Гости, практически все, выглядели просто великолепно, и один наряд казался красивее другого. Складывалось впечатление, что вся толпа в зале состояла из блеска золота и драгоценных камней, шуршала парчой и атласом, утопала в мехах и перьях. Разумеется, здесь собрались самые видные представители различных кланов и сословий: верхушка аристократии, военная знать, а также политические «акулы», диктовавшие волю не столько вампирам, сколько расе людей.
После спектакля, который находился в самом разгаре, должен состояться бал в честь праздника, и Шинед ждала его с особым благоговейным чувством. Танцы, безусловно, отвлекут ее от тяжелых раздумий, не оставлявших ее после увиденной сцены из жизни ведьм. По сути, спектакль всего лишь ширма, это был повод убить беззащитную девицу, завуалировав все под тщательно придуманную роль и действо, где иначе невозможно.
Что-то я давно не видела твоего отца, моя милая, прощебетала Циния, плавно взмахнув кистью руки с веером. Она тоже будто играла роль, как на сцене театра.
Шинед бросились в глаза два кольца, надетые на безымянный и указательный пальцы ее бабки. Они имели массивные камни алого и зеленого цветов, словно кричащие о своей цене, и были изготовлены великолепным ювелирным мастером.
Он беседует с лордом Аллоизом, бабушка.
Да? Не понимаю, о чем можно беседовать с этим стариком, давно выжившим из ума.
Циния всегда отличалась прямотой, она была не из тех, кто боялся сказать правду в лицо. Называя Аллоиза Каритхана стариком, сама она выглядела немногим моложе его, а, по сути, такая же древность, как и он. Только разум ее был чист и светел, как у юной девушки, а лорд Аллоиз давно утратил способность мыслить здраво.
Где же они? Я их не вижу, детка. Не могла бы ты позвать мне твоего отца? Я хочу перекинуться с ним парой слов. А вот он и сам идет. Отбой, Шинед.
Действительно, видимо, изрядно устав от сумасбродного лорда, этого динозавра среди вампиров, который являлся к тому же отвратительным собеседником, Валентин присоединился к компании своей матери и своей дочери Шинед. Выглядел он усталым и чуть раздраженным, даже каким-то взъерошенным.
Тебя что-то тревожит, сын мой, заметила Циния, пристально разглядывая фигуру Валентина, словно просверливая в ней дыру. Причем тон ее речи не был вопросительным, она как будто знала, о чем говорила.
Нет, это не так, отмахнулся Валентин.
Но было видно, что Циния нисколько не поверила ему. Шинед перехватила этот недоверчивый взгляд бабки.
Тебе что-нибудь принести, мама?
Я просто хочу, чтобы ты был честен со мною, вот и все, проговорила Циния заметно раздраженным и якобы обиженным тоном, продолжая сверлить сына острым, как стрела, взглядом.
Всемогущий отец Шинед стоял перед своей матерью, как школьник, не выучивший домашний урок, и мялся, подыскивая слова оправдания. Если бы отец умел краснеть, лицо его непременно бы стало пунцовым, точно спелое яблоко. Шинед было забавно видеть отца таким растерянным под уничтожающим взглядом ее бабки. Этим взглядом запросто можно прожечь дыру в стене. Усугубляло ситуацию еще и то, что отец стоял перед своей матерью открыто, на виду, и потому не знал, куда девать руки, все время отводил взгляд. Раньше Шинед не замечала, чтобы ее отец, всесильный Принц Темного Собора, вот так откровенно пасовал перед своей матерью. Что-то с ним и вправду случилось.
Почему?.. Почему ты всегда столь мнительна, мама? попытался защититься Валентин, направив волну атаки в обратном направлении, на мать. Ты во всем видишь скрытый смысл. А его нет! Понимаешь? В моих словах нет никакой тайны. Я сказал, что у меня все хорошо, что я ничем не встревожен. Почему же ты сразу начала искать нечто потаенное в моих словах?
Циния безразлично махнула рукою в сторону сына и демонстративно отвернулась, словно он был пустым местом.
Какой же ты жестокий, Валентин! буркнула она недовольно. Твой брат совсем другой, мой милый мальчик Сириус
Валентин ей на эту тираду ничего не ответил. Он знал, что единокровный младший брат ходил у матери в любимчиках. Тогда Циния снова уставилась на сына, измеряя его фигуру ледяным взглядом.
