Если родство вирусов не подтвердится, вас сочтут неспособным руководить лабораторией, в которой любой лаборант способен испортить столь важный эксперимент. Кроме прочего, я возложу на вас ответственность за срыв самых масштабных за последние десять лет исследований гриппона. Это еще не все
Винбург прервал вырывающуюся реплику Данилевского выставленным вверх пальцем.
Во-вторых, если все произойдет с точностью до наоборот и родство самых опасных вирусов нашего времени подтвердится, на совете будет поднят вопрос о вашей компетентности как ученого, не сумевшего ранее это обнаружить. За вас это сделал простой лаборант, который, возможно, является гением. И ваш долг, как мастера науки, было доложить о нераскрытом таланте в Институт соционики. Ваш долг дать министерству самые лучшие кадры, а не гробить их.
Перед агентами соционики я ответил два года назад, господин Винбург. И мой статус дает мне всяческое право заткнуть ваш рот и чей-либо другой. Мое право определено нормами. Не вам меня пугать. Насколько я знаю, вы были лишены статуса мастера науки в тот же год, когда я его продлил.
Но так я и не работаю в сфере практической науки. Моя работа стала куда изящней. Я внимательно слежу за вами, профессор. Мой долг сообщить в соционику о ваших огрехах. Мы ведь все заботимся о величии Федерации, Винбург широко улыбнулся.
Довольству чиновника не было предела. Он во всех красках демонстрировал это Данилевскому. Профессор жаждал продолжения спарринга. Но Винбург опередил его и подрезал на повороте, уйдя от удара в сторону правого лифта.
Мы еще встретимся, попрощался чиновник.
Профессор проводил его пылающим взглядом, ругая про себя весь свет. Чиновник спиной чувствовал обжигающий нрав Данилевского. И сейчас его улыбка была искренней. Войдя в лифт, он развернулся, желая еще раз взглянуть профессору в глаза, но подоспевшие сотрудники института закрыли от него лакомую жертву.
Вскоре чиновник оказался в кабинете директора центра Ожина Антона Исаевича. Войдя в просторный кабинет, он увидел сидящего в кресле перед директорским столом майора Саврасова. В руках он держал черную папку. Заметив чиновника, майор прикрыл папку и аккуратно заправил все выпирающие электронные листы. Взгляд Винбурга скользнул по папке и устремился к директору. Ожин решил идти в атаку первым ему не хотелось, чтобы Винбург задал вопрос о майоре.
Ну и что? Как он отреагировал?
Да, собственно, ничего особенного. Все прошло достаточно предсказуемо, чиновник прошел в кабинет и остановился возле большой схемы молекул на стене.
Он разозлился? уже зная ответ, спросил директор.
Антон Исаевич, вы проработали с Данилевским больше пятнадцать лет, и вы знаете его, как никто другой. Конечно, он разозлился. Данилевский никогда не питал уважений к чиновникам вроде меня.
Я говорил вам, что не следует встречаться с ним лично, директор понурил голову. Я пригласил бы его сюда и все объяснил сам.
Антон Исаевич, довольно, оборвал Винбург. Я прекрасно понимаю, вы друзья, но Данилевский человек себе на уме. Единственный способ заставить его работать так, как необходимо нам, это загнать его в рамки дозволенного.
Кому нам? вмешался майор.
Чиновник неодобрительно посмотрел в сторону офицера, который даже не обернулся, чтобы задать вопрос.
Министерству науки, недовольно ответил Винбург.
Он оторвался от созерцания формул на стене и стал медленно подходить к столу.
Я вот все же никак не уразумею. Зачем федеральной службе безопасности столь пристально интересоваться деятельностью БиоНИЦ? Винбург подошел к столу и взглянул в лицо офицеру. Наводит на странные размышления. Я сказал бы даже опасные и мрачные.
Саврасов был абсолютно спокоен. Не шелохнувшись, он посмотрел на чиновника и слегка усмехнулся.
А вам это и не надо знать, господин Винбург, безразлично произнес майор. Вы, как мне представляется, здесь по своему вопросу, а я по своему. У нас разные сферы деятельности, и давайте не будем их сближать.
