Люди ускорились на электричку в 744. Электропоезд отъехал, и улицы сразу опустели. Сердце у Виктора Степановича защемило. Ничего страшного, успокаивал он себя. Привыкну. Люди ко всему привыкают. Я не желаю оставшуюся жизнь проработать и умереть в рабочем кабинете! Нет, и нет! Не хочу!
Виктор Степанович решительно махнул рукой, и зашагал в сторону от станции, куда никогда не ходил, но всегда хотелось заглянуть. Какие там стоят дома, какие люди живут? Имеются ли там волейбольные площадки и хоккейные коробки?
Еще не привыкший к свободе пенсионер прошел между гаражами, вышел во двор недавно построенного дома. Красивые разноцветные лавочки. Современная детская площадка. Песочница. Красотища! В советское время таких площадок не строили. Виктор Степанович вспомнил металлические шведские стенки и качели времён социалистической юности. Улыбнулся. Те сооружения, конечно, понадежнее. Но эти намного красивее. Красота спасёт мир, как сказал Федор Михайлович Достоевский. И Виктор Степанович полностью согласился с классиком отечественной и мировой литературы.
Тревога постепенно рассеялась. Виктор Степанович присел на ярко-разноцветную скамейку. Жаль Валентина не дожила до этого дня, подумал Виктор Степанович. Ходили бы с ней по паркам и улочками Красногорска. Зимой в Новый год поехали бы на дачу. Виктор Степанович осекся, вспомнил: дачи-то у него теперь нет. А жаль.
Праздношатающийся пенсионер прикрыл глаза. Вспомнил последние годы с Валентиной. Странно, но период болезни супруги для Виктора Степановича стал по-своему замечательным. Сердечный муж настолько увлекся заботой о жене, поиском рецептов с неизлечимым и коварным недугом, что ощутил себя полностью реализованным человеком. Вершителем судеб, не меньше. Жаль не получилось вылечить Валентину
Виктор Степанович помнил тот скорбный день, когда начались мытарства, и даже точное время. 16 октября 2011 года, 1743 по московскому времени. В тот вечер он пришел с работы, как обычно. По тротуарам крупными каплями хлестал холодный дождь. Всего пару минут от остановки автобуса до подъезда, но плащ промок насквозь. Виктор Степанович скинул верхнюю одежду и только тогда обратил внимание, что вешалка в прихожей наполовину пуста. На крючках висят только его, Виктора Степановича, вещи ветровка, бейсболка с надписью: «Бецема», осенняя куртка. Валиных вещей не было. Он глянул на часы: 1743.
Валя! крикнул Виктор Степанович дрогнувшим голосом.
Тишина. Разулся. Повесил рабочий портфель на крючок в прихожей.
Валентина! Ты дома?
Нет ответа. Виктор Степанович вошел в зал. Посредине комнаты стояли три чемодана, две картонные коробки и узлом связанные вещи в простыне. На диване, лицом к стене, лежала Валентина, грациозная, молчаливая.
Валечка, что случилось, милая? спросил Виктор Степанович, присаживаясь рядом.
Всхлип. Еще всхлип. Он взял сухонькую ладонь супруги, слегка сжал.
Не хочешь рассказывать?
Не хочу.
Слава богу. Ты здесь, а то я черт знает, что подумал.
Не смешно.
Я и не смеюсь. Ты зачем вещи собрала?
Я уезжаю.
Куда?
Не важно куда. Важно почему. Ты со мной живешь уже почти тридцать лет, а так ничего про меня и не понял.
Как же мне понять настоящую русскую женщину?
Мог хотя бы постараться для приличия.
Валентина повернулась на спину. Лицо ее было заплакано, тушь и помада размазаны по лицу.
Что случилось? Тебя кто-нибудь обидел?
Меня никто не обидел. Я другого не пойму: за что мне всё вот это?
Солнышко мое, я честное слово, не пойму, о чем ты говоришь? Расскажи, что случилось, и я тебе помогу.
Если помолчишь, хотя бы пять минут, то я все расскажу. Не тарахти! У меня голова кругом от твоей трескотни. Солнышко, милая Что тебе надо?
Молчу. Говори, Виктор Степанович смиренно положил ладони себе на колени.
Я не хотела тебе говорить, Валентина глубоко вдохнула и выдохнула, до последнего надеялась, что обойдется. Но нет. Счастливого финала не будет. У меня рак. Я умираю. Все! Трудно было дотерпеть и выслушать меня?
Валентина зарыдала громко и надрывно, руками теребила волосы, терла глаза, пыталась высморкаться в наволочку. Виктор Степанович обнял супругу, та неловко отмахивалась. Чуткий муж достал Валентине чистый носовой платок.
Диагноз точный? спросил здоровый человек больного, врачи, бывает, ошибаются.
Точный. Точнее не бывает.
Зачем вещи собрала?
Я ухожу от тебя. Найдешь себе моложе и здоровее!
Новый взрыв эмоций и потоки слез. Валентина вырвалась из объятий мужа. Отвернулась.
Что за глупость ты несешь, милая? Куда ты поедешь?
Я еще не решила. Но отравлять тебе жизнь не стану.
Я тебя люблю и никуда не отпущу, твердо возразил настоящий мужчина.
Он встал. Прошелся по комнате. В серванте зияли магазинной пустотой опустевшие рамки от семейных фотографий.
Я сейчас сварю кофе. Жду тебя через пять минут на кухне. Возражения не принимаются. Это мое мужнино слово. Поняла?
Валентина всхлипнула, ничего не ответила.
Слышишь меня? повысил голос мужчина.
Слышу.
Придешь?
Приду
Полдела сделано. Виктор Степанович выдохнул, переоделся в домашнее тапочки и спортивный костюм с надписью «Россия». Зажег плиту, поставил турку. По квартире разлетелся бодрящий и позитивный запах не свежемолотого кофе. В ванне зашумела вода. Умывается, отметил Виктор Степанович. На соседней конфорке зашкворчала яичница из трех яиц. Два отборных яйца много, одного маловато. Супруги Юрьевы часто жарили яичницу из трех яиц на двоих.
Валентина вышла на кухню в махровом халате, волосы в пучок, раскрасневшееся лицо.
Будешь яичницу? спросил мужчина-повар.
Буду.
Может по пятьдесят грамм коньяка, для снятия стресса?
А мне можно?
Я не знаю. Думаю, что в небольших дозах можно. Что тебе врачи сказали?
Нет. Я не буду. Извини.
Тогда я тоже не буду.
Виктор Степанович расторопно накрыл стол: дымящаяся яичница, немного зелени сверху, бутерброд со сливочным маслом в придачу. Бутылка коньяка, едва показавшись на столе, скрылась в кухонном тайнике.
Успокоилась?
Да.
Тогда рассказывай все по порядку.
Валентина рассказала, что уже почти месяц посещает врачей, сдает анализы и проходит всевозможные исследования. Ему не говорила, чтобы не расстраивать. Хотя самый первый врач в районной поликлинике сказал, что с большой вероятностью это онкология. Сегодня пришли последние анализы сомнений нет. Все результаты положительные.
Почему ты раскисаешь? Неужели ничего нельзя сделать?
Я не раскисаю. Шансов до обидного мало. Бывают чудесные случаи выздоровления. Есть суперсовременные клиники в Израиле или в Германии, но это бешенные деньги. У нас таких нет.
А в России?
В России тоже есть клиники, но в нашей стране вообще лучше не болеть. Ты же знаешь.
Я не хочу сдаваться без боя. Давай бороться? Виктор Степанович сжал ладонь супруги.
Давай, кивнула Валентина, доставай коньяк. Только по чуть-чуть
Они выпили по пятьдесят грамм. Оба раскраснелись. После ужина пошли в обнимку в зал. Предстояло разложить собранные Валентиной чемоданы. Многие вещи навевали воспоминания. Супруги неторопливо раскладывали семейные фотографии. Затем развешивали платья в шкаф. Виктор Степанович попросил Валентину примерить его любимое сиреневое платье со смелым декольте и не удержался
Вечер закончился далеко за полночь после страстных и продолжительных объятий. Каждый из любовников в точности знал отведенную ему роль. Они прекрасно помнили, где массировать, где гладить, где давить, а где можно и покусывать. Многие годы совместной постели создают при достаточном усердии идеальных любовников.
Мне гораздо лучше, поведала Валентина после.