Мы протиснулись через ораву одноклассников, летевших напролом через узкую дверцу кабинета, спешивших усесться за свои парты, пока НН где-то задерживалась, пока она не пришла. Им, определенно, нужно было быть на месте раньше ее появления, ведь неделями ранее она ввела новое правило тридцати секунд: «Тот, кто не сидит за партой через тридцать секунд после звонка на урок, будет наказан. Наказание пока не придумано. Для начала, скажем, позвоню родителям».
Разумеется, все и даже я повелись на эти угрозы, на этот развод.
Если бы не исходящие от Саши зловония, если бы не моя вновь появившаяся агрессия, заставляющая размахивать кулаком свободной руки перед собой, мы бы точно не вышли, а так мешающие проходу одноклассники сами расходились в стороны. Я разрезал толпу, словно раскаленный нож масло.
Одна проблема позади.
Нам мне нужно было что-то срочно предпринять. Саня уже не сопротивлялся и шагал за мной неуклюжей походкой с неестественно раздвинутыми в стороны ногами.
Что дальше? сумел спросить он и втянул носом сопли.
Я огляделся: пустой коридор, закрытая дверь класса. Откуда-то с минуты на минуту должна была появиться НН, а мне нисколько не хотелось попадаться ей на глаза. Обратного пути не было, точка невозврата была позади. «Что дальше? Что дальше, Профессор?» спрашивал я, но ты молчал, либо из-за толстых кирпичных стен я не мог тебя услышать.
Бегом в туалет! Да, опять в туалет, только уже мужской. Так уж получается.
Я не могу бежать.
Значит, идем.
Саню тащить за собой больше не приходилось. Не приходилось и следить за ним он шел чуть впереди меня. Через брюки виднелась выпуклость на его заднице. Бугорок, от которого исходил шлейф, который в любом мультфильме для полной, точной передачи запаха окрасили бы в зеленый.
С горем пополам, оборачиваясь, прислушиваясь и замирая от каждого шороха, мы добрались до туалета почти незамеченными. Почему почти? Потому что, когда я оттопырил скрипучую дверь, бабушка-уборщица повернула в нашу сторону голову, сгорбившись намывая пол. Не думаю, что она нас заметила. Не думаю, что ей до нас было хоть какое-то дело, когда перед ней стояла задача повышенной важности отполировать пол, пока не закончится урок, пока его заново не истопчут ученики.
Ты за это ответишь! уже в туалете протараторил Саня.
Без вопросов и лишних телодвижений я постучал в дверцу каждой из трех кабинок и заглянул внутрь. Кроме нас, в туалете больше никого не было.
Я всем расскажу! Ты заплатишь за все! Ты заплатишь за Штромпсауна!
Снимай штаны, тормоз, и намывай свои причендалы! Трусы не забудь снять!
Я выглянул из туалета, угроз не наблюдалось.
Ты за это ответишь!
Ругаясь и хныча, он все равно выполнял, что я ему велел. Не снимая обуви, стянул брюки. Спереди на белых трусах было здоровенное желтое пятно, сзади коричневое. Я зажал нос. Чтобы не стошнило, зажал и рот, но рвота так и просилась наружу.
Тебя выгонят из школы, придурок очкастый! Тебе хана! заливал он, стягивая трусы и размазывая дерьмо по ногам.
Все шло не по плану, которого даже не было.
За что меня выгонят?
За то, что ты сделал со мной и моим трансформером. Твоих родителей вызовут в школу. Они тебя заберут, и завтра, и послезавтра, и потом мы тебя больше не увидим.
Не переживай за меня, Саня. Со мной ничего такого не будет. Ты все равно никому не расскажешь. Зачем тебе это?
Расскажу, гнида!
Не расскажешь, оспаривал я, ощупывая карманы.
Ты за все ответишь.
Объясни, зачем кому-то рассказывать? Для чего всем знать, что и по малой, и по большой нужде ты сходил в штаны? Тебя засмеют. Ты этого не выдержишь, и уже тебя ни завтра, ни послезавтра, никогда в школе не увидят.
Ты специально так говоришь! Ты врешь!
Вру? Зачем? Я таки нащупал телефон во внутреннем кармане пиджака, достал его и демонстративно сфотографировал Саню, голого по пояс, с измазанными ногами. Теперь еще и этот снимок. Я подмигнул. Теперь ты вряд ли хоть кому-то расскажешь о том, что на самом деле было в классном кабинете.
