Амадеус, взвесив все обстоятельства этого дела, решил не торопиться. «Может быть, и к лучшему, если Альбус женится на хорошенькой дочке этого колдуна, думал он, Не всю же жизнь ему одному быть». Но настойчивость постояльца в таком щепетильном вопросе настораживала и пугала старого слугу. «А дочь ли она ему? задавал себе вопрос Амадеус, Если он отдает ее за первого встречного в обмен на замок». Старый слуга не спал ночами, обдумывая положение своего молодого хозяина и свое, собственное, но прийти к какому-то конкретному ответу на все эти непростые вопросы не мог. «Ох, уж эти проклятые колдуны, думал он, ворочаясь в постели с боку на бок, И все у них не так, как у обычных людей. А потом не спи ночами и разгадывай их загадки». И в эту ночь заснуть Амадеусу так и не удалось. И он, накинув плащ и, взяв с собой фонарь, вышел из замка. Осторожно спускаясь по известной ему тропке, старый слуга кое-как добрался до берега. Но наслаждаться бодрящим и свежим морским воздухом, глядя на залитое лунным светом море, ему не удалось. К берегу осторожно подошла рыбацкая лодка, которую встречал постоялец в черной сутане. Амадеус спрятался за выступом скалы, прижавшись к холодному мокрому камню щекой. Рыбаки передали колдуну небольшой сундук, который он принял и поставил на камень. Рассчитавшись с рыбаками звонкой монетой и, махнув им рукой, постоялец взял сундук и начал подниматься по скале. Амадеус вжался в камень, надеясь, что колдун его не заметит. Но слугу выдал фонарь, который он прятал под плащом. Как ни старался Амадеус замаскировать свое присутствие, колдун заметил свет. Поставив сундук на выступ и, убендившись, что он не свалится в море, постоялец выхватил длинный острый нож, который мог сойти и за короткий меч, и оказался рядом со слугой. Встречи с неприятным постояльцем избежать было невозможно, и поэтому Амадеус вышел изза скалы, делая вид, что прогуливается по берегу.
Что вы здесь делаете? прошипел колдун, пряча нож в кожаный чехол, Вы шпионите за мной?
Мне что-то не спится, ответил Амадеус спокойно, К старости почему-то сон всегда покидает человека.
Колдун не был удовлетворен его ответом, но промолчал. Убивать старика не было надобности. К тому же, они с дочерью могли после не очень мудрого поступка потерять крышу над головой. Возможно, немного позже он разделается и со стариком, и со щенком, но не теперь. И чтобы объяснить свое присутствие на берегу, он произнес:
Рыбаки привезли мне инструмент, который я заказывал.
Амадеус усмехнулся.
Но почему же ночью, мой дорогой? К чему такая секретность? Можно подумать, что вы замешаны в контрабанде.
Это мое личное дело, отрезал постоялец, стиснув рукоятку ножа, Однако ваше любопытство может вам дорого стоить.
И больше не обращая внимания на слугу, он медленно полз по скале, оберегая свою драгоценную ношу от падения. Когда колдун оказался наверху и вошел в замок, Амадеус подумал: «Интересно, что может быть у него в сундуке? Может быть, и инструмент, но мне сдается, что это краденое золото. Ничего, это мы проверим. Будем убирать комнату и проверим. И все-таки в бессонице есть свои плюсы» заключил он. Только под утро Амадеус прилег на кровать и, незаметно для себя, заснул.
3
А Альбус, забросив все свои занятия алхимией, слушаясь голоса своей молодой крови, днем и ночью думал только о прекрасной Эльвире. Он ждал новых встреч с нетерпением, а расставаясь, мечтал увидеть девушку снова. Ее отец, видя, что отношения молодых людей зашли уже слишком далеко, поймав юношу на лестнице, положил ему на плечо свою костлявую холодную руку. Альбусу, казалось, что кровь у него в жилах загустела и остановилась, не поступая в артерии. Под взглядом черных, как два бездонных колодца глаз, который, казалось проникал в самые потаенные уголки души Альбуса, молодой человек казался себе жалким карликом перед, одетым в черное, великаном.
Мой милый юноша, начал колдун мягким, елейным голосом, в котором чувствовалась порция горечи и желчи, Вы должны принять решение, от которого будет зависеть ваша дальнейшая судьба и жизнь. Я требую от вас прямого ответа: женитесь ли вы на моей дочери Эльвире или нет?
Альбус, опустив голову под пристальным взглядом колдуна, произнес виновато:
Я еще не разобрался в своих чувствах. Мне нужно подумать.
