Кто вы? Где я? медленно произнес хриплый от дыма голос.
И тут в разговор, конечно, вступил я как старший группы, ну, по крайней мере, я так буду всем говорить, когда рядом нет Дока.
У нас к вам есть вопрос один: некоторое время назад человеку кто-то отстрелил случайно руку, прям по локоть, не вы ли это были?
Я! уверенно прокряхтел старик, лежавший на земле. Мои металлические пальцы потянулись к его руке, но он продолжал. Тот ублюдок хотел украсть все наши медикаменты, все лекарства, которые мы годами собирали.
Док? Ты об этом что-нибудь знаешь?
Ну, я знал, что так лекарства хранятся иногда, но нам-то журнал нужен был, да и откуда мне знать, что это долголетние собираемые лекарства были, а не так. Просто почти в любом деревенском морге есть такой сейф с бумагами.
Охренеть, вы всё вдвоем обставили, мне руку отхерачили, а я еще и злодей теперь, получается, и сам виноват. А может, вы эти лекарства украли хотя бы у бедных сирот и они все умерли в болях и мучениях? Нет?
Нет, зло проговорил кряхтящий голос.
Хм, жаль, конечно, я провел металлической рукой по своей металлической лысине, прозвучал не очень приятный скрежет, ну, и руку тогда тебе не получится оторвать, не по-людски будет.
А виновному оторвать по-людски? с ухмылкой проговорил Док.
Ну, око за око, глаз за глаз, как там дальше, это ты мне так сказал. Я еще подумал, чего это ты как фанатик какой-то говоришь церкви единого и неповторимого. Ты, случаем, не из них?
Да заткнись ты, твои кровавые желания занизить пытался, я тут вообще не при делах. Да и нет в церкви у них такого ничего.
Ну, я-то просто предложил, ты мог бы и отказаться.
Мог бы. Но если есть какие-то дела, лучше их решать сразу. Так душе спокойнее, как говорят.
Тут вытащенный мной старик повернул голову в сторону своего дома и прокряхтел:
Это была вся моя жизнь, моя ферма, мы с покойной моей Элизой, моей доченькой, много лет пытались сделать этот мир лучше. Но сначала корпорации не дали кредит на ее лечение, а теперь и остальное решили отнять. Столько трудов потрачено, столько времени и все впустую.
За что это они вас так? поинтересовался Доктор.
Какая-то крупная шишка решила скупить ближайшие фермы, пришли головорезы и цены предложили, как будто мы в выжженной пустыне живем, на никому не нужной земле, а ведь здесь все честные работяги, всю жизнь кровью и потом землю удобряли. Мы сделали все, чтобы жить, а не выживать, даже работорговцы боялись нас. А то, что они хотели нам дать за это, вот здесь шестнадцать ферм, и если бы нам очень повезло и мы сбросились бы, может, на одну бы и хватило.
Слушай, Джек, Джеки. Надо как-то помогать фермерам, у нас вроде бы есть возможности, и это все интересно.
Ну, я-то не против, а как думаешь, им можно доверять? Ну, а даже если и можно, что мы им можем предложить и что они нам?
Я, кстати, думал насчет того, чтобы расширятся, а они фермеры, а мы занимаемся почти фермерством. Да и денег у нас последнее время больше, чем надо.
Ах, грязный, грязный доктор, почувствовал вкус денег, расширяться захотел. Ладно, забирай старика, поехали домой, там поговорим, подумаем.
Я не могу так сразу, растерянно проговорил человек на земле, мой дом, как я его брошу?
Этот? показал я пальцем на пылающий факел, который совсем недавно был его домом, но с каждым мгновением от него оставалось все меньше и меньше.
Да. Нет. У меня там, в амбаре, корова, давайте ее в пикап мой загрузим хотя бы, кормилица моя, и после небольшой паузы, сильно понизив голос, старик закончил, да и поедем.
