На этот раз огонек стал гаснуть ещё до того, как успел разгореться на полную яркость. Каину стало не по себе. Он заволновался. Но то не было влияние внезапно начавшей давать сбои магии, что-то другое стало касаться его разума, сердца, а может, даже души. Каин опустил руку и успокоил начавшее немного першить горло. Магия здесь бессильна, в новых попытках, чтобы понять это, нужды не было. В зачарованной сумке Белой Гильдии лежало необходимое снаряжение, но в такой тьме он не мог толком разобрать его, как и не мог ступить вперед хоть на шаг, не боясь провалиться в какую-нибудь пропасть. Выход нашёлся быстро. Ну раз так он решил прибегнуть к Чудесам Веры. Ему, воспитанному лучшими наставниками Белого Собора, были ведомы пути обращения своей чистой веры в Силу, способную менять мир, Силу, исходившую от самих Богов. Скептикам, невеждам и необразованной черни сложно было понять разницу между Силой Веры и магией. Называть Жрецов магами в Конклаве считалось смертной ересью, но многие крестьяне так и называли их за глаза и шёпотом. Каин, как и прочие посвящённые, знал разницу. Знали её и архимаги Триумвирата, платящие щедрую награду всякому, кто принесёт им голову высокопоставленного жреца, паладина или святого рыцаря Конклава. Когда во времена открытой войны с Триумвиратом ему предложили возглавить Солисскую Базилику, он отказался, ведь надеть мантии жреца в те времена означало нарисовать на себе мишень для убийц.
Каин сделал шаг вперед вслепую, но уверенно, глядя во тьму впереди так, слово бросает ей вызов и вместе с тем обрекает на поражение.
И, во Тьму ступив, не убоюсь я Скверны, ибо Свет живёт в сердце моём и правит им, аки правит полуденным небом, каждое слово он говорил твердо, уверенно, четко, будто давая тысячи раз отрепетированную клятву. Его слова гудели в воздухе и, создавая мелодичный отзвук, со временем начинали походить на молитвенную песнь. И ослепнет тот, что встанет на пути моём со злобным умыслом, ибо сам Свет вторит шагам моим, а уста мои вторят Его воле!
Пространство загудело, а вокруг Каина понемногу стал проступать световой ореол. Он стал лучиться необыкновенно притягательным золотым свечением, в котором были сила и покой, но и этот свет стал гаснуть. Каин напряжённо вздохнул. Словно раскаленный докрасна клин, в его мысли вонзились самые тёмные его воспоминания, страхи, печали, сожаления, гнев. Даже то, что он считал забытым. Даже то, с чем, казалось, он давно смирился. Но свет померк даже до того, как Каин растерял свою концентрацию. Каин встряхнулся, несколько раз протер лицо. Тьма в пещере стала ещё гуще и темнее. Каину стало не по себе. Он машинально оглянулся на выход и почувствовал, как мурашки пробежали по его спине. Все пространство до выхода, казалось, вытянулось. Свет дня снаружи стал таким далеким но самое главное, Каин вдруг осознал, что не слышит ни звука снаружи, даже воя горного ветра. Ужасное чувство опасности, одиночества и беспомощности охватило его. Он нервно сглотнул. Быстро потянувшись к сумке за спиной, он на ощупь отыскал внутри небольшой цивиумский прибор крохотный фонарик. Вытащил. Ткнул во тьму. Включил. Он уже использовал его. Фонарик был совсем мал помещался на одной ладони, но светил ярко. Однако сейчас была густая тьма. Мрак, что чернее ночи на дне океана. Но сгущающаяся тьма была лишь вершиной того мрачного айсберга, что таила пещера. Каин ощущал это. Страх. Не простой испуг или волнение. Животный, инстинктивный ужас, сводящий с ума кошмар, постепенно стали проникать в саму его сущность. Он не слышал голосов, не слышал никаких зловещих звуков. Лишь тишина и тьма. И он сам. Каин вдруг понял, что источником его ужаса был он сам. Он буквально до дрожи испытывал ужас сам перед собой. Он не мог сбежать от себя. Не мог сказать себе слова. Не мог сопротивляться. Он вновь потянулся к сумке за спиной. Его рука тряслась, он еле контролировал её. С трудом отыскав внутри связку защитных амулетов, он крепко сжал их в руке. Они все, как один, задрожали и завибрировали, один из них взорвался в его руке. Каин даже не почувствовал боли от вонзившихся в его руку осколков зачарованного аметиста.
