Инспектор усмехнулся. Нет, он всего лишь зашел выяснить, не знавал ли Марри человека по имени Альберт Соррел.
Никогда не слышал о таком. Кто он?
«Предположительно букмекер», подумал Грант.
На каком круге работал?
Это Гранту неизвестно, но контора у него на Минлей-стрит.
Значит, скорее всего, на серебряном круге. Вот что я вам скажу: на вашем месте я бы сегодня прокатился в Лингфилд там вы всех этих молодчиков с серебряного круга враз и ухватите, сэкономите время и силы.
Грант задумался. Действительно, это был самый разумный и самый быстрый ход, и он имел преимущество: можно было познакомиться с деловыми партнерами покойного, чего не давало одно лишь знание его домашнего адреса.
Вот что я вам скажу, опять заговорил Марри, видя, что Грант колеблется. Поедем-ка мы вместе. Поезд туда вы все равно пропустили, так что на моей машине и поедем. Моя лошадка там бежит сегодня, но один я и не подумал бы ехать. Правда, тренеру обещал, но больно утро дрянное выдалось. Вы уже поели?
Инспектор сказал, что не успел, и пока Грант говорил по телефону, Марри вышел распорядиться, чтобы им упаковали корзину с едой.
Часом позже Грант и Марри устроили себе ланч на природе. На природе, где было довольно серо и сыро, но пахло чистой свежей зеленью трав и полей. Моросящий дождь, превративший Лондон в липкий кошмар, остался позади. В широких просветах рваных, серых и влажных туч виднелось голубое небо, и к тому времени, когда они подъехали к воротам ипподрома, бледные печальные лужицы в альпинарии уже неуверенно улыбались солнцу.
Через десять минут начинался первый заезд, и Грант, с трудом подавляя нетерпение, проследовал с Марри к белым перилам парадного кольца, за которыми безмятежно двигались по кругу лошади, принимающие участие в первом заезде. В то время как Грант-наблюдатель любовался их красотой и выездкой он хорошо разбирался в лошадях, взгляд Гранта-инспектора пробегал по рядам зрителей, холодно отмечая среди присутствовавших известных ему людей. Вот Молленштейн теперь он называл себя Стоуном, у него такой вид, будто ему принадлежит весь мир. «Интересно, что он выдумал на этот раз, чтобы надувать подростков» подумал Грант. Вряд ли он приехал сюда в холодный мартовский день ради скачек с препятствиями. Может, здесь один из его бедолаг-клиентов? А вон Ванда Морден; она только что вернулась после своего третьего медового месяца и, видимо, для того, чтобы все знали об этом, нарядилась в клетчатое пальто. Оно так бросалось в глаза, что, куда бы Грант ни обращал взгляд, все время натыкался на пальто Ванды Морден. И лорд игрок в поло, за которым следили, подозревая, что это Даго, он тоже был тут. И многих, многих других приятных и не очень увидел здесь Грант и мысленно охарактеризовал для себя.
Как только закончился первый заезд и маленькая кучка счастливчиков обступила букмекеров, а потом снова радостно рассыпалась по трибунам, Грант приступил к работе. Он методично расспрашивал о Сорреле в течение всего второго заезда, до того момента, пока желающие делать ставки снова не стали брать в кольцо букмекеров. Но о Сорреле никто ничего не знал, и когда перед четвертым заездом с барьерами Грант снова встретился с Марри, чья лошадь как раз должна была бежать, вид у Гранта был невеселый.
Марри принял его неудачу близко к сердцу: стоя в парадном кольце возле своей лошади, он стал давать советы, как лучше выследить Соррела, не забывая при этом подбадривать и похваливать своего жеребца.
Грант вполне искренне выразил восхищение этой собственностью Марри великолепным скакуном, но его советы слушал вполуха. «Почему никто в серебряном круге не знает Соррела?» озабоченно размышлял он.
К парадному кольцу стали подходить жокеи, и толпа у перил поредела: люди спешили занять места, откуда лучше всего наблюдать забег; грумы то и дело беспокойно выглядывали из-за холок своих подопечных, боясь упустить время, когда подадут сигнал к старту.
А вот и Лейси, проговорил Марри и кивнул жокею, который, ступая легко, как кошка, по мокрой траве, приближался к ним. Знаете его?
Нет.
Его конек стипль-чез. Но иногда он участвует в скачках с препятствиями и тут тоже бесподобен.
Грант об этом знал, но до сих пор не встречался лично со знаменитым наездником. Жокей ответил на приветствие Марри легкой улыбкой, и Марри представил ему инспектора, не вдаваясь в причины его появления на скачках. Лейси зябко передернул плечами и с напускным ужасом проговорил:
Хорошо, что сегодня не надо прыгать через водные препятствия. По сегодняшней погоде не хватало еще, чтобы тебя сбросили в воду.
После душных комнат и теплых одежек очень даже неплохо, шутливо заметил Марри.
Ездили в Швейцарию? спросил Грант, чтобы поддержать разговор. Он знал, что Швейцария зимняя мекка всех наездников-специалистов по стипль-чезу.
Швейцарию? воскликнул Лейси с мягким ирландским выговором. Какое там! У меня была корь. Вы только представьте корь! Девять дней на одном молоке и месяц в постели.
Его приятное, с четкими, как на камее, чертами лицо исказила гримаса отвращения.
К тому же от молока толстеют, рассмеялся Марри. Кстати, о толстых: вы никогда не встречались с человеком по фамилии Соррел?
Взгляд выцветших, но блестящих, как капельки ледяной воды, глаз жокея скользнул по инспектору и обратился к Марри. Хлыст, который до этого покачивался в его руке как маятник, вдруг замер.
Кажется, припоминаю такого, сказал он, помедлив. Только он не был толстый. Вроде так звали помощника у Чарли Бадделея.
Но Марри такого помощника у Чарли Бадделея не помнил.
Взгляните, пожалуйста, на этот портрет. Это он? проговорил Грант и достал импрессионистический набросок лохмача.
Надо же, как здорово! воскликнул Лейси, с восхищением глядя на рисунок. Точно, он и есть помощник старины Бадделея.
Где мне найти этого Бадделея? спросил Грант.
Трудноватый вопрос, отозвался Лейси, и снова на его лице появилась та же полуулыбка. Шутка в том, что Бадделей уже два года как помер.
Ах так? И с тех пор вы не встречали Соррела?
Нет. Не знаю, что с ним сталось. Наверное, скрипит пером где-нибудь в конторе.
К ним подвели рысака. Лейси скинул пальто, снял галоши, аккуратно поставил их на травку, и грум подсадил его в седло.
Алвинсона сегодня нет? спросил он, подбирая поводья (Алвинсон был тренером лошадей Марри). Он сказал, у вас будут указания.
Указания обычные. Делайте что считаете нужным. Похоже, он должен победить.
Ну и прекрасно, спокойно откликнулся Лейси, и они проследовали к выходу на полосу лошадь и человек: зрелище самое замечательное из тех, какие еще способен предоставить нам неласковый цивилизованный мир.
Не унывайте, Грант, сказал Марри, пока они направлялись к своим местам на трибуне. Хоть Бадделей и умер, я знаю человека, который хорошо его знал. Кончится заезд, и я проведу вас к нему.
После этого Грант целиком отдался наслаждению скачками. Наблюдал, как на самом дальнем отрезке круга на фоне серого занавеса леса мелькают и струятся яркие цвета жокейских курточек, в то время как все трибуны, затаив дыхание, следили за ними; тишина стояла такая, как если бы Грант был здесь совсем один, а вокруг только мокрые деревья и влажная трава, да серая цепочка деревьев на горизонте. Наблюдал изнурительную борьбу на последней прямой и схватку на последних финишных метрах, когда лошадь Марри пришла второй, отстав всего на голову. После того как Марри снова посмотрел на свою лошадку и поздравил Лейси с успехом, он повел Гранта к тотализаторам, где представил старикану с румяными щечками таких обычно изображают на рождественских открытках в виде кучера, управляющего несущейся сквозь снег почтовой каретой.