Семнадцать приводов. Но любит учиться. В девятом классе целых два года. Мы тут подумали, но сразу скажу вариантов у тебя только два. Начну с более правильного. Это из твоих поступков. Видишь машину?
Женька, а вместе с ним, совершенно непроизвольно, и все присутствующие, развернул голову в сторону большого окна. По открывшейся панораме дворика медленно выезжал ГАЗ-51 с кунгом. К решетке на задней двери тесно прижималось чье-то лицо.
Так вот, продолжил начальник отделения, прямо сейчас в суд, а там бумаги готовы. Один, максимум в два дня, процесс, и ты летишь, то есть едешь на похожей машине. А может и сразу. Смотря откуда. Ну а дальше, сам понимаешь.
Начальник опять начал собираться с мыслями. Присутствующие солидарно помалкивали.
Так вот я о чем. Есть и второй вариант. Я звоню, решаю вопросы с военкоматом. У них как раз то ли недобор, то специальный добор. Сегодня отправка. Экзамены, черт с ними, за тебя вот он сдаст.
Подполковник кивнул директору. Тот едва не вскочил и согласно закивал головой.
Ну, так как?
Вид отъезжающей машины тягостно остался в мыслях Женьки. Он понял, что раздумывать ему долго не дадут.
А можно я домой схожу?
Нет, почти единым возгласом раздалось сразу несколько голосов.
Через полтора часа милицейский УАЗик проскочил привокзальный шлагбаум и выскочил на маленькую служебную стоянку. Приезжающие и отъезжающие лица кто с интересом, а кто и со страхом смотрели на высокого парня в наручниках, которого сопровождали два милиционера.
У подцепленного к поезду плацкартного вагона курил высокий худощавый старший лейтенант в обычной пехотной форме.
Это вам, заявил один из сержантов-милиционеров, подталкивая вперед Женьку.
А на он мне нужен, мгновенно среагировал старший лейтенант.
Он некоторое время мрачно смотрел на растерянное лицо сержанта, а потом махнул рукой:
Запускайте. Э-э, наручники снимите. Это нарушение. А кстати, где его вещи и документы?
Один из сержантов услужливо подсунул тощую папочку, а освободившиеся руки развел в сторону:
Вышлем. А кстати, вот и его аттестат.
Ну-ну, старший лейтенант, не глядя на милиционеров и Женьку, скрылся в вагоне.
Вот так, всего через трое суток в пути, Женька попал в хозяйственный взвод. Впрочем, по его словам ему там даже понравилось. Но через два месяца произошла драка. Причины, порядок протекания самого процесса, а главное результаты оказались скрыты похлеще, чем тайна убийства президента Кеннеди. А Женьку, то ли от греха подальше, то ли за показанные практические навыки и уровень физической подготовки, отправили в разведроту развернутого рядом на учениях десантного батальона. Как все было на самом деле почему-то он не очень любил рассказывать.
Главное другое. Когда закончился срок службы, сержанта Сурменко снабдили специальной путевкой для поступления в институт, а командир роты пообещал прилюдно, что если он Женька ухитрится не поступить при такой поддержке, то его Далее шли только специальные военно-технические термины.
До сих пор неизвестно, знал ли о реальной угрозе личности ректор, но посмотрев на Женьку в четвертый раз, он глубокомысленно сложил в несколько раз лист сдачи экзаменов.
Мы не можем не принять мужественного десантника. Он Родину защищал.
Стоящая рядом секретарша Рая оценивающе посмотрела на Женьку и немедленно закивала головой.
