Цесаревич Павел по поводу математики шутил. Спросил у Порошина, кто ныне самой большой математик? Порошин назвал Леонарда Эйлера, приглашённого в Россию в 1726 году. Семён Андреевич вспоминал: «Великий Князь изволил тут сказать: а я так ещё знаю ково-та, отгадай!» И как я говорил, что не знаю, про кого думать изволит, то изволил сказать мне: «Есть некто Семен Андреевич Порошин, да ученик его Павел Петрович разве это не математики?»
Но это учёба. А что же сердце юного Павла? Оставалось ли оно спокойно, когда он видел вокруг немало хорошеньких девиц, ведь во фрейлины назначали в основном только красавиц. И вот одна из барышень особенно привлекла его внимание. И надо же, приглянулась ему дочь той самой статс-дамы Марьи Симоновны Чоглоковой, ставшей, конечно лишь отчасти, косвенной виновницей его рождения. Ведь именно Чоглокова настоятельно рекомендовала великой княгине Екатерине Алексеевне самой выбрать отца будущего наследника престола, предлагая для этого выбора Нарышкина и Салтыкова.
Но обратимся к «Запискам» Порошина.
Начинаются они с повествования о первой любви цесаревича, помещённого в разделе, озаглавленном «Камергерская дочка. Роман 1765 года». 30 августа 1765 года, когда великому князю Павлу Петровичу без малого (двадцати дней) одиннадцать лет, был бал во дворце:
«30 августа. Вторник. Часов в семь изволил Его Высочество пойтить в залу и открыть бал с графиней Анной Карловной Воронцовой. После изволил танцовать менуэт с фрейлиной графиней Анной Петровной Шереметевой с фрейлиной Верой Николаевной Чоглоковой с фрейлиной Анной Алексеевной Хитровой и Елисаветой Николаевной Чоглоковой Его Высочество очень был весел и танцовал весьма охотно, хотя впротчем и не безъизвестно, что слишком не страстен он к танцованью».
Обычно цесаревич даже в отроческом своём возрасте обязательно открывал балы с одной из статс-дам, затем танцевал с другими важными дамами и лишь после этого мог выбрать партнёршу по душе. И однажды выбрал. Именно эта избранная им фрейлина Вера Чоглокова, ровесница цесаревича, и была дочерью уже упомянутой выше Марии Чоглоковой и троюродной племянницей императрицы Елизаветы Петровны. Уже во время первого танца Павел почувствовал симпатию к девице, а вскоре и увлекся ею, причём, конечно, увлечение это было платоническим.
О ней в биографии сказано, что «пользовалась вниманием великого князя Павла Петровича». Впоследствии, в 1769 году, Вера Чоглокова вышла замуж за Антона Сергеевича Миниха, внука знаменитого фельдмаршала Бурхарда Кристофа фон Минниха, которого ещё Пётр I называл «мой русский немец».
Словом, окружали наследника престола отпрыски знаменитых в России родов и «обсевших престол» иностранцев, по словам Ключевского, «посыпавшихся в Россию, как сор из дырявого мешка», ну и, безусловно, принёсших на русскую землю величайшее «повреждение нравов», это уже по определению князя Рюриковича в 37-м колене Михаила Михайловича Щербатова (17331790), автора книги «О повреждении нравов в России».
Конечно, не под влиянием интригана Никиты Панина, а с молоком матери впитал Павел Петрович добропорядочность и высочайшую нравственность, немало доказательств коей будет приведено в соответствующих главах. Ведь образ государя намеренно искажён недобропорядочными (это очень мягко говоря) современниками, а между тем о нём можно сказать словами его матери о русском народе вообще: «Нет народа, о котором было бы выдумано столько лжи, нелепостей и клеветы, как народ русский».
Порядочность Павла Петровича особенно проявлялась в его отношении к представительницам прекрасного полка. Порошин записал:
«Спрашивал Никита Иванович у Его Высочества, в кого он ныне влюблён? Признавался Его Высочество, что он влюблён, а в кого, того не сказывал». И далее: «Государь Цесаревич, стоя у окна, дыхнул на стекло и выписал имя той фрейлины, которая больше всех ему нравится. Как подошли кое-кто к окошку, то он тотчас стереть изволил».