У вас было время подумать, настаивал постоялец, бледнея.
Его лицо теперь напоминало страшную, словно вылепленную из гипса, маску. Он нападал на бедного юношу, не давая ему опомниться.
Я жду от вас ответа!
Костлявые пальцы больно сдавили плечо Альбуса.
Юноша задрожал всем телом.
Возможно, я скажу вам об этом через неделю, промямлил Альбус, так и не решаясь посмотреть в черные колодцы глаз постояльца.
Ногти колдуна, длинные и тонкие, похожие, скорее, на когти хищной птицы, впились в плечо молодого человека, рассекая кожу и добираясь до самой кости. Он жутко рассмеялся. От этого хохота веяло холодом могилы, самым дном Ада, тронным залом самой преисподней.
Нет, мой милый, вы ответите мне здесь и сейчас, настаивал он.
Юноша попытался сбросить костлявую руку колдуна со своего плеча, оттолкнуть его в сторону и сбежать в самый укромный уголок мрачного, но родного замка, но рука, словно прилипла к его телу, пуская в него свои ядовитые корни. Услышав шум и голоса, из своей комнаты, словно диковинная бабочка, выпорхнула Эльвира и Альбус освободился от железной хватки колдуна, вступив с ним в жестокую борьбу за выживание.
Остановитесь, безумцы! воскликнула Эльвира и, пробежав по лестнице несколько ступеней, встала между бьющимися врагами, своим отцом и любовником, Прекратите!
Колдун, не обратив на восклицание дочери ни малейшего внимания, выхватил нож из чехла, с которым уже имел возможность познакомиться Амадеус, и попытался ударить им юношу в грудь. Альбус успел перехватить уже занесенную над ним руку с ножом и овладеть этим страшным оружием. Теперь жизнь отца Эльвиры висела на волоске. Он даже подался назад, шевеля посеревшими губами и призывая на помощь своих демонов. Но сталь иногда разит быстрее злобных духов. Альбус размахнулся, нацеливая свой удар в горло колдуна. Ему каждую ночь снился этот роковой удар, который сделал его жизнь несчастной и даже невыносимой. Эльвира закрыла отца своим прекрасным, нежным телом. Ее тело еще долго должно было цвести, наливаясь соком и сводя с ума мужчин. Но боги, как всегда, рассудили по-своему. Задумывался ли кто-нибудь над тем, почему умирают полные жизни молодые люди, а старики, кляня свое безрадостное существование, продолжают жить? Просто у каждого, живущего на земле, есть своя судьба и свое предназначение. И если в Книге Судеб записано, что ты умрешь молодым, так оно и случится. Альбус уже не мог остановить свою руку с зажатым в ней ножом. Он вложил в удар всю свою ярость, всю ту ненависть, которую испытывал к колдуну. Но нож нашел свою жертву не в лице хозяина, а в лице его дочери. Острое лезвие легко разрезало атласное платье девушки, словно оно было куском тонкой бумаги, и глубоко, почти по рукоятку, вошло в ее белую грудь. Кровь любимой, стекая по ножу, капала на руку Альбуса. Девушка медленно, теряя последние силы, словно увядший цветок, опустилась на ступени.
Ты заплатишь за это! кричал постоялец, застонав от горя, Я превращу тебя в мерзкую жабу!
Альбус не слышал его слов. Он склонился над любимой и целовал ее в полуоткрытые губы, которые становились все холоднее и холоднее. Девушка умирала, и ничто уже не могло ее спасти. Глаза ее закатились, дыхание становилось прерывистым. Она хотела что-то сказать, но только беззвучно шевелила губами. На шум прибежал Амадеус. Альбус поднял на руки безжизненную Эльвиру, в груди которой торчал отцовский нож, и медленно спустился по лестнице. Амадеус проводил его в свою комнату, где несчастную девушку уложили на кровать. Старый слуга осторожно вытащил нож из груди и перевязал рану. Молодой организм долго боролся со смертью. Всю ночь Эльвира металась в бреду, а под утро, придя в себя, поцеловала склонившегося над ней печального Альбуса и отдала свою душу Господу. Лезвие ножа колдуна было вымочено в сильнодействующем яде и одного пореза хватило бы для того, чтобы умереть. Альбус увидев, что тело его уже умершей любимой синеет и покрывается струпьями, закрыв лицо, выбежал из комнаты. Старый Амадеус накрыл Эльвиру простыней и долго сидел над ее телом, проливая горячие старческие слезы.