Лорд Юстас! воскликнул Макон звучным голосом, от которого, казалось, даже задрожали стены. Благодарю, что лишний раз упомянули мой род, который, к вашему сожалению и вашей глухой злобе, не является древним и имеет куда более скромное происхождение, чем ваше семейство. Да, я принадлежу к относительно новому клану. И что же? Что в этом дурного? Вы из тех, кто никогда не принимает что-либо новое и каких-либо новых лиц! Я потешаюсь над вами, Юстас, потому что лишен предрассудков. А вы жалкий старик, время которого ограничено! Вы дряхлый, ссохшийся сук! Вы достаточно долго коптите небо, и скоро ваши дни будут сочтены!
Да как вы смеете, Макон, обращаться ко мне в подобном тоне! наполнился яростью лорд Юстас, он весь сотрясался от гнева, уничтожая взглядом молодого выскочку. Я не потерплю, чтобы Да я
Валентин со страшной силой ударил кулаком по подлокотнику трона, оборвав старого лорда на полуслове. В это мгновение он выглядел взбешенным и крайне опасным. Верхние клыки его обнажились, и с них заструилась пена.
Уймитесь вы, оба! приказал Принц Темного Собора. Я не потерплю распрей внутри этих стен. За пределами моего дома можете ссориться сколько угодно, а здесь Чтобы это было в первый и последний раз! Иначе я вышвырну вас обоих из Собора, а в советники возьму других представителей ваших родов, более достойных и мудрых.
Обменявшись злобными, полными ненависти и нетерпимости взглядами, оба представителя своих семейств предпочли затаиться и больше не вызывать гнева верховного повелителя. Попадать в опалу никто из них не желал.
Подобные проявления ненависти внутри вампирской расы возникали нередко, и Валентин прекрасно понимал, что эта борьба за влияние и осязаемую власть, это желание возвыситься, при этом унизив другие семейства, переступая через трупы на своем пути и отвергая разумные доводы, все это никогда не прекратится, и даже великий Принц не сумеет совладать с противоборством кланов. Имея реальную власть, Валентин все же не мог подчинить себе различные роды настолько, чтобы диктовать им условия взаимного сосуществования в мире и гармонии. Распри можно прекратить навсегда, лишь уничтожив всех вампиров, истребив кланы дочиста. А на это ни Принц Темного Собора, ни кто-либо другой никогда не пошел бы.
Кто еще желает проявить свое отношение к ближнему соратнику, показать, как он любит или ненавидит его? Обведя всех присутствующих лордов взглядом, Валентин не узрел ни в ком такого стремительного желания.
Лорд Юстас и лорд Макон, не глядя друг на друга, молча, сидели в креслах, и каждый смотрел себе под ноги.
Вот теперь, когда среди нас воцарился мир и спокойствие, думаю, можно продолжить, заметил Валентин и проговорил таким же размеренным голосом, какой у него был в самом начале заседания: Итак, мы решили, что нам просто жизненно необходимо создать особый центр. Этим вопросом займется лорд Анимфеций. Ему на помощь придут Дэрем и Тайред. Ни у кого нет возражений по этому поводу?
В ответ царило молчание.
Милорд Зул?
У того хватило сил лишь отрицательно покачать головой.
Отлично! Названные лорды пусть немедленно займутся возложенной на них задачей. Куратором над ними я назначаю лорда Кароля.
Судя по лицу представителя рода Оренбуков, он не очень-то обрадовался внезапному назначению на столь привилегированную должность. Кароль Оренбук был воином, а не чиновником.
Ваше высочество, я глубоко признателен вам за столь высокий пост, за отмеченные вами мои заслуги, но, поверьте, я не могу занять, несомненно, почетную должность куратора, принялся возражать молодой вампир. Я привык сражаться во благо нашего мира, мне по сердцу держать саблю, меч или секиру, а не ручку заправского чиновника, указывающего кому и что делать.
Ты справишься, мой друг, ласково произнес Валентин, всегда с особенной теплотой относившийся к этому симпатичному вампиру с татуировкой на лице.
Все же я хотел бы отказаться от подобной чести, настаивал на своей позиции Кароль.
Ты назначен, принимай свой пост, или будешь изгнан, холодно отрезал Принц, не любивший, когда его приказы обсуждались, а не воспринимались на веру, без каких-либо даже малейших возражений. Один из его любимчиков не являлся исключением, от него также требовалось повиновение.
Потупив взор и свесив голову, Кароль Оренбук вынужден был покориться. При этом Валентину показалось, что татуировка на его лице стала темнее и будто начала подсвечиваться изнутри. Впрочем, это вполне могла быть всего лишь иллюзия.
Помимо вопроса о создании научного центра, Собор обсудил еще несколько вопросов, имевших второстепенное значение. Когда, наконец, лорды-советники пришли к единому мнению, и все дела и вопросы были урегулированы, Валентин распустил Темный Собор, назначив дату следующего заседания на ноябрь. На реализацию планов, которые были резко обозначены и которые необходимо претворить в жизнь, оставалось совсем мало времени.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
После последней приватной беседы с братом Шинед, наконец, поняла, что ей необходимо проводить больше времени со своею семьей. Слишком уж она увлекалась собственной свободой и самой собою, не замечая ничего вокруг. Как же все-таки страдал ее младший брат! В своем бунтарстве он старался уйти от насущных проблем прежде всего, от тяжелых взаимоотношений с отцом. Он был путником, заблудившимся посреди темного леса и не сумевшим отыскать дорогу. Самое неприятное было то, что Алексис не прикладывал усилий для поиска этой самой дороги. Он плыл против течения и не желал поворачивать вспять.
Шинед ясно понимала, что может потерять любимого брата, и решила взять ситуацию под свой контроль.
Однажды вечером, когда до захода солнца оставалось всего лишь несколько минут, девушка облачилась в неприметный наряд, чтобы выйти на улицу и снова шествовать по крышам, как любила делать это всегда.
Ее костюм в черно-белых тонах составляли: темные брюки, белая рубаха с тончайшим шитьем, короткая накидка из черного бархата и высокие сапоги, похожие на кавалерийскую обувь. На голову она нахлобучила темную длиннополую шляпу, украшенную простой лентой. В таком виде Шинед вскарабкалась на крышу особняка, принадлежавшего ее семье, чтобы встретить наступление ночи.
На улице было очень тепло, несмотря на вступившую в свои права осень. Где-то лаяла одинокая собака. Теплый ветер ласкал кожу и слегка развевал длинные волосы под шляпой. Постояв с минуту неподвижно и прислушиваясь к окружающим звукам, девушка неторопливо зашагала по ровной, как зеркало, поверхности крыши, держа свой путь строго на восток. Конкретного пункта назначения у нее никогда не было. Да и не могло быть, поскольку она привыкла к спонтанности. Строить планы не ее конек, тем более, следовать им безукоризненно. По заданной траектории, однако, Шинед часто начинала свой путь, так ей приходилось легче ориентироваться и достигать нужной цели.
Перемещаясь с ловкостью, унаследованной от дикой кошки, с одной крыши на другую, Шинед преодолевала огромные расстояния, оставляя позади себя многоквартирные дома, одинокие особняки, административные здания, дворцы и небоскребы, от высоты которых захватывало дух и кружилась голова.
В целом, окружающий мир не очень-то радовал взор Шинед. Этот крупный мегаполис вырос вокруг дома ее предков так внезапно и столь стремительно, что род Аростидов даже не успел проследить за этим бурным ростом. Каменные джунгли, в которые вогнали себя местные жители и заодно вогнали туда же семью Шинед, казались зловещими и наполненными каким-то суеверным страхом. Стены из бетона выросли до небес в один миг, и теперь они скрывали за своею толщей маленькие мирки тех, кто создал этих уродливых чудовищ. Серые здания в городе были похожи одно на другое, теряя свою индивидуальность за массой камня и кусками пластика. Однотипность тут пребывала в фаворе. Наверное, это и нужно было в первую очередь городу, чтобы стереть любое проявление индивидуальности. Точечная застройка в центре мегаполиса велась именно по такому принципу прочь все вычурности, все отличия, и да здравствует серая безликая масса!