У него голова разболелась. Он прилег, лепечет Лара, всплескивая худенькими ручками.
«Юра времени зря не теряет, усмехаюсь мысленно. Пока Генерал здесь, можно и подушку примять. Логично».
У меня пока один телохранитель. У второго охранника, Миши, умер брат и он уехал на похороны. Через пару дней должен вернуться.
Тогда пьем за именинницу! провозглашает Генерал, разливая по бокалам хорошее чилийское вино, купленное в прошлый приезд отчимом.
Завороженно смотрю, как темно-красная жидкость льется в пузатый стеклянный бокал. И молчу. Обычно я не пью. Противопоказаний уже нет, но что-то не хочется. А тут
Катюша, шепчет Лара предупреждающе.
За вас, Ларочка, тянусь к бокалу. И зажав в пальцах тонкую ножку, чокаюсь сначала с помощницей, а затем и с Генералом.
И снова попадаю в плен карих глаз. Просто наваждение какое-то!
Кушайте, кушайте, отвлекает нас друг от друга Лара.
Тащу к себе в тарелку несколько маслин, лист салата и ломтик рулета. А вот над генеральской тарелкой колдует Лара. Злюсь на нее. Нужно было самой
И усмехаюсь мысленно. Смешно ревновать постороннего человека, взрослого мужчину. Особенно в первый день знакомства. Особенно Генерала. Да и каким бы он не был прекрасным человеком, но через двадцать дней, а то и раньше уедет. И никогда больше не вспомнит о бедной девочке Кате.
Да и куда мне до него!
Человек в тридцать восемь дослужился до генерала. А я в свои двадцать один только доставляю родителям проблемы. Ни образования, ни профессии. Как грудничок с няньками. Ясное дело, услуги Лары и охраны стоят недешево, но папа до сих пор боится меня оставить одну.
Помню его лицо там, в Батуми. Сведенные челюсти, желваки на скулах. Дикая ярость в глазах. И боль.
О чем задумались, Катя? с улыбкой интересуется Генерал.
И ест. Божечки-кошечки, как же он ест! Быстро, аккуратно отправляет в рот все подряд, словно хлеборезка какая-то. Но на него приятно смотреть. Даже взгляд оторвать нельзя.
Да так, ни о чем, роняю улыбаясь в ответ.
Мне нравится этот мужчина.
«Если он и любовью занимается так же, как ест, то я пропала», мелькает в башке шальная мысль. Гоню ее прочь.
Рассказываю смешные местные байки. И эта тема приходится Генералу по душе. Он радостно откликается анекдотами из жизни знакомых. Он ест, я смотрю. И не сразу понимаю, когда из кухни выходит Лара. Зато Генерал замечает все и сразу.
Какие-то проблемы, Кать? спрашивает, как только Ларины шаги стихают в конце коридора.
Оглядываюсь назад. Никого нет поблизости. Мы вдвоем на кухне. И в моих апартаментах тоже.
Да я никак понять не могу, почему мои сбились с дороги, выдаю первое, что приходит в голову. Ну не про секс же рассказывать. Юра профессионал. Он сам тут все дорожки обошел. А потом и мне показал. Он не мог заблудиться, Василий Петрович.
Говорю и чувствую, как в душе нарастает тревога. Что-то неправильное входит в мою жизнь. Или я зря паникую?
Да, странная ситуация, недовольно морщится Генерал. Но пока какие-то выводы делать рано.
Смотрит на меня пристально, так что по телу бегут мурашки, и заявляет решительно.
Вот что, Катя Я, конечно, поговорю с Юрой перед уходом, но на всякий случай, запиши мой номер телефона.
Глава 8
«А девочка смышленая», думаю, внимательно слушая Катю.
Все она вычислила правильно. Майор спецназа не мог заблудиться в рощице около дома, где прожил год. Это исключено. И тут две версии. Или майор липовый, или играет со стороны противника. Но наверняка, люди Димирова проверили подноготную бывшего майора. Тогда в чем дело?
Пока ты была одна, ничего не происходило странного? спрашиваю Катерину. Может, кто в дверь стучал, или под окнами ходил?
Кроме вас сегодня к нашей террасе никто не приближался, улыбается она весело. А в глазах пляшут озорные чертики.
Прикольно, да? стараюсь понять причину веселья.
