Сол велел не трогать, напомнила я не столько Матти, сколько самой себе, ведь мне тоже жутко хотелось это сделать. Мысль, что нечто пометило меня, была почти невыносима. Неизвестно, что произойдёт, если мы её отрежем.
Хм, тогда я спрячу локон под заколкой с рубинами. Она хорошо замаскирует его. И прекрасно подойдёт к платью!
Спасибо, Матти.
Меня восхищали жизнерадостность Маттиолы и её способность исправить любую проблему, от побитого лица до проклятия. Я села в ванной, разгоняя по воде мыльные круги, и сложила на груди руки, пока Матти втирала соляной скраб в мои лопатки и позвоночник те тоже покрывали чернильные синяки. Мне пришлось закусить нижнюю губу, чтобы вытерпеть это, особенно когда она взялась за мочалку из жёсткой шерсти с деревянными бусинами и принялась со всей душой соскребать с меня грязь.
А что истинный господин сказал о твоём видении? продолжила расспрашивать Матти.
Об этом я ему не говорила, честно призналась я, снова морщась, когда к соляному скрабу присоединилась зола.
Почему?! Матти с грохотом поставила кадку на каменный пол. Я понимаю, по какой причине ты не рассказала господину о красном локоне, но, по-моему, уж о видении ему стоит знать. Если ты правда видела королеву Неру
Я не уверена в том, что видела. Я вдохнула в себя густой пар и опрокинулась спиной в воду, чтобы смыть скраб. Брызги случайно попали на Матти, и та отскочила в сторону, громко ойкнув. Моя бабушка, прабабушка, какая-нибудь тётя Эту фибулу с лунными ипостасями мог носить кто угодно до меня и мамы. Я ведь даже не помню, какого цвета волосы у неё были Отец давно попрятал все портреты. Любое упоминание о королеве Нере для него стрела, пущенная в самое сердце. Представь, что будет с ним, если я вдруг скажу, что видела её воочию. Вот почему я сначала сама хочу во всём разобраться. Только ты и Солярис знаете об этом красном локоне и о том, что я видела тогда у священного тиса. Пусть пока оно так и остаётся.
Матти широко улыбнулась, водрузившись на бортик ванны, пока я тщательно тёрла мокрым полотенцем лицо, избавляясь от остатков липкого бальзама. Румяная и влажная от пара, она даже не пыталась скрыть, насколько польщена моим доверием. Ровно настолько же я была польщена тем, что могла поделиться с Матти чем угодно и не бояться за сохранность своих тайн.
А что сам Сол думает о произошедшем? Он ведь гораздо старше нас, даже старше истинного господина! Может, у него есть какие-нибудь мысли на сей счёт
Хотела бы я знать, вздохнула я, швыряя полотенце в сторону. Солярис не из тех, кто делится своими мыслями. Даже со мной.
Сол действительно ничего не сказал мне ни насчёт видения, ни насчёт красной пряди, пока я рассказывала ему в полёте всё как на духу, не сумев дотерпеть до замка. На Совете Солярис молчал тоже. Впрочем, там это было уместно: пускай лицо отца и скрывала маска из тиса, распускающая по залу терпкий аромат наперстянки, я знала, что он смотрит на Соляриса не моргая, уже заведомо виня его во всех приключившихся со мною бедах. Попробуй Сол выступить, отец бы не ограничился одним изгнанием из зала и приказал бы либо выпороть его, либо снова нацепить на Сола ошейник из ядовитого чёрного серебра.
Я отнесла Солярису в башню парадный костюм, пока вас не было, сообщила Матти, когда я выбралась из ванны, шагнув через бортик на расстеленное полотенце. Она тут же подорвалась и завернула меня в точно такое же, только сухое и чистое. У меня сохранились его старые мерки, так что я передала их портнихе вместе с заказом на твоё платье. Костюм удался на славу! Надеюсь, Сол не откажется надеть его. Праздник-то не весть какой, а Вознесение!
