На каком курсе, ты говоришь?
На третьем, а что?
Третий курс, а сидишь в гордом одиночестве уже целый час. Ну и странный же ты.
Ну да, а человек, который хватает людей за руки и называет их святыми при знакомстве, вообще не странный, хотел было сказать я, но мысль так и осталась мыслью. Лиза продолжила.
Ты нуждаешься в людях, как ни крути. И сейчас тебе уже не так тоскливо, в этот момент она улыбнулась, убрала локон волос за ухо и отпустила руку. Чувствуешь? Руке стало холодно.
Ну Слушай, это какой-то бред, если честно.
Любой может отвернуться от мысли, которая кажется ему сложной. А ты попробуй её принять. Вдруг она проще, чем кажется. А может, и вообще окажется полезной.
Ненадолго задумавшись, я уже хотел было похвалить её за интересную мысль, но она перебила, положив руку на плечо.
Я всё обязательно расскажу, но позже. Пора на пары. Была рада с тобой познакомиться, Жданов Лёша!
Помахав рукой, Лиза Комарова так же странно и внезапно скрылась в толпе студентов, как и появилась полчаса назад. Это было самое странное знакомство, которое только можно было себе представить. Однако скрывать не стану, было весело. Да и частично она права: руке правда стало холодно, но это не вопрос абстрактной положительной и отрицательной энергии, а банальный теплообмен. Но рука у неё была приятной на ощупь. Мягкой и очень тёплой. Да и глаза у неё красивые.
На парах делать было нечего. Сегодняшней темой была инфляция: какой-то там рост, падение, рецессия Всё это было жутко неинтересно. Я всегда садился за последние ряды в лектории, чтобы меняникто не трогал и, тем более, не спрашивал. Мы с преподом давно, хоть и без договора, поняли друг друга: он ко мне не пристаёт, я ему не докучаю. За окнами шёл снег, и еле слышно завывал ветер. Аудитория ничем не отличалась от остальных, разве что стены белее, да и доска новая, а вот парты с железным каркасом, окрашенным в красный, тяжелые двери, скользкие от слякоти ступени вся эта картина одна и та же уже который месяц. Сидя за партой, я выписывал интересные факты из исторических справочников, параллельно подмечая незнакомые термины из английского языка. На первых рядах сидело человек двенадцать, не меньше, и только четверо из них что-то записывали и даже отвечали на вопросы. Фигура в коричневом костюме с длинными седыми кудрями, свисающими до подбородка, в больших очках с нелепой оправой и старыми ботинками по-прежнему ходила взад-вперёд, вертя кусок мела в руках. Голос был монотонный, скучный как раз идеальный для того, чтобы на него не отвлекаться и спокойно выспаться. Именно препод по экономике, чьё имя и отчество я так и не запомнил, обеспечивал здоровый сон на парах в восемь утра. Огромное спасибо, препод.
Записывая очередную заметку про Домский собор, самый старый в Таллине, на миг я затосковал от того, что всё в моей жизни уже который год повторяется. Преподы, пары, зачёты, сессии, возвращение домой и общение с людьми, заканчивающееся спустя два месяца. Где они сейчас? Имена даже с трудом могу вспомнить. И как только можно жить в мире, где тебе постоянно скучно? Разве что Снова вспомнил тот блин с творогом. С момента переезда в Москву меня не воодушевлял ни огромный город, ни университет, ни то, чему обучаюсь. Словно меня поместили в ментальную клетку, откуда нельзя выбраться. Ты просыпаешься, ходишь в университет, иногда гуляешь по городу и вечером ложишься спать. Подумать только: целых три года я потратил на просиживание штанов. Насколько бы Лиза Комарова не показалась мне странной, она хотя бы искренне верит в свои слова. Да и пары она, кажется, не пропускает. Может, в её словах действительно есть что-то магическое. Вдруг мне и вовсе было суждено её встретить сразу после листовки? Я не верю в судьбу, но насколько же эти события вовремя произошли, чтобы пробудить во мне хоть какой-то интерес к жизни.
Молодой человек, лекция давным-давно закончена! Прошу, покиньте аудиторию.
