
Филиппа была в Либерии на празднике в красивом пышном платье. Все сидели за маленькими столами, она ходила вокруг них и узнавала в лицах своих друзей. Они совсем не изменились, как будто в Либерии не прошло ни единой минуты с ее ухода, хотя на самом деле прошло более двадцати лет, ведь в Либерии время шло в два раза быстрее, чем в мире Филиппы. Все были веселыми, пили чай и разговаривали о разных мелочах. Либерия процветала, и Филиппа, лицезрев все это обилие радости, довольно улыбалась.
Внезапно все обратилось в серые краски, небо больше не светилось ярко-голубым светом, листья деревьев почернели, а трава стала сухой и жухлой. И даже воздух стал недоброжелательным. Холодный, неприятный ветер окутывал Филиппу, дрожь пробирала все ее тело, и чувство обуреваемого страха находило с новой силой. Она шла по темному лесу, полянки были пустынны ни единого звука, ни пения птиц эта тишина угнетала, и Филиппе становилось все страшнее и страшнее. Она тихо звала хоть кого-нибудь из знакомых, шепотом произнося их имена, но никто не откликался, и казалось, она была одна во всей Либерии.
Филиппа пришла на то место, где впервые увидела Артоса. На деревьях все еще были зазубрины от ножей и стрел. Она встала на середину маленького поля, окруженного деревьями, где когда-то тренировался ее друг, и ностальгировала по былым временам. В душе у нее смешивались чувство грусти и сожаления, она видела плачевное состояние Либерии, но не могла понять, что же случилось. Она боялась, что по какой-то неизвестной причине все ее друзья, мама и папа погибли, но тут же отклоняла эти мысли.
Позади нее хрустнула ветка. Филиппа вздрогнула от страха, но тут же обрадовалась появлению живой души. Она обернулась, позади нее стоял Артос.
Он был в военной форме: доспехи, меч за поясом и лук с колчаном стрел за спиной. Он был все тем же хорошо сложенным подростком, в глазах темнилась ярость, но и одновременно в них присутствовала усталость, которую до этого Филиппа никогда в них не видела. Что-то изменилось в Артосе. Внешне он был все таким же, как и в день их первой встречи, но в душе чувствовалось, что он изменился, и эта перемена не совсем понравилась Филиппе. Он стоял и строго смотрел на нее, не отрывая взгляд.