Все же думаю, не время обижаться друг на друга, произнесла она неожиданно мягко, чем весьма удивила не только Валентина, но и Шинед, продемонстрировав редкое сочетание нежных ноток в голосе с жестким суровым взглядом хищницы. Наступил праздник, которого мы так все ждали. Давай, мой милый сын, не будем ссориться, а, напротив, поцелуемся и пожмем руки в знак примирения. Не хочу, чтобы у нас портились отношения из-за какой-нибудь чепухи.
Циния произнесла свою речь так, будто говорила не о семейных взаимоотношениях, а больше о самой себе. Тем не менее, мать и сын с теплотой даже если эти чувства выставлялись напоказ, обнялись, пожали руки, и Валентин поцеловал свою мать в щеку. Неприятный инцидент был на этом исчерпан.
К ним подошли два лорда, входившие в совет Темного Собора, лорд Макон и лорд Дэрем, заблаговременно снявшие бальные маски, чтобы их опознали, и щедро раскланялись перед членами семьи верховного правителя. Шинед подарила обоим милую улыбку. Циния же встретила лордов-советников весьма холодно, даже отстраненно, тем более они помешали беседе родственников.
Как всегда блиставший великолепными и тщательно продуманными нарядами, лорд Макон и сегодня сверкал, как ограненный алмаз. Его одежда из прошлых эпох на данном мероприятии смотрелась органично. Камзол темно-пурпурного цвета с богатым шитьем, из-под которого виднелись кружевные манжеты шелковой сорочки и высоко приподнятый накрахмаленный воротник с пеной из кружев, выглядел великолепно. Грудь лорда украшала огромная золотая цепь, щедро усыпанная сапфирами и изумрудами. На пальцах сверкали перстни, а в одном ухе трепетала маленькая каплевидная серьга. В общем, такого франта трудно не заметить в толпе.
Лорд Дэрем, напротив, выглядел мрачно и неказисто. Скромный костюм из темной шерсти не придавал его облику ни шарма, ни блеска. Да и сам лорд слыл весьма мрачной и одновременно противоречивой фигурой. Ради праздничного торжества он сменил свой обычный старинный наряд из давно ушедших времен на почти что современный костюм, при этом оставив все свои привычки и манеры той минувшей поры. Даже походка Дэрема отдавала стариной.
Оба лорда церемонно раскланялись с Принцем и увели его с собою, убедив в необходимости обсудить важные дела. Или это был всего лишь повод удалиться восвояси, за который Валентин с радостью ухватился. На прощание лорды отвесили подобострастные поклоны Цинии и Шинед. Мать Валентина лишь слегка кивнула головою, видимо, не решаясь на какой-либо другой жест. Дочь Валентина, напротив, нашла в себе силы тепло попрощаться с лордами, встав с места и поклонившись им в ответ, правда, несколько скромнее, чем это сделали они. Шинед не скрывала, что симпатизировала лорду Макону и куда менее лорду Дэрему. Когда они втроем, лорды и отец, скрылись в толпе, девушка поняла, что тоже хочет уйти.
Циния, однако, остановила ее царственным жестом руки. Привычка повелевать надежно засела у нее в крови.
Куда ты направилась, моя девочка? Тебе надоело общество старухи?
Мне надо пойти в столовую и справиться о приготовлениях к праздничному столу, соврала Шинед и прибавила быстро, чтобы ее проницательная бабка не смогла раскрыть ложь: На правах хозяйки дома я должна быть в курсе всего. Поспешу!
И девушка стремительно нырнула в толпу танцующих дам и кавалеров, не давая Цинии времени, чтобы попытаться задержать ее. Начался праздничный бал, и ей хотелось поскорее сбежать из зала прочь. Однако в самом конце, уже на пороге, ее перехватили чьи-то сильные руки и закружили в ритме вальса. У Шинед даже дух перехватило от неожиданности и вместе с тем неслыханной дерзости. Причем она не сразу смогла разглядеть того, кто осмелился помешать ей уйти и втянул в общее веселье. Вокруг кружились сотни пар, мелькали маски, шуршали платья. От этого мельтешения у Шинед слегка все поплыло перед глазами. Она оттолкнула от себя таинственную фигуру в маске, которая перестала соблюдать границы приличия в танце, и только тогда, как следует, смогла рассмотреть ее.