Только Янка беспокойно вглядывалась не в картину далёкой битвы, а тёмный сырой ольшаник за камышами на берегу. Эти кривые деревья, что так любят болота и бурелом, смотрели на неё в ответ зловеще. Янку с детства учили слушать женскую нить. Эта нить, как считали древляне, бывает только у жён, и ею связаны они с мировым пупом. От него ничего не укрыто, и только колыхнётся эта нить в чреве отбрось мысли, забудь, что говорят глаза и уши слушай. Нить поёт о том, что есть.
Есть! Заметила!
Эй!
Но её заметили раньше.
Крик на незнакомом языке совсем рядом. Норманны отпрянули от бортов к мачтам, где хранились в крестовинах мечи.
Ты слышал? шепнул Гуннар Олегу.
Камыши у берега пошли ходуном.
Там! Гуннар указал на матовый блеск. Так сталь отражает хмурое небо.
Всюду теперь шёл блеск. Как молоко, разлитое в солому. Камыши шептались и перекрикивались. И вот уже не скрываясь, качались вороньи перья на шишках шлемов. Десятков шлемов.
Олег поставил ногу на борт и поднял руку с мечом.
Подите прочь! Мы гребцы Рюрика, мы идём на север!
Камыши трещали всё громче.
Мы теряем время, сказал Гуннар, и дарим возможность изучить нас.
К ним подошёл и Олаф. Он указал на заросли.
Там плоты.
Начинают окружать.
Вот из осоки появилась белокурая голова, Олег услышал родную речь:
Я говорю от лица короля Альмоша! сказал человек.
Их толмач, ощерился Гуннар, видать, северянин. Фенрирово семя!
Кто вы и откуда? продолжил толмач.
Олег повторил, что служит Рюрику, и теперь возвращаются домой с Тавриды. Что на борту нет ни золота, ни тканей. Они не купцы, а разведчики и воины.
Нам не нужно ваше золото! ответил толмач.
Он пробрался через камыши и стоял по пояс в реке совсем близко. Теперь его было видно хорошо. Худой с длинным подбородком и светлыми усами, сутулый, точно долгое время таскал груз.
Их раб, поправил Олаф Гуннара.
Король Альмош ведет своих людей из степи. Мы ищем новую землю, где наш народ будет вести мирную жизнь. Но Киев не хочет пропускать нас.
Что за народ? спросил Олег, опуская меч.
Угры. Я знаю, продолжил толмач, что у вас на севере их называют венграми.
У вас на севере? сплюнул Олаф.
Зачем же вы уходите из степи?
Хазары от них теперь нет житья.
Мы плывём своей дорогой, ответил Олег, перенеся руку с меча на парусный канат.
Мы не хотим лить кровь. Ни вашу, ни нашу. Нам нужны только ваши корабли, отрезал толмач. При этом он отступил обратно в камыши и натянул шлем поглубже.
Викинги переглянулись.
Повтори-ка, сказал Олег.
Для переправы людей нам нужны корабли. Ваши корабли.
Последние слова толмач сказал тише и неуверенно.
Ты хочешь отнять у меня мои ноги, и думаешь, я соглашусь? усмехнулся Олег. А ну правьте на середину! Поднять паруса!
Угры степные люди, у нас нет больших лодок. Наши плоты не годятся. Киев топит нас. Если вы отдадите корабли, мы оставим вас в живых.
На палубах пошло движение. Засвистели верёвки, скрипнули реи. Красный трезубец Рарога снова затрепетал на ветру.
Тогда нам придётся взять их у вас! крикнул толмач, сложив ладони у рта. Зачем нам лить кровь? Отдайте корабли, и когда мы перевезём всех людей, мы вернём их вам. Иначе
Худая фигурка толмача начала валиться, руки хватались за сухие стебли, и вода вокруг стала цвета вина. Олаф, самый меткий викинг, послал стрелу тому в бедро. Норманнская сталь пробила угорскую кольчугу. Толмач отползал обратно в камыш. Предупреждение было услышано.
Выстрел стал сигналом. Прогудел рог, и дождливое небо заштриховали стрелы. Неподалёку в ольшанике спрятался целый отряд угорских лучников. Они только того и ждали.
Страшный свист и те, кто не успел опомниться уже катались по палубе, рыча от ран. Олег глянул из-под щита, и успел ужаснуться его драккар опустел на половину.
Скорее! ревел Гуннар на гребцов, Налегайте!
Плоты! кричали гребцы. Там!
