Завистницы не подозревали, что значит быть женою Симона, им не приходилось выслушивать подобное:
Нора! Взгляни-ка сюда! Не все мои ботинки начищены правильно! Вот эти, взгляни ты натёрла их коричневым кремом А это светло-коричневая кожа! Слышишь, светло-коричневая!
Но у нас нет столько разных оттенков, чтоб под каждые ботинки оправдывалась она.
Так заведи! Хоть всю палитру! Заведи все оттенки серого, все оттенки бежевого, все оттенки коричневого! И белого наконец! Я хочу под каждую обувь свой крем! Он со злостью отшвырнул ботинок, и тот улетел в комнату для гостей. Нора, встав на колени, полезла под кровать, чтобы его вытянуть оттуда.
Не хватает денег на гуталин?! не унимался Симон. Разве я недостаточно выделяю тебе денег?! Разве я мало даю тебе денег?! На эти деньги можно купить гуталиновую фабрику!!!
В тот же день ящики прихожей заполнились многочисленными обувными кремами их общее количество достигло ста пятидесяти двух. Нора купила бы ещё, но в нескольких магазинах, что она успела обежать, ей и так продали всё имеющееся в наличии.
К вечеру он вернулся с букетом лиловых роз и широчайшей улыбкой сегодня он выиграл сложное дело, которое многие считали безнадёжным. В фирменных пакетах, что он нёс, лежали шампанское, торт и вечернее платье для Норы в розовых тонах он любил её видеть в розовом, но жена ненавидела этот цвет, правда, ни разу об этом не заикнулась.
Нора