Аркат-ран не казался удивленным, когда пред ним предстала прелюбопытнейшая картина архипретора, что есть мочи бегущего прочь из пещеры. Поглощенный ужасом, Каин, не издавая ни звука, молчаливо бежал наутек, казалось, даже не дыша.
Ловкая подсечка, быстрый прием и вот мастер уже уложил Каина на снег и склонился над ним. Архипретор был в шоке. Широко раскрытые глаза, уставившийся в точку перед собой взгляд, плотно сжатые зубы, перенапряженные мышцы лица, сделавшие Каину неуклюжую физиономию, и бешеный стук сердца. Аркат, не говоря ни слова, хлопнул Каина по груди, затем отвесил ему несколько увесистых пощечин, приводя в себя.
Наконец Каин вздрогнул и испуганно-изумлённым взглядом посмотрел на Арката:
Что произошло?
С возвращением, господин архипретор. Аркат звучал спокойно, будто ничего и не случилось. Надеюсь, вы нашли то, что искали? Он немного помолчал, позволяя Каину опомниться. Искренне надеюсь, что да. Потому что второй попытки у вас не будет.
Почему это? Каин ухватился за протянутую Аркатом руку и поднялся на ноги, всё ещё отходя от пережитого. О'ран не говорил, что
Я не стану мешать, если вы решитесь войти внутрь снова, господин архипретор, прервал его Аркат-ран. Но вы не сможете. Лишь два типа людей способны выйти из O'Ahatera Inkai. Мастер Inkai или тот, кто больше никогда не сумеет ступить вовнутрь. А вы, господин архипретор, не мастер, холодно процедил он.
Каину было нечего ответить. Он почему-то начисто забыл, что его так ужаснуло. Но точно знал, что ни под угрозой смерти, ни в окружении телохранителей ни за какие сокровища он никогда больше не ступит туда. Ни за что. Аркат-ран знал, о чем говорил.
Итак, вы преуспели?
В основном да.. протянул Каин, приложив руку к груди, в которой все еще с бешеной скоростью билось сердце. Но я наделся, что смогу больше.
Значит, сегодня вы познакомились с пределами своих возможностей.
Глава IX
29.11.1489 г. Н.Э.
Изначально в планы Каина не входило возвращение в поселение акари. Пусть посещение O'Ahatera Inkai и прошло, мягко говоря, не совсем так, как он рассчитывал, нужные сведения он все-таки получил. Незадолго до панического приступа он, рискуя растерять во мгле пещеры всё содержимое сумки, распахнул её настежь, позволив нескольким спрятанным внутри ловушкам запечатлеть «отпечатки» энергии. Конечно, потом пришлось потратить несколько минут на их поиск в снегу снаружи часть содержимого все-таки рассыпалась во время бегства, но потерю удалось вернуть.
Поблагодарив мастера Арката за помощь, архипретор стал присматривать маршрут для спуска на равнину, на что мастер заметил, что Каину требуется помощь лекаря. Рука, в которой застряли осколки зачарованного аметиста, бывшего совсем недавно защитным амулетом, стала приобретать неестественный синевато-серый оттенок, а проступившие на ней вены едва заметно отдавали фиолетовым. Каин не чувствовал боли, но понимал, что дело и вправду было плохо: защитная сила амулета, что был призван защищать хозяина от влияния наиболее гнусных и черных проклятий и сглазов, обернулась против него самого. Ирония была жестока. Такие амулеты были довольно редки и недёшевы, особенно этот. На случай, если сила проклятия оказалась бы чересчур сильной, магистры Белой Гильдии специально заколдовали его так, что в виде крайней меры амулет впитывал в себя насланное проклятие и взрывался, поражая начиненными теперь уже темной силой осколками того, кто угрожал носителю амулета. Но в момент взрыва амулет не свисал с пояса, шеи или руки Каина, как было положено. Вместо этого он был зажат в кулаке, да и источника угрозы рядом не было видно, что в совокупности факторов не позволило магии амулета отвести траекторию полета осколков от своего носителя.