Их сблизили вы, прибыв сюда, чиновник не отцеплялся. И все же. Господин директор, мне передали, что на неделе вас навещал адъютант адмирала Савла, Винбург лукаво посмотрел на Антона Исаевича. А теперь я сам вижу, что вас еще и федеральные агенты беспокоят. Много таинственных встреч. Интересно, есть ли между ними связь?
Все в этом мире взаимосвязано, Саврасов достал из кармана блокнот. И в том, что я здесь, нет ничего странного. Будь вы осведомленнее в делах, вы бы поняли это.
Чиновник фыркнул.
Надеюсь, Антон Исаевич, все будет хорошо, майор встал. Мы еще увидимся. Всего доброго.
В кабинете остались двое. Директор сидел, погруженный в свои мысли, почти не обращая внимания на Винбурга. Хотя его в последнее время сильно тревожат появления министерских чинов в центре. Затылком Антон Исаевич чувствовал, как над ним заносится тяжелый рубящий меч. Он смотрел на Винбурга, пытаясь понять, не он ли держит его. Но тот притворно-участливо улыбался. Впрочем, Антон Исаевич не мог понять: то ли чиновник искренне улыбается, то ли от задумчивости, а улыбка на лице висит по привычке. Директор пытался сменить полярность тревожных дум. Ведь может оказаться, и Винбург прибыл в БиоНИЦ, чтобы лишний раз попасться на глаза своему заклятому врагу Данилевскому. Как и все, директор центра был хорошо осведомлен о конфликте чиновника и профессора. Их неприязнь длится очень долго. Оставалось надеяться на нее. Уж очень Антону Исаевичу хотелось сохранить свое место. Директор улыбнулся чиновнику и предложил присесть. Министерского посланника нужно было умасливать и отвлечь его внимание и от визита адъютанта, и от майора. Самой идеальной отвлекающей мишенью был Данилевский.
Мне хотелось бы до конца прояснить сложившуюся ситуацию, Винбург начал издалека. Произошедшее на совете открытие показало нам, что в биологическом центре назрела необходимость некоторых изменений.
О каких изменениях идет речь? глаз директора дернулся.
Под крышей столь уважаемого учреждения процветает культ звездности профессора Данилевского.
Ожин откинулся в кресле, немного выдохнув.
Вы зря расслабляетесь, Винбург очень хорошо чувствовал людей и их страх перед ним. Вина профессора в этом лишь отчасти. Он как крепкое семя, брошенное в плодотворную почву. И солнце светит круглый год, и поливают здесь лишь его. Но вы, директор этого садоводства, почему-то плохо реагируете на жалобы других.
Здесь вы ошибаетесь: на Данилевского жалоб не было.
Ошибаетесь вы. Жалобы были, но не на Данилевского.
Антон Исаевич нахмурился. Он заерзал в кресле и наклонился к столу, держа руки сцепленными.
Все прекрасно понимают, что жаловаться на Данилевского все равно что плевать против ветра. Поэтому особо дальновидные ваши сотрудники понимают, в чем суть их проблем. Ваша безоговорочная поддержка Данилевского не находит понимания у подчиненных, Винбург украшал себя сдержанной улыбкой.
Хотелось бы узнать, кому именно я не угодил
Вы опять ошибаетесь, Антон Исаевич, доброжелательно поправил чиновник. Сотрудники центра не имеют лично к вам никаких претензий, лишь к вашим методам взаимодействия с местной звездой Данилевского.
Ожин отвел взгляд от Винбурга.
Вот, скажем, стычка вашего ученого друга с профессором Кором, которая имело место чуть меньше месяца назад. Ведь тогда вы заняли сторону Данилевского.
Он мой сотрудник. По-вашему, я должен был отдать его на растерзание?
Мы не на гладиаторских боях. И ученые должны сами защищать свои открытия и утверждения, а не прятаться за административный ресурс своих влиятельных друзей. Конечно же, Кор отступил. Ваш вес в науке, в министерстве, еще весьма ощутим. Однако в тот раз вы прекрасно понимали, что эта стычка как две капли воды была похожа на то, как Данилевский в свое время давил небезызвестную нам Елену Кроберг, Винбург не сводил глаз с Ожина, продолжая незаметно забрасывать на него петлю за петлей.