Урод!
Спасибо. Снимай ботинки.
Он снял.
Из каждой кабинки я взял рулон туалетной бумаги и помог ему стереть бывшее содержимое его прямой кишки. Неприятно, но что поделать. Приходилось помогать ему, приходилось сдерживать тошноту. Переживал, что Саня не посмотрит ни на гнобления со стороны учеников, ни на компромат в моем телефоне, и действительно всем все расскажет. А он мог.
Помогая ему прихорашиваться, я надеялся втереться в его доверие, в противном случае дело с Козловым можно было заранее объявлять закрытым. Не успевшим начаться делом.
Когда на его бледных ногах остались только подсохшие разводы, я посоветовал ему помыть их.
Как? спросил он.
Вот раковина, на ней кран. Мыло видишь?
Вижу.
Не жалей его.
Он открыл оба вентиля, настроил температуру воды, набрал ее сомкнутыми ладонями. Ополоснул ноги, намылил. Смыл. Снова намочил.
В туалете образовался потоп. Пол был застлан пенной водой.
Пока Саша принимал банные процедуры, я сторожил его, время от времени выглядывая из туалета в коридор. Уборщица была уже на полпути, если началом маршрута считать место, где мы видели ее в первый раз, концом туалет. Но она все еще была далеко даже для нас. Для нее же, для ее возраста, спортивных навыков и зрения, она все еще находилась у линии старта. «Линии старта!» осенило меня.
Я все. Саня смыл пену с ног и потянулся за затопленными на полу трусами и брюками. Надевать обратно?
«Надевать обратно?» Профессор, может ли адекватный человек задать такой глупый вопрос? Вот и я так думаю. Говорю же: меня окружают тупицы.
Не вздумай! Ты только отмылся!
Одних моих трусов и брюк на двоих не хватало, тем более я не собирался с ним ими делиться. Оставалось придумать план реализации операции.
Я не пойду в класс голым.
Конечно. Саня, сегодня у нас есть физкультура. Ты не забыл спортивную форму?
Нет. Глаза его засияли. Он впервые посмотрел на меня как на спасителя, а не на маньяка. Она в рюкзаке, а рюкзак
Знаю я, где ты сидишь.
Я выглянул в коридор: бабуля топталась на том же месте, все так же сгорбившись.
Нужно было все так же незаметно вернуться в класс, взять спортивную форму Сани, так же незаметно выбежать с ней обратно и вернуться в туалет.
«Как? Как? Как? Думай, Илья, думай!» Я бился головой об стену, выискивая выход из дважды, трижды сложившейся ситуации. Каждый следующий мой шаг только усугублял положение, и я боялся ошибиться вновь. Мозг отказывался работать, а предложенные им варианты я отсекал, находя в каждом изъян.
Так, например, была мысль стянуть брюки из раздевалки спортивного зала, где 100% кто-нибудь да занимался, вот только шанс нарваться на школьную форму старшеклассника стремился к бесконечности. Уже в брюках третьеклассника мы с Саней могли поместиться вдвоем. Один он в них просто бы утонул и выглядел, как клоун, привлекающий внимание. А внимание это что? Это крушение моего корабля о скалы. Если Саню заметят в ворованных брюках, он сразу все выдаст, не опасаясь за свое обосранное прошлое.
И тут я услышал тебя, твой гул, разлетающийся по школьным коридорам. В этом гуле, в этом колебании звуковых волн я услышал, я сумел разобрать твой голос. Я впитывал каждое твое слово, отражающееся от стен и попадающее в уши. Я был нескончаемо рад, что сегодня взял тебя с собой. Сам себе позавидовал, что у меня есть ты, Профессор. Я доверился тебе и не отступил от предложенного тобою плана ни на шаг.
Оставайся тут. Держи дверь руками и молись, чтобы к тебе никто не приперся. Ни на что не обращай внимания и ничего не бойся что бы ни произошло. Доверься мне и жди меня. Понял?
Понял.
Повторяю еще раз: не бойся и сиди тут. Держи дверь и никому не открывай, даже если поддашься панике. Откроешь только мне. Кодовая фраза «Линия старта». Жди.