Пусть надевает что угодно, лишь бы вообще пришёл, пробормотала я, вспоминая, что, когда вышла из зала Совета, Соляриса, который должен был дожидаться меня снаружи, уже и след простыл. Я не рискнула идти за ним в башню, потому что знала: Не повезло же мне родиться в ночь с тридцать третьего дня месяца воя на тридцать четвёртый Спустя несколько часов после начала Мора. Солярис никогда не рассказывал, кого именно потерял тогда в драконьем городе, когда казнили дядю Оберона и началась бойня, но, думаю, именно из-за этого он всегда уходит в себя во время моих дней рождения. Утренний полёт отвлёк его, но, стоило нам вернуться, как он снова погрузился в тишину. Так что я не жду от него многого, тем более что мой отец не рад присутствию Сола на празднествах так же, как и на советах. Хотя, возможно, черничные тарталетки вполне могут убедить Соляриса рискнуть
Поверь, он придёт, и не ради тарталеток, насмешливо протянула Матти из-за моей спины. Не дав мне обернуться, она резко усадила меня на высокий стул и, поглядывая на песочные часы на очаговой полке, приступила к сборам.
Ни один пир прежде не имел такого значения, как этот, когда ради меня съедутся все восемь ярлов, включая их семьи, хирды и приближённых. Прекрасно помня об этом, целых два часа Матти вертела меня на стуле и так, и эдак, причёсывая и иногда щипая за щёки, чтобы не дать мне заснуть. В какой-то момент она просто впихнула мне в руки зеркало, и я обомлела: бесчисленные лечебные мази оказались вовсе не бесполезны! Тон лица улучшился, длинная царапина вдоль подбородка побледнела и почти слилась с кожей, а синяк на виске чудодейственным образом рассосался. О недавнем падении напоминала лишь корочка крови, оставшаяся над уголком брови, но Матти ловко спрятала её, распустив мне чёлку. Точно так же она спрятала рубиново-красный локон, вплетя его в одну из четырёх кос. Те покоились у меня на плечах, в то время как остальные волосы лежали за спиной, распущенные. Голова ныла и невольно кренилась вбок от количества заколок и драгоценных камней.
Может, хотя бы сегодня наденешь нормальные серьги? Желательно сразу две, саркастично предложила Матти, легонько дёрнув меня за изумрудную серьгу в правом ухе, на что я яростно затрясла головой. Ладно-ладно, как скажешь. В новом платье ты всё равно всех затмишь. Ах, недаром портнихи из Ши считаются самыми лучшими! Недаром!
В чём в чём, а в этом Матти точно была права: заказанное ею платье не только сидело идеально, точно вторая кожа, но и выглядело безупречно. Лишь мастерицы из самого южного туата на краю континента могли так искусно подобрать цвет на стыке лазурного и аквамаринового, совместив тяжёлый дамаст с шёлковым кружевом. Из первого был сшит подол, закрывающий даже ступни, а из второго всё остальное, включая обтягивающие рукава с золотыми пуговицами и ворот с разрезом до ключиц. Матти затянула широкий пояс так туго, что мне стало нечем дышать. Я невольно скосила на него глаза, читая руническую вышивку как пожелание и завет: турисаз, ансуз, кеназ. Власть, мудрость, воплощение задуманного.
У меня есть одна просьба, сказала Матти, когда закончила втирать мне в губы сок шелковицы и покрыла ресницы тонким слоем сажи. К тому моменту в часах уже заканчивался песок, а на небе за стрельчатым окном висела полная луна. Можешь кое-что сделать ради меня сегодня?
Что именно?
Прошу, как следует повеселись на пиру.
Ты это серьёзно?
Да. Я хочу, чтобы твоё Вознесение запомнилось тебе навсегда, иначе у тебя совсем не останется иных воспоминаний о юности, кроме Соляриса и однотонных дней в библиотеке. Будь принцессой, но хотя бы на один вечер перестань быть наследницей.
Я не стала спорить. Только кивнула и села ждать, пока Матти сама примет ванну и принарядится. У неё это, в отличие от меня, заняло не больше получаса, но выглядела она не менее великолепно: серебряные фибулы в её забранных чёрных волосах смотрелись как звёзды на ночном небе, а благородное серое платье из парчи подчёркивало глаза такого же цвета, кошачьи, как у Ллеу, но совсем бесхитростные.