Слушайте, герр Ларифари или как вас там, вы не отец, и по закону никаких прав у вас нет! По крайней мере, по нашему немецкому закону.
Теперь Мухтар говорит по-настоящему громко. Настолько громко, что Финн прекрасно слышит слова «чинуша» и «бюрократ несчастный». Мухтар всегда использует изысканные выражения, даже когда волнуется. Лицо у проводника делается красным, и он начинает орать:
Какое право вы имеете меня оскорблять?! Жалуйтесь кому хотите, а со мной не смейте!
Он отрывает трубку от уха и с такой силой нажимает толстым указательным пальцем на красную кнопку, будто хочет продырявить телефон.
Какая наглость! говорит он, качая головой. И сразу же набирает другой номер. Я звоню в полицию. Пусть сами разбираются.
Ну и хорошо, думает Финн. Он ведь даже просил вызвать полицию. Может, они ещё успеют выследить Хакмака!
Проводник глядит на часы.
Они могут забрать тебя прямо тут, в Ораниенбурге.
Почему это в Ораниенбурге? Финн ничего не понимает.
Но мне нужно в Берлин! Меня там мама будет ждать!
Ему становится совсем невмоготу. Женщина с седыми волосами злится не на шутку:
Да вы с ума сошли! Разве можно вышвыривать ребёнка из поезда? Я же сказала, я заплачу за билет!
Но проводник стоит на своём.
То, что у него нет билета, ещё не самое страшное. Гораздо хуже, что я тут за него отвечаю. И если с ним что-то случится, у меня будут ОЧЕНЬ серьёзные проблемы.
А что может случиться? Пока все проблемы только из-за вас, больше никаких проблем я не вижу!
Но проводник её не слушает и снова кому-то звонит.
Говорит Пауцке, проводник. Региональный экспресс 4363. У меня тут мальчик, около десяти лет, без билета, один, без взрослых, едет в Берлин
Он делает короткую паузу и поворачивается к Финну.
Как ещё раз твоя фамилия?
Лизь, говорит Финн упавшим голосом. Финн Лизь.
Проводник вопросительно глядит на него:
Лизь как слизь?
Ну конечно! Как же без этого! И Финн обречённо кивает.
Да, Лизь как слизь, повторяет проводник. Он явно доволен. Вот и ладушки. Я, значит, сниму его с поезда в Ораниенбурге. Если заберёте его прямо на перроне, то мы вовремя отправимся.
Следующая станция Ораниенбург. Выход справа.
За окном тянутся дома, заводские здания, заправки Финн ничего не понимает. Проводник стоит с ним в дверях и крепко держит за рукав. Как будто Финн преступник. Хотя настоящий преступник вовсе не он, а Хакмак!
Вдруг Финну что-то приходит на ум.
Я сейчас! кричит он, вырывается и бежит по лестнице на второй этаж. Лезет там под сиденье, и есть! Вот она, банка! А на ней отпечатки пальцев этого Хакмака! По ним полиция его точно найдёт!
При виде Финна, который салфеткой держит банку и засовывает её осторожно в карман, проводник только качает головой.
Быстрей давай! фырчит он, хватает Финна за плечи и тащит к выходу.
3. Хлопки и щелчки
На перроне в Ораниенбурге поезд встречают двое полицейских: женщина и мужчина. Проводник торопливо подводит к ним Финна.
Вот этот, бурчит он.
Женщина высоченная, и всё у неё какое-то вытянутое, даже лицо. Мужчина, наоборот, маленький и кругленький, не выше Финна. Выглядит он так же чудно́, как комиссар, которого показывают по телевизору. Про него ещё Мухтар говорит, что он никудышный актёр. Потому что Мухтар сам актёр. Один раз он тоже снимался в детективе. Играл беженца из Африки. Сначала этого беженца хотели выкинуть из страны, но потом оставили в покое, потому что за него вступился комиссар. Мухтар бы с удовольствием сыграл и комиссара, но его приглашают только на роли беженцев или отрицательных персонажей.
Проводник передаёт Финна полицейским и возвращается в поезд.
Ну а дылда смотрит на Финна и спрашивает со смешком:
Чё, удрал небось?
Финн качает головой. Он рассказывает обо всём, что случилось, показывает раздавленную пивную банку с отпечатками пальцев. Объясняет, что мама будет его ждать на вокзале, и ему обязательно нужно в Берлин, и поскорее.
Но полицейские пропускают всё это мимо ушей. Толстяк нервно глядит на банку и произносит неожиданно писклявым голосом:
Опять эти с поезда нам свинью подложили!
«Визжит, как поросёнок», думает Финн. Интересно, а что за свинью подложили им «эти с поезда».
Ничё, разберёмся как-нить, дылда кивает Финну, как будто хочет его утешить. Тока прокатимся в отделение.
Полицейские ведут Финна через здание вокзала к полицейской машине.
Дылда открывает заднюю дверь, и Финн усаживается на сиденье. Толстяк втискивается на место водителя, и они трогаются.
Финн смотрит в окно. Закатное солнце подсвечивает проплывающие мимо дома. Он ещё ни разу не был в Ораниенбурге и ни разу не ездил в полицейской машине. Жаль, что толстяк не включил сирену с мигалкой.
Дылда на переднем сиденье разворачивает бутерброды.
Бутеры хошь? спрашивает она Финна. У мя ещё пахта[6] есть.
И она протягивает ему пластиковый стаканчик. Финн энергично мотает головой. Он терпеть не может пахту, хотя только один раз пробовал. Это было у папы. Сначала он зажал себе нос и только потом глотнул, но всё равно ему очень не понравилось.
Дылда открывает запечатанный стаканчик и пьёт. Толстяк ведёт машину. В полицейской рации слышится треск. Потом раздаётся голос:
Пятьдесят первый-первый, Эйнштейн. Можете остановить семь машин?
Эйнштейн, пятьдесят первый-первый, говорит другой голос. Диктуйте.
Финн задумывается: что это значит? Может, кто-то кого-то убил? Или ограбил банк? Но полицейские не обращают на рацию никакого внимания. Дылда жуёт бутерброд, а толстяк жалуется на судьбу.
Вот я и грю, это ни фига не случайно. Стока совпадений. Чисто статистика, пищит он.
У всех быват говорит дылда с набитым ртом.
Не-е-е-е, у мя не как у всех, перебивает толстяк. Сначала будильник к чертям, потом шнурок на фиг, потом толчок засорился и всё в один день!
Дылда проглатывает кусок и кивает:
Короче, ты попал.
Финн беспокойно ёрзает на сиденье. Наверняка у мамы уже закончилась йога и она ждёт его на вокзале. Он представляет себе, как она одна стоит на перроне, как приезжает поезд, но там его нет. И мама не знает, что и думать, так она волнуется!
Но тут Финну приходит в голову, что у мамы, конечно, есть с собой телефон и, конечно, ей уже позвонил Мухтар, поэтому она хотя бы знает, что что-то случилось. И она сразу позвонит папе Конечно, мама скажет, что была против, чтобы Финн ехал один, и они опять будут ссориться. А ведь это очень обидно, потому что Финн и правда прекрасно может доехать один! Во всём виноват этот противный Хакмак! Просто свинья! Хотя нет, свинья для него это ещё слишком мягко. Вообще-то Финну нравятся свиньи. Правильнее сказать: «Он просто комар!» Комаров Финн терпеть не может. Хотя для такого ворюги, как Хакмак, даже комар слишком мягко.
Машина подъезжает к перекрёстку. Загорается жёлтый.
Ничё, проскочим, пищит толстяк и нажимает на газ.
Мотор ревёт, и машина делает рывок.
Не проскочим! рявкает дылда, тряся головой. Прямо перед перекрёстком зажигается красный.
Толстяк изо всех сил нажимает на тормоз. Финн хватается за переднее сиденье, чтобы не упасть. Дылда старается удержать стаканчик с пахтой и кричит: «У-у-у-у-у-а-а-а-а-а!»
Машина как вкопанная встаёт у светофора. Дылда недовольно смотрит на толстяка.
Я чуть не проли
Но прежде, чем она успевает договорить, позади них что-то оглушительно визжит, и
ХЛО-О-ОП!
Финн так пугается, что даже кричит
ну а полицейская машина подпрыгивает и с громким бульканьем приземляется, прямо как лягушка на воду. Потом всё стихает.
Полицейские молча сидят на местах. Дылда по-прежнему держит стаканчик, но он пуст. Булькающий звук получился из-за пахты, а не из-за лягушки. Жидкость из стаканчика поднялась вверх, как в замедленной съёмке, подлетела к ещё более вытянутой, чем обычно, физиономии дылды и прыснула ей прямо на форму.