Монотонный голос препода прервал размышления, и я посмотрел вперёд.
Алё, галёрка! Я говорю, покиньте аудиторию для другого курса! Жданов, оглох что ли?
Вещи быстро были собраны в сумку, стук ботинок о ступени гулким эхом отражался от стен. Бегло сказав до свидания и кивнув в сторону старика, я вышел из аудитории. Передо мной был тот же коридор и большой поток студентов. Они ходили парами, группами из трёх-четырёх человек или даже целой толпой. По некоторым с первого взгляда было заметно, что они донашивают одежду за старшими братьями, а кто-то, наоборот, расхаживал в самых трендовых вещах, но таких выпендрёжников на весь университет было очень мало. Внимание они приковывали знатно, чего они и добивались.
Друг, подскажи, где 112-я аудитория?
Паренёк в синей рубашке и тёмных брюках с каштановыми волосами, круглым носом и небольшими кудряшками встал слева от меня, держа в руках конспект. На лбу выступили капли пота, а от рук пахло дешёвым табаком.
Понятия не имею.
Он побежал вверх по лестнице, но споткнулся и упал. Когда листы конспекта разлетелись в разные стороны, а первокурсник (то, что это был именно первокурсник, я понял сразу!) судорожно их собирал, я залился смехом, вытирая слёзы. Как он перескакивал с одной ноги на другую, ронял портфель, бил рукой по перилам от гнева Это надо было видеть. Затем краем глаза я заметил знакомые волосы и серую водолазку на выходе. Надев куртку, я подбежал к ней и положил руку на плечо.
А, Лёша! Рада снова тебя видеть.
Да, привет. Ты сейчас выходишь из универа, да?
Ты очень наблюдательный, застёгнутый рюкзак и надетая после моих слов шапка дали ответ сами собой.
Я тут подумал, не хочешь пойти
Да, почему нет? её улыбка стала шире.
Я я ведь даже не сказал, куда.
Не важно. Мир даёт возможность для приключений, почему бы ей не воспользоваться?
Мы пошли в сторону Новопушкинского сквера, где я часто проводил время летом, убивая скуку. Только теперь цветущая зелень сменилась снежным покрывалом. Сквер разделяли две дороги с оживлённым движением машин, а далеко впереди виднелось небольшое кафе, куда я очень сильно мечтал зайти, но у меня никогда не было денег, чтобы заказать хотя бы кофе. Облака были объёмными и тягучими. Окна домов, выходившие на улицы, отражали солнце, дорогу, знаки и даже машины. Вдоль дорог стояли деревянные лавочки, а рядом голые деревья с хлопьями снега на кривых ветках. Они казались мне одинокими. Прогуливаясь, мы с Лизой почти всё время молчали, и мне от этого было дискомфортно, поэтому я иногда пинал ногой плохо лежавшие камни; а вот Комаровой было вполне комфортно гулять в тишине, рассматривая дворовых котов, большие стаи голубей и прохожих.
Жданов Лёша, можно я открою небольшую тайну?
Только если перестанешь называть меня по фамилии.
Вот как? Почему? Она тебе не нравится?
А имя тебе на что? К тому же, это грубо. Это так, на будущее.
Согласна. А знаешь ли ты, что у каждого имени есть особый тайный смысл? Моё, например, означает обет Бога, а вот был у меня знакомый
Просто не зови меня по фамилии, хорошо?
Я сказал слишком грубо, Лиза сразу изменила тон. Дурак.
Хорошо, как скажешь, ответ прозвучал очень тихо.
Мы прошли ещё несколько метров в молчании, только на этот раз она смотрела себе под ноги, а улыбка пропала с лица. Если я собираюсь грубить дальше, то зачем её вообще позвал?
Извини меня. Это было грубо. Так что там была за тайна?
Лиза снова посмотрела щенячьими глазами, кокетливо отвела взгляд в сторону и вдруг протянула мне мизинец.
Обещай, что никому не скажешь, я согласился. Ох, в общем, я не учусь в твоём здании. Меня там вообще быть не должно.
Подожди, что? удивился я.
У меня кафедра на другой ветке метро.