Я заметила вас, когда вы на цыпочках обратно уходили, поясняет Катя, убирая со стола пустые тарелки. Это было очень забавно, Василий Петрович.
«Блин, усмехаюсь мысленно. Еще никому в мире не пришло в голову назвать меня забавным. Узнают пацаны, засмеют. Забавный, твою мать».
Чем же?
Будто боялись меня разбудить, признается Катерина. И радостная улыбка не сходит с ее лица. Словно светом озаряет и без того красивую девочку.
Да ты не спала. Руками махала как крыльями, фыркаю я. А сам добавляю про себя.
«Птица моя райская!»
Поднявшись из-за стола, несу свою тарелку в мойку.
Ой, сидите, я сама! охает она, доставая их холодильника торт.
Да я и сам удивляюсь собственному порыву. Первый раз прийти в гости и уже хлопотать на кухне? Это точно не про меня!
Что же ты со мной делаешь, девочка?
Ставлю тарелку рядом с другой грязной посудой и безотчетно кладу ладонь на крышку пузатого заварочного чайника. На автомате переставляю его на обеденный стол, даже не удосужившись спросить Катю.
Ой, это мой лечебный сбор, причитает она, смеясь. Чай я сейчас заварю.
Тушуюсь как пацан и пожимаю плечами.
Он на виду стоял. Вот я и решил
Я бы тоже так поступила, улыбается мне Катерина.
Эта улыбка нутро греет. Теплота разливается, заполняя даже самые темные закоулки души. Нравится мне эта девчонка. Очень нравится. Жаль, что чаепитием все и ограничится. Не подхожу я ей. Хоть тресни. Старый авторитарный тип. Ну какой из меня птицелов?
Наблюдаю, как девчонка достает какие-то баночки и еще один заварочный чайник. На этот раз прозрачный. Сыплет чай, заливает кипятком. Задумчиво смотрю как чаинки крутятся по спирали, а потом оседают на одно, как вода в один момент окрашивается в светлый оттенок охры, а потом темнеет.
И в который раз мысленно даю себе по ушам. Ты, Вася, совсем с катушек съехал? В голове каша, в боксерах сплошной головняк? А девочка в защите нуждается. Голуби эти шизокрылые больно странные. Юра с Ларисой. Какого хрена их днем в рощу трахаться понесло? Какие проблемы, если комнаты рядом?
А если серьезно, Кать, может, что-то случилось, пока Юры с Ларой не было. Неспроста они тебя одну бросили, осторожно подбираю слова, чтобы не напугать. А сам как последний балбес пялюсь на Катины руки.
Девочка режет торт, потом один кусок кладет на тарелку и передает мне. Тонкая ткань рукава плавно съезжает в сторону. В глаза бросается красная нитка изуродованной кожи. Сантиметра три, не больше.
Стопэ! Если б это было повреждение кожи от веревки, так называемый тканевый ожог, то шрам бы тянулся браслетом по периметру. А так небольшой кусочек. Может, это тату? Специально выбила? А я разволновался. Идиот.
Да не бросал меня никто, Василий Петрович, вздыхает Катя, разливая по чашкам чай. Я им сама предложила прогуляться. Это вышло спонтанно. Мне хотелось остаться одной.
Почему?
У них роман, им бы потискаться, а мне эта возня уже надоела. Они ведут себя как дети.
Даже так? приподнимаю бровь. Странно, что их не заменили. Правилами запрещены любые личные отношения персонала.
Так никто не знает, вздыхает Катя. Вы тоже никому не говорите, пожалуйста. Нельзя рушить чужие жизни. Им хорошо вдвоем. Территория охраняется. Если уж нападут, Юра сумеет меня защитить.
А от кого ты прячешься, Кать?
От бывшего, нервно передергивает она плечами и на автомате касается запястья.
Всего одно движение, а у меня внутри поднимается буря. Сука. Орнитолог хренов. Найду тебя по-любому. Все кости переломаю.
Кхм. Плохо расстались? спрашиваю, пытаясь держаться спокойно. А внутри все клокочет от гнева. На волевых приказываю себе успокоиться. Но куда там!
Типа того, кивает Катерина. Его посадили даже. Но потом родственнички выкупили.
Твари, роняю порывисто.
Ага, соглашается Катя. Говорят, он меня ищет
А ты?
Прячусь и жду, когда забудет. Должен же он когда-нибудь меня забыть?
Наверное, киваю на автомате.