От турбазы практически ничего уже не осталось. Только ржавые трубы от пляжных грибов торчали местами на берегу. Да кирпичный остов здания начальника турбазы еще кое-где светлел остатками побелки. Спустившись к реке, я повернула в сторону Александровского моста. Вид отсюда на него был неплох. Жаль, далековато только.
«Мне он тоже всегда нравился. А как шикарен он с высоты птичьего полета! Особенно весной, когда лед уже сойдет. Волга такая широченная прям море! Он тогда выглядит как ажурный поясок на тонкой девичьей талии!» восторженно поддакнул моим мыслям Рапух.
Ну что за манеры влазить в чужую голову! возмутилась я.
«Прости, я не нарочно, ты слишком отчетливо думаешь» тон внереала осел, словно я застала его за подглядыванием в щёлку.
Поняв, что он действительно не виноват, я успокоилась.
Ладно, пошли.
Сверившись ещё раз с картой, я убедилась в верности выбранного нами направления. Пещера носила статус известной практически всем, а потому, в отличии от первой, нашли мы ее достаточно быстро. Вход представлял собой довольно широкий, но неглубокий колодец, в который для удобства спуска было опущено высохшее дерево вершиной вверх. По остаткам веток, как по ступеням лестницы, я слезла на каменное дно. Два ответвления колодца вели в противоположные стороны.
Куда пойдём сначала? спросила я.
«Посвети фонариком, может увидим что?» нерешительно сказал мой напарник.
Я поняла, что решать мне. А потому, привязав к дереву капроновую «нить Ариадны», полезла в правое ответвление.
Оно уходило вперед всего метров на пятнадцать и заканчивалось вполне обжитым подземным «бунгало». О его бурном летнем прошлом без обиняков заявляли пустые винные бутылки, остатки костра, и даже какое-то подобие лежака.
«Не то».
Вернувшись, я шагнула влево. Сначала ход был вполне проходимым. Но метров через десять он сузился и уменьшился до таких размеров, что мне пришлось встать на четвереньки.
Рапух, ты ничего не чуешь, может зря я тут корячусь? задала я вопрос своему «проводнику». Но дождалась только извинений.
«Прости, смогу сказать только на месте. Здесь ничего не понятно. Слишком мало места. Все сны как коврик в трубочку скручиваются»
Даже рук у тебя нет. Хоть бы фонарик подержал!
Рапух только вздохнул.
Стены и пол постепенно ослизли. Под руки постоянно попадались какие-то то-ли слизняки, то-ли водоросли. Рюкзак цеплялся за корни, торчащие то тут, то там, и постоянно съезжал.
Наконец, когда я уже хотела поворачивать назад, потолок резко ушел вверх, и в глаза мне ударил солнечный свет. Я поняла, что в одну из прошлых вёсен боковую стену пещеры подмыло паводком, и она утянула за собой потолок. Пещера просто перестала существовать как пещера, а стала ничем иным, как другим выходом.
С верхнего края разлома, на меня удивленно таращилась здоровенная чайка.
Вот так дела разочарованно протянула я.
«Да А я все гадал, почему вижу свет».
Обидно было лезть обратно тем же путем, но другого варианта не было. Разлом висел метрах в пяти над водой, а вокруг были только каменные стены, заканчивавшиеся где-то далеко наверху.
Дома я решила освежить в памяти координаты следующей пещеры. Рапух щепетильно следил за моими пальцами, набирающими на клавиатуре нужные буквы.
«А ты уверена, что посмотрела все подходящие варианты? А вдруг наша именно та, которую ты пропустила? Что мне тогда делать?»
Рапух, ну что ты паникуешь? Мы проверили только два пункта из пяти вероятных!
Внереал тихонько заныл. От этого виски мои заломило, словно от звука старинной бормашины.
Прекрати! шлёпнула я по столу рукой. Если ты собираешься мне каждый день (да и ночь, что уж тут) выносить мозг, я лучше верну тебя туда, откуда взяла!
«Ну и пожалуйста! Думаешь, ты одна такая стихоплетчица? Да у меня в запасе еще четыре!»
Внереал взмыл до потолка и гордо отвернулся. В голове у меня раздалась мелодия какого-то марша.
И почему же тогда ты выбрал меня? Почему? Ну? упорно настаивала я на ответе.
Рапух затих.
Что молчишь? Завтра же с утра поеду, и отвезу твое гусиное величество! Ни забот, ни хлопот не будет!
Внереал тихо прошептал какую-то кракозябру. Ругался по своему как пить дать Потом медленно опустился ко мне на плечо.
«Ну почему нам дано выдумывать, а соврать язык не поворачивается Не нужно меня никуда везти Ганна, ты единственная из пяти подходящих мне людей сама подобрала перо Рапух обреченно вздохнул. Ну заведено так у внереалов! Я позвал. На мои сны о Голубом озере откликнулось пятеро. Все они, как и ты, были на озере и видели гуся. А вот перо подобрала только ты»
Мне стало любопытно.
И что же, каждый, кто подбирает где-то перо птицы, становится писателем или поэтом?
«Нет. Только если он взял в руки внереала, когда тот позвал его. Чаще люди берут в руки просто перья».
Ну слава Богу, а то уж я думала, что мои куры утыканы внереалами! я даже хихикнула, представив это.
«Не смешно! возмутился Рапух. Куры это просто куры! Хотя Когда-то они летали! Вот тогда с ними и можно было встретить моего дядю!»
Твой дядя придумал курицу? удивилась я.
«Вообще-то дикого рыжего петуха с красивейшим хвостом и шикарными шпорами! Дядя летал с ним, и сражался вместе со своим человеком! О! Это были те еще сны!» внереал даже зажмурился от восторга.
Здорово! Расскажешь?
«Не сейчас. Да и отвлеклись мы с тобой. Давай о пещерах».
Рапух, я не геолог конечно, но ты уверен, что за все это время пещера не Ну там, смещение пластов, вода, землетрясения, и всякая подобная лабуда
Внереал помолчал. «Нет. Я чувствую. Она есть. Причем, где-то близко».
Может, сам посмотришь, что люди в интернете пишут?
Я развернула экран ноутбука в сторону Рапуха.
«Увольте меня от этого! поднялся к потолку внереал. Я эти ваши « комменты» и «репосты» на дух не переношу! Давай лучше завтра поедем и посмотрим третью пещеру. Ага?»
Утро вечера мудренее. Слушай, мне что-то на ум пришла сказка о золотом петушке Не про дядиного петуха там речь? попробовала я переключить Рапуха на другую тему.
«Ну это только отголоски, легенды. Эхо снов, как у нас говорится»
Ответив, по его мнению, на вопрос, внереал тут же вернулся к своим «баранам».
«А если интересно, посмотри в своей электронной коробке сколько в человеческих историях упоминаний о птицах? Сотни, тысячи, а, может, гораздо больше! То-то же! Люди всегда были благодарны своим внереалам! А мне вот тут тебя уговаривать приходится»
Ты хочешь сказать, что я неблагодарная, да? Мотаюсь, как какой-то умалишенный диггер по пещерам всяким! возмутилась я.
«Все, все, все заюлил внереал, снова опускаясь мне на плечо. Завтра идем?»
До завтра дожить надо.
Горы, поросшие низенькими кривыми деревцами. В хижине, сложенной из сланцевых плашек, сидит прямо на полу одетый в черные ратные доспехи воин. Видно, что он обессилен. Рогатый шлем и кожаные наплечья боевых доспехов расцарапаны чем-то острым. Он достает из ножен меч и прячет его в глубине расщелины, почти не заметной у основания стены. На землю с воткнутого в стену обломка копья слетает огромный рыже-золотой петух. Он помогает человеку зарыть оружие, ловко орудуя сильными когтистыми лапами Воин берет из напоясной сумки ленту папируса и бамбуковую палочку. На светлом листе появляется вязь иероглифов
Цао-Цао, Великий Отец наш, гора в новолуние!
Свой талант я на битву за пост твой потратить должен!
Как стрела легка и стремительна мысль в свободе;
Столь же каменны мысли те, коль в неволе держишь.
Я прошу не ломай стрелы оперения пестрого!
Цао-Чжи, твой последний сын, не желает битвы!
Мне петух мой уж петь устал о врагах поэмы!
Старший сын твой возьмет твой меч и продолжит дело!
Воин скручивает написанное в трубочку, связывает, с поклоном вручает петуху. Тот, кланяясь в ответ, принимает свиток. Взмах огромных крыльев и петуха в хижине уже нет