Замолвите слово за бедного студента
Никто точно не знает, почему на первых же лекциях выявились два борца за здоровый сон. Приученный жизнью хитрить, Жека в любой аудитории находил «мертвую зону», в которой его спящий силуэт оставался незамеченным преподавателями. В сравнении с ним было удивительно, что прошедший хорошую школу боевой выучки Женька, как нарочно, занимал самое обозреваемое место. А вот дальше происходило еще более удивительное большинство преподавателей, как будто под действием волшебных чар, старательно отводили глаза от зоны размещения спящего студента. Проспав полчаса и окончательно восстановив свои силы, Женька обычно встряхивался и всем своим видом начинал нарабатывать авторитет на будущее. Поднимая и опуская голову, он одновременно старательно заносил в свои конспекты пушки, девушек и даже чертей. И далеко не первый раз преподаватели, кинув взгляд на широкоплечего студента, с удовлетворением кивали головой.
Благоденствуя на ниве профессорского, доцентского и просто преподавательского отношения Женька здорово расслабился. И как раз в это время в группе стал проводить занятия доцент Коробов. Опрометчиво считая материаловедение второстепенным предметом, Женька четко представлял, что прочность дерева значительно уступает показателям стали, а остальное его не волновало. До самого экзамена.
Как обычно перед занятием в аудитории образовалось две мертвые зоны: одна естественная вокруг Жеки и вторая рядом с Женькой. Дополнительным фоном к постановке последующей драмы оказалось значительное преобладание женского состава группы. Ввиду недостаточной внимательности к проблемам своих товарищей никто не удосужился зафиксировать, кто из двух Жэ уснул раньше. Но зато первый прямой и сильный удар был нанесен точно по Женьке.
Казалось, доцент Коробов долго не желает замечать, что в аудитории кто-то демонстративно спит. И все отлично понимали, что неумолимо приближается тот самый момент, когда выспавшийся Женька должен проснуться. Но момент ответа наступил чуть раньше, по расчетам некоторых сокурсниц не более, чем на пять минут. А вопрос преподавателя прозвучал резко и неожиданно:
И сколько вы собираетесь спать? Я к вам обращаюсь.
Интуитивно спасая Женьку, почти весь поток начал крутить головами и старательно осматривать друг друга в очевидной попытке выявить уснувшего на лекции наглеца.
Я к вам обращаюсь, товарищ студент.
После этого уточнения головы продолжали крутить только лица мужского пола. А их, как уже отмечалось выше, было намного меньше. И как целая гора на ровной площадке среди них просматривался большой Женька. Особенно в обрамлении зафиксированного на нем грозного острия указки. Многие говорят, что человек своим биополем чувствует, когда на него направляются взгляды других людей. В подтверждение этой надбиологической теории Женька проснулся.
Вы встаньте, пускай на вас посмотрят все остальные.
Женька пригнулся к столу и резко вытянулся во весь свой рост.
Ого, сразу отметил доцент, такой сильный мужчина и спит. Вы только посмотрите кругом вы единственный.
Доцент говорил достаточно тихо, что исключало возможность пробуждения Жеки. Но постепенно голос Коробова все больше и больше распалялся.
Ну, так объясните все, что происходит. Что вас может оправдать?
Почему в разговор двух лиц попыталась вмешаться Надя Малышева непонятно. Но когда ситуация накалилась до предела, а перед Женькой засветила возможность получить серьезную неприятность, послышался голос одной из самых ехидных девушек на первом курсе. Не вставая с места, Надя подсказывала:
Он, наверное, всю ночь работал.
Не расслышав ехидные смешки с места, Коробов сразу переспросил:
Как работал?
А как может мужчина работать, изгалялась Надя.
Так это же здорово, почти восхитился Коробов, настоящий мужчина и должен работать. Только на занятиях нельзя спать. Я надеюсь, что это в последний раз.
Женька убедительно соглашался, что больше такого не повторится. Коробов согласно кивал головой и даже зашел в пространство между двумя рядами столов. Поворот его головы на этом месте разрушил давно сложившуюся мертвую зону, в которой мирно и безмятежно продолжал спать Жека. Он, поднятый во вторую очередь, до конца первого часа пытался объяснить случайность происшедшего. Но подкинуть идею, что он, как и Женька, всю ночь работал, никто не стал. К концу занятий Жека самостоятельно вывел новый потрясающий закон: