На полях во мраке вдруг заплясал фонарик нет, даже два фонарика. Они дергались в воздухе, а потом их положили на землю, и свет был направлен горизонтально.
Он накинул пальто и вышел из каменного дома. Хотел посмотреть.
Чьи-то руки разглаживали почву вокруг безжизненных очертаний.
Незнакомцы ходили взад-вперед.
Один из них плакал.
На следующее утро бродяга собрал свои вещи и покинул дом до приезда полицейского. До этих глаз в земле. До того, как все началось.
Я вернулся, дрожа, сказал он Алеку. Я не мог оставаться один, хотелось побыть среди людей И взять новых книг в библиотеке. Я вернулся в город и узнал, что произошло Узнал, что они натворили.
Стол был завален голубыми бумажными полотенцами. Алек посмотрел на бродягу.
Мой рассказ помог? спросил тот.
Алек поинтересовался, сможет ли он опознать этих людей. Как они выглядели, какого были пола? Хоть какие-нибудь отличительные черты?
Они они плакали. Точнее, один из них плакал.
В остальном бродяга не мог сказать ничего конкретного, из-за чего очень расстроился.
Помог, ответил Алек, выдавливая улыбку. Конечно, помог.
Скиталец просиял и кивнул, его усталые глаза заблестели.
Идти ему было некуда.
С помощью Алека он спустился по металлической лестнице.
Больше Алек его не видел.
Глава 5
В доме играла песня о конце света. Играла так громко, что слышно даже на улице. Шторы были задернуты, в камине горел огонь, настоящий огонь, озарявший комнату золотым мерцанием.
В углу кухни играл ребенок. Он соединял скрепки в цепочку, обматывал ею деревянные стулья и развешивал свои игрушки.
Алек старался, как мог, но не знал, как общаться с мальчиком.
Его жена стояла у плиты, перемешивая фарш с томатным соусом, а томатный соус с фаршем.
Запах еды с порога ударил ему в нос. Заиграла другая песня.
Я дома! крикнул Алек, но никто его не встретил: супруга все еще занималась приготовлением ужина, а сын Сын не отрывался от своих скрепок. Проходя мимо Саймона, Алек взъерошил ему волосы, и мальчишка недовольно заворчал.
Как прошел день? не оборачиваясь, спросила Элизабет.
Он обнял жену за талию, но она отстранилась.
Не отвлекай, пока я готовлю.
День прошел отлично, соврал Алек и снова потянулся обнять ее.
Элизабет сунула деревянную ложку ему в руки:
Сам теперь мешай.
Так стыдно, что я задержался. Извини.
И снова ложь вовсе ему не было стыдно.
Ничего страшного, соврала в ответ супруга, снимая с плиты кипящие спагетти.
Все из-за этого нового дела Ты не представляешь, с чем мы столкнулись.
Играла музыка, ребенок все возился в углу. Элизабет молчала.
Говорю, ты не представляешь, с чем мы столкнулись.
Я тебя слышала.
Ты явно не в духе. В чем дело?
Ты явно не в духе, повторила она, передразнивая его голос.
Ну замечательно.
Ну замечательно. Элизабет забрала у него ложку и продолжила мешать, пробовать, готовить. Уголки ее губ приподнялись, и Алек тоже улыбнулся.
Ты просто все за мной повторяешь.
Ты просто все за мной повторяешь.
Не знаю, чем провинился Алек Николс, но ему очень жаль.
Не знаю, чем провинился Алек Николс, бла-бла-бла.
Услышав это, мальчик рассмеялся, и улыбка Алека, как ни странно, стала шире.
Он нежно коснулся руки Элизабет. Она раздраженно обернулась.
Кажется, Алек Николс не понимает, как сильно ему повезло.
Эту фразу она повторять не стала, а лишь нахмурилась в ответ.
Давай давай сначала поужинаем, а потом поговорим. Когда я его уложу.
Через пару секунд Алек подошел к семилетнему сыну, поднял его и попросил убрать все игрушки.
Затем, пока жена накрывала на стол, он вернулся в прихожую и снял пальто. На рукавах еще оставался снег наверное, попал и на Элизабет, когда он ее обнимал.
Как же он устал. Алек потер глаза, чувствуя, как к вискам поступает головная боль.
А что, если
Хватит, надо остановиться.
Алек стоял перед домом, весь покрытый грязью. Внутри не горел огонь, не играла музыка и не готовился ужин.
Там было пусто. Теперь это другой дом, в совсем другом месте и времени. Саймон по-прежнему с ним, но сегодня ушел в поход с другом. Парню восемнадцать, он давно уже не развешивает игрушки на скрепках. Скоро окончит школу. Несмотря на беспокойство Алека, Саймон не боялся плавать в море, его не пугали приливные течения. Чаще всего он сидел дома, читал или играл в компьютерные игры. Они часто проводили вечера вместе молча, потому что ни отец, ни сын не знали, что их ждет в будущем. Кем Саймон хотел стать? Сначала, что удивительно, думал пойти в полицейские. Потом задумался о карьере врача или ветеринара, если недотянет. Но действительно ли одно сложнее другого? Скорее всего. Наверняка спасти жизнь человека труднее, чем жизнь собаки?
Алек пытался объяснить сыну, какие проблемы ждут его впереди при подаче документов в несколько университетов, однако Саймон все равно не мог определиться.
Мы слишком многого требуем от восемнадцатилетних.
Стемнело, солнце зашло за горизонт и уже не отражалось в глазах лошадей. Осень никак не желала сдаваться в битве с приближающейся зимой, и следующие несколько дней обещали быть теплее. Хотя после сегодняшнего дождя в это не особо верилось. Погода стала совершенно непредсказуемой.
Алек зашел в дом, включил свет и снял грязную обувь. Бросил ботинки на крыльцо и запер за собой дверь. Отопление он еще не включал, так что внутри было холодно.
Все тело Алека, от пяток до макушки (а рост его составлял метр восемьдесят), было покрыто грязью и засохшими брызгами. От черных брюк и пиджака воняло. Слякоть не пощадила и белую рубашку. Когда дождь зарядил всерьез, Алек надел пальто, хотя, наверное, зря лучше бы небеса смыли с него всю эту гадость.
Он разделся до трусов и посмотрел на себя в треснутое зеркало в прихожей.
Пора бы купить новое.
Но если его снять, зеркало развалится на куски, а это вроде как плохая примета. Да и послужит еще отражение-то по-прежнему видно. Щетина измазана в грязи, на щеке следы крови. Видимо, где-то поцарапался.
Голова немного болела. А еще он очень хотел пить.
Алек пошел на кухню.
Обычно в это время в гостиной вовсю вопил телевизор.
Алек вздохнул. Поставил чайник, сунул все свои грязные вещи в стиралку, а сам залез в душ и стоял под обжигающе горячей водой минут десять. Подростком он любил принимать ванну так в отсутствие личного пространства появлялась хоть какая-то возможность побыть одному.
Интересно, как будет продвигаться расследование?
Место преступления, безусловно, встревожило его, но одновременно и заинтриговало. На это дело дадут дня четыре (инспектор не любит выделять лишние средства), однако вряд ли стоит надеяться на лучшее. Очередные плохие новости заменят старые, новая неделя принесет с собой еще больше ужасных происшествий, и народ совсем позабудет об этих лошадях. К завтрашнему утру Алек надеялся получить показания и сведения по каждому владельцу убитых животных. В отделе намеревались рассмотреть версию со страховкой, и даже если она тут окажется ни при чем, опрос хозяев все равно может дать что-то полезное. Эти люди хорошо разбираются в лошадях: знают, где их держат, как с ними обращаться и как их убить.
Да, владельцев еще рано исключать из списка подозреваемых.
Алек попытался выкинуть все эти мысли из головы. Дома надо отдыхать, а не думать о работе.
Место происшествия укрыли от дождя лишь бы не смыло следы и улики.
Алек выключил воду в душе, вытерся сыроватым, давно не стиранным полотенцем. Потом оделся, спустился на кухню и понял, что чайник надо греть заново. И зачем он его вообще включал?
Вздохнув, он щелкнул кнопкой и стал ждать, когда вода опять закипит. Глянул на фотографию рядом с календарем на ней Саймону всего шесть лет, а у Алека не просто щетина, а густая борода.