Я развязно развалился в кресле. И посмотрел Вальке в глаза. Черт побери, жадность не знает границ! А продажа души не знает предела ее цены! Черт побери!.. Черт, похоже, меня услышал.
Ну, Валька, стоит подумать. Я почему-то зевнул и мерзенько усмехнулся.
Гиппократ, ты что? Чокнулся?! Я тебе хорошую цену предлагаю, и то только потому, что прекрасно знаю ты настоящий профессионал и никогда не подведешь. Знаешь, команда это большое дело. Ты что, Гера?
Я встряхнул головой. Похоже, у меня помутился разум. И при чем тут продажа души? Если все элементарно. Просто в этой клинике высокие ставки. И все. Что за чушь я себе вообразил? Черта какого-то? Ну и бред! Я просто так же буду работать. Так же блюсти клятву Гиппократа, которую мы с Валькой когда-то произнесли вслух. И буду за это просто получать солидные деньги. И папу, конечно, не забуду! Еще чего! И маму! И иконку, рядом с которой покоится ее имя. И Чехова по-прежнему буду любить! Вот еще! При чем тут продажа души?..
И вдруг мне до слез стало жалко свою маму. Если у нее появлялись деньги, то ей тут же нужно было кому-то помочь. А отец? Он работал за такие копейки. И не считал их. Он считал спасенные жизни. Он считал, что только жизнь человека имеет настоящую цену, потому что бесценна. Наверное, так считал и Чехов. И вдруг мне до слез тоже стало его жаль
Но сердце успокоилось. Температура вернулась к норме. И я вдруг физически ощутил, где находится душа. Я чувствовал, что она материальна. Что в ней циркулирует кровь. Что у нее есть болевые точки. Я даже почувствовал маленький шрамик, который сегодня появился на ней. Я вдруг понял, что по-настоящему можно узнать, где находится душа, лишь когда на секунду ее потеряешь. Но уже на второй секунде можно потерять душу навсегда. Слава богу, я это вовремя осознал. Второй секунды у меня не случилось. И, надеюсь, не случится никогда.
Как назло, я взглянул в окно, за которым на улице шумно и громко продавали воздушную сахарную вату. И дети ее покупали. Черт! Здесь я ни при чем!..
Я постарался естественно улыбнуться Вальке. И честно посмотрел в его честные светлые глаза.
Ты что, Лис, я же пошутил. Шуток не понимаешь? Да после моей старой зарплаты я тебе в ноги должен кланяться! С утра до вечера!
Валька расхохотался.
Нет, дружище. Этого не получится. С утра до вечера ты будешь работать. А иногда и по ночам. Вот так. Причем обещаю на износ. Деньги здесь платят приличные, но не зазря. Их приходится отрабатывать по полной.
Ну, Лис, я всегда работал по полной. И без денег. Так что мне не привыкать. Клятву Гиппократа я помню. От зубов отскакивает.
Клятва Гиппократа Валька почему-то задумчиво посмотрел за окно. Клятва Гиппократа М-да Словно это было и не на нашей планете И совершенно в другом измерении
Не понял. Я нахмурился.
Мне не понравилась ни Валькина задумчивость, ни его тон.
А даже если и так. Даже если на другой планете и в другом измерении. Какое это имеет значение? Клятва-то осталась! Ее ни изменить, ни поправить. И ей не изменить Даже если все и вся в мире изменяются.
И ей не изменить, как эхо повторил Валька. Но если все и вся изменились Черт!
Валька посмотрел на часы. И вскочил с места.
Мне пора, сам понимаешь, дела не ждут
Конечно, был рабочий день, даже для продавца сладкой ваты. И я понимал, что дела не ждут. Но мне показалось, что дела еще могли бы чуточку подождать. Просто Валька не захотел продолжать разговор. И мне это не понравилось. Шрамик на моей душе слегка кольнул. Он был совсем свежий и еще не зарубцевался. И мне это не понравилось еще больше
А из распахнутых окон, как назло, доносилось громкое и базарное: «Покупайте сладкую воздушную сахарную вату!..»