А ведь это ещё в ту пору, когда, как отметил Порошин, «за чаем были у нас разные разговоры. Его Высочество не имеет ещё явственного понятия о разности между мужеским и женским полом. Часто о том любопытствует Изволил и сего дня покушаться меня о том спрашивать, но я, конечно, не тот, который бы пред Государем Цесаревичем когда-нибудь выболтал то, чего не надобно; ответы мои состояли в шутках, кои отнюдь ничего не объясняли. Сказывал мне Его Высочество, что он, читая на сих днях древнюю Ролленеву Историю, увидел там описание женских свойств, которое ему крайне понравилось».
С. А. Порошин. Старинная гравюра
Тут следует пояснить, что Ролленевой историей в ту пору именовали «Историю о римских императорах с Августа по Константина», начатую Ролленом Шарлем (16611741) и законченную Жаном Батистом Луи Кревье (16931765). Перевод с французского языка выполнен был Василием Кирилловичем Тредиаковским (17031769), русским поэтом, переводчиком и филологом, которого называли «отцом русского стихосложения», поскольку он явился одним из основателей силлабо-тонического стихосложения, в основе которого чередование в определённом порядке ударных и безударных слогов. Эта «История» была издана в четырёх томах в 17671769 годах типографией при Морском шляхетском кадетском корпусе.
В России она была популярна, и даже знаменитый мемуарист Николай Греч, человек весьма образованный, признавался: «Взамен учения, я много читал и размышлял. Географию, историю всемирную и русскую изучил без чужой помощи; в литературе знал всех русских писателей не понаслышке, а потому, что прочитал их, и не раз. Поверите ли вы, что я знал почти наизусть Ролленову древнюю и римскую историю по переводу Тредиаковского».
Некоторые страницы из этой книги пробуждали интерес к вопросам, которые, как полагали воспитателя цесаревича, обсуждать с ним ещё рано. Но они вызвали интерес у Павла, который, по замечанию Порошина, обмолвился: «Не дал-де я тогда тово знать, однако место очень приметил и прочитал ещё после».
Тогда же цесаревич сделал некоторые откровения: «Об одной фрейлине признавался мне Его Высочество, что он день ото дня её более любит. Не опровергал я совсем того, однако говорил Государю Цесаревичу, что не очень надобно в оные мысли устремляться, дабы оне не беспокоили и нужным Его Высочества упражнениям не препятствовали». <>
Кому-то может показаться, что подобные увлечения необходимо пресекать в корне для упрочения нравственности. Вспомним очень хороший советский художественный фильм «Вам и не снилось». Но это фильм. А сколько примеров мы знаем, когда неправильное понимание нравственного воспитания приводит к любовным драмам. Да вот взять хотя бы судьбу нашего великого поэта Фёдора Ивановича Тютчева. В шестнадцать лет он полюбил в первый раз, но полюбил дворовую девушку Катюшу Кругликову. Через годы эти его чувства, которые он сам назвал первой любовью, нашли отражения в известном стихотворении:
Стихотворение написано на смерть Александра Сергеевича Пушкина, но многих биографов занимал вопрос, кого же имел в виду поэт, приводя словосочетание «как первую любовь». Россия никогда не забудет Пушкина, как не забыло и не забудет сердце Тютчева свою первую любовь.
Мать не приняла эту любовь и ради того, чтобы разрушить отношения между молодыми людьми, которые зашли, по её мнению, слишком далеко, добилась разрешение на досрочный выпуск из университета и отправила его в том 1822 году на службу в Коллегию иностранных дел, которая находилась в Петербурге. Тогда сообщение между двумя столицами было значительно сложнее, нежели ныне, и, конечно, Тютчев уже не мог видеться с предметом своего увлечения. Столь же жёстко поступила судьба с первой любовью Тургенева, с первой любовью Бунина. (См. мои книги серии «Любовные драмы» издательства «Вече»: «Любовные лихорадки Тургенева. Поэзия и проза жизни» и «Темные аллеи Бунина в жизни и любви. Лира и судьба в жизни русских поэтов».)