Грубые кое-как связанные баржи выкатывали из-за камышей на открытую воду. Олег насчитал больше двадцати. Они пытались сомкнуть кольцо вокруг его кораблей. Берега зачернели от людей.
Да тут всё степное племя, шепнул Любор, хватаясь за борт. Тьма или больше Господи!
Стрела загудела перед глазами, щеку обожгло щепой.
Любор впервые перекрестился так, как его учила гречанка Олимпиада. И её дочь Юлия. Светлый ангел тут, на кровавой палубе. «Господи, помоги!». Взгляд детских глаз глубокий и чистый.
Олег одарил его другим взглядом со смесью стыда и раздражения. Он встал и кинулся к своим гребцам.
У Любора щита не было, и очередной залп пришлось встречать ползком по палубе. На лавке гребцов уже сидело два мертвеца. Под лавкой лежал Жегор. Мальчик сжался в калач. Струйка крови из большого тела на скамье поливала его горячим.
Любор оказался рядом с ним и потрепал по колену.
Эй, лубоед, он подмигнул мальчику, плавать умеешь?
Тот кивнул.
Сиди тут. А как кончится всё, ныряй и плыви в Киев.
Стену щитов! командовал Гуннар где-то вдали.
Норманны разбились на две части половина легла на вёсла, половина защищала гребцов своими щитами.
Корабли с треском въехали в кольцо плотов, но силы вёсел не хватило на то, чтобы прорвать его. Паруса дулись пузырями, а угорские раздвоенные стрелы дырявили их, превращая в бесполезное сито.
Гребите! ревел Гуннар, забрызганный кровью.
Нет! крикнул Олег, Собраться! К бою!
Хелиги, надо прорваться к Киеву, возразил Олаф.
Стены крепости действительно были уже близко.
Мы не прорвёмся, Олег даже погладил рукой борт, как иной гладит скакуна, не взявшего высоту прыжка и сломавшего ноги.
Да и в Киеве нам объятья не готовят, заметил Гуннар. Наш Хельги успел отличиться.
И настанет ночь, когда эта орда возьмёт стены.
Плоты скрежетали брёвнами по обшивке драккара. И вот над бортами появились вороньи перья. Следом шлемы угров. Те взбирались на корабли, как муравьи на выпавшие из дупла соты.
Стоять! кричал Олег. Держать щиты!
Скуластые черноусые лица уже скакали по палубе, напирали друг на друга. Драккар качался под десятками ног. Но ещё сотни ждали забраться на палубу. Один из ушкуев, поменьше драккара, перевернулся.
Олег и воины стояли плотной кучей, колючей, как ёж с мечами вместо игл. Они собрались вокруг мачты.
Я был бы рад встретить тебя в Вальхалле, сказал Гуннар, толкая плечом Олега. Говорят, там никакого похмелья по утрам.
Погоди в Вальхаллу.
Олег встал на приступ к мачте и дотянулся до плетеной клетки. Всё было быстро.
На куске бересты кровь из проколотого пальца. Несколько рун. Береста скрутилась на лапе голубя. Птица вспорхнула на рею. Поёжилась от дождливого ветра, пробуя крылья после долгого покоя. И скоро уже мерцала в блёклом свинце туч.
Раздался крик. Потом ещё. Кричал один и тот же человек. Угры выстроились на палубе, некоторые застыли на бортах, подталкивая уже залезших. Никто не шевелился. Через них перебрался сноровистый воин в лёгких латах. Червлёная кольчуга выдавала старшего.
Он вышел вперёд. Олег шикнул воинам, те ждали. Человек в латах положил руки на эфес, но не доставал оружия. Он заговорил, указав на мачту, затем на небо.
Увидел, шепнул Олег.
Гуннар покосился на него, приподняв меч, в полной готовности.
Олег растолкал плечи товарищей и вышел к латнику.
По его команде, бросил Гуннар.
Но Олег разжал хватку. Меч его звякнул о палубу.
Викинги зароптали. Олаф вздул вены на лбу.
Хельги, выдавил он, ты чего ж творишь?
Слушай вожака, прохрипел Гуннар.
Его меч упал следом. С руганью и плевками остальные начали складывать оружие.
Вожака? Олаф с ненавистью глядел Олегу в спину. Он кинул меч. Он больше не вожак.
Ты увидишь, Олаф.
Уже увидел.
Ты увидел свой нос, Гуннар провожал взглядом белую птицу.
На дальних ушкуях, где не успели рассмотреть действий Олега, попытались дать сопротивление. Но бой не продлился и нескольких мгновений. Там перебили всех.