* * *
При этих воспоминаниях, да именно о шрамике, в глазах появилось множество темных пятнышек, и я стал видеть мир словно сквозь пятнистую сетку. Мысли вдруг стали отрывочными, как отдельные бессвязные слова. И воспоминания отрывочны, как безграмотно смонтированные кадры. Дорогая мебель, дорогой район Лучше, чтобы напротив церкви Или пруда. А в пруду чтобы лебеди. На крайний случай утки И мой сумасшедший пес держит в лапах чашку из темного чешского стекла. Она стоит целых 500 долларов Белые стены, ни одного пятнышка. И запах нашатыря и валокордина Лис в черной марлевой повязке. Иришка в стерильных перчатках со шприцом из гжели На операционном столе лежит человек. Под наркозом Как же его звали Не помню. Не может быть, чтобы не помнил Я же помню! Ведь с него, пожалуй, все и началось Или гораздо раньше?.. Господи, как же его звали?..
Я ударился лбом о стол. И очнулся.
Голова гудела. Хотя, возможно, это гудела бежавшая за окном электричка. Я со всей силы надавил на веки. И перевел дух. Неужели я умудрился так напиться? Этого не может быть, я ведь даже не добил бутылку вина. Впрочем, вчера ночью я отогнал бессонницу хорошей дозой феназепама. Ко всему прочему постоянно шалящие нервы. И страх Тут даже напиваться необязательно. И без вина можно свалиться с ног.
Я на секунду успокоился. И налил себе остатки вина. И вдруг вспомнил. И хлопнул себя по коленям. Пакета не было Сердце бешено заколотилось. Я огляделся. Посетителей в кафе тоже не было. Только я. И маячащий у барной стойки официант. Так. Нужно успокоиться. Взять себя в руки Никто, никто на всем белом свете не знал о том, что я вчера написал. А сегодня сложил в пакет и скрепил его сургучной печатью. Значит, пока я вырубился, пакет просто свалился.
Я залез под стол ничего. Обшарил пол под близстоящими столиками и стульями ничего. Пакета нигде не было.
Мои руки задрожали. Мысли запрыгали в бешеном танце. И я уже не в силах был их остановить. Кто, зачем, когда? Впрочем, разве не я сам совсем недавно вынес себе приговор и даже простился с жизнью? Я сам все чувствовал. Нет, черт побери, знал! Знал, что за мной могут следить! Разве не поэтому я и пришел сюда, в это случайное кафе? Передохнуть. И успокоится. В безопасном месте.
Нет, похоже, для меня безопасных мест уже нет. На всей огромной круглой планете не найдется для меня хоть одного маленького безопасного местечка. И это надо безоговорочно признать.
Голова по-прежнему гудела. Конечно, это не электричка. Я вдруг понял просто в вино мне подсыпали снотворное. Кто? Какой глупый вопрос.
Я взмахнул рукой, подзывая официанта. Он мигом очутился возле меня. Я внимательно на него посмотрел. Я хотел его на всякий случай его запомнить. Молодой парень, таких сотни тысяч. Высокий, худой, светловолосый. И такой прямой. Такие не сутулятся. Ничего зловещего в открытом незамысловатом лице. Я посмотрел на его бейджик.
Дима, вслух прочитал я. Приятно познакомиться, Дима.
А мне приятно вас слышать. Он почтенно склонил голову. Я-то думал, вы немой.
Как видишь, от стресса и немые могут заговорить.
Стресса? Дима недоуменно взметнул брови. Спят не от стресса, скорее, от усталости. Вообще-то, у нас тут не положено. Но, вижу, человек вы совсем измотанный. К тому же немой. Пожалел потому и не будил А вы вовсе не немой. А вовсе даже наоборот.
Этот факт, пожалуй, его обидел больше всего. Словно доверчивого ребенка.
Скажи, Дима. С какой стати я так крепко и так внезапно заснул?
Дима невинно пожал плечами, захлопав длинными светлыми ресницами.
От вина, пожалуй, а от чего еще?
Дима ловко убрал со стола пустую бутылку и пустой бокал.
Скрываешь улики?
Не понял?
На лице Димы появилось такое искреннее недоумение, что на секунду я даже растерялся. Но, конечно, не поверил. Конечно, это бред, если я потребую, чтобы официант не уносил бутылку с бокалом. И что скажу? Отдай мне, чтобы я отдал их на экспертизу? Из-за того, что в вашем чертовом кафе посетителям подсыпают снотворное? И как я тогда буду выглядеть? Знаю, прекрасно знаю как Дима бы вновь недоуменно захлопал ресницами. И уже вместо немого представил бы меня параноиком или сумасшедшим.