Этой ночью, пока Док обсуждал планы и какие-то дела с нашим новеньким, я сидел на своей любимой огромной куче металлолома, наслаждаясь прохладой. Не знаю, почему так получилось, но она вдвое возвышалась над остальными. Отодвинув нижнюю часть своего металлического лица, я курил сигарету, испытывая легкое головокружение. Моя верхняя губа отлично чувствовала прикосновения фильтра, но снизу совершенно нечего, в моей новой нижней челюсти не было никаких нервных окончаний. Какая же странная жизнь у меня теперь стала, все вокруг не такое, как было до этого.
Последнее время я часто забирался на эту гору и наблюдал, как где-то на горизонте мусорные машины разгребают то, что здесь накопилось за не одно десятилетие. Но с такой скоростью им понадобится много-много лет, а то и вся сотня, чтобы добраться до этой части свалки. Иногда мне даже казалось, что они и вовсе не разгребают мусор, а просто ездят туда-сюда так, для вида, для патрулирующих дронов.
Если мы собираемся здесь жить и дальше, а мы собираемся, то о нас не должны знать, а чем больше подозрительных кустов на свалке, тем опаснее.
Док, у меня отличная идея! крикнул я, сбегая внизу по куче металлолома. Затем резко, с грохотом открыл дверь, на меня обернулось два старика. Отличная идея, говорю, фермы под землей!
И тут опять все закрутилось с новой силой, деньги пошли, начали рыться туннели, подпорки для шахт заказали и купили у бедуинов так называли тех, кто вел кочевой образ жизни после приведения экологии Земли к полнейшему краху, бедуины ходили по бывшим городам человечества и искали все, что можно было продать.
Со временем начали загораться и другие фермы, но люди были к этому готовы, и, к счастью, никто не погиб; забрав все свое имущество и свои семьи, они переселились к нам, на свалку. Новоприбывшим было тяжело смириться с обстоятельствами, которые теперь стали их жизнью, но здесь, по крайней мере, никого не пытались сжечь заживо. А Форд, тот первый фермер, старик, помогал им освоиться, на самом деле его никто не любил раньше, вечно ворчливый, да и солью в жопу может засадить, если залезешь на его территорию, но в сложившейся ситуации он для них оказался почти родным человеком, спасителем, указавшим путь в полностью безвыходной ситуации. И все потихоньку втягивались в свою новую жизнь, забывая совсем недавно сгоревшие дома.
Мы создали общинный строй, со мной и Доком во главе, конечно. И как бы мне ни хотелось произнести пафосную речь, что мы, как феникс, восстали на руинах старых городов, но это было не так, нашей отправной точкой, стала свалка огромного человеческого муравейника. И если нам сильно не везло и ветер менял направление, с соседней пищевой мусорки прилетала невыносимая вонь гниения.
Строительную технику, которая так сильно могла нам упростить жизнь, просто так нельзя приобрести, и поэтому что-то находилось здесь же, среди металлолома, что-то покупалось в городе через черный рынок, и Док с парой фермеров, сведущих в механике, собрал небольшой экскаватор и бур.
Центр из мусорных куч выгребался, устанавливались стойки, перегородки, и так появлялись все новые дома. Шахта вместе с плантацией внутри постоянно росла, самопальных генераторов стало не хватать, и вот как-то ночью я с парой добровольцев пробрался в огромный лес ветряных электростанций, и мы подключились к ним. Они подавали электричество к целому этажу города, а это сотни миллионов человек, поэтому наше небольшое воровство никто и не заметил.
После всех этих действий и манипуляций мы наконец-то начали потихоньку замедлять темп развития и переходить к стабильной жизни.
Что еще можно отметить? На нашей свалке начали рождаться правила и законы, напрямую относящиеся к выживанию. И кроме элементарных не убей и не воруй, которые в столь дружном обществе особо и не обсуждались, были такие, как свет во время и после заката не должен загораться вне изолированных помещений, чтобы не привлекать лишнего внимания. Еще было, что никто не должен ездить в город без предварительных обсуждений, и самое главное, никто не должен знать об этом месте, кроме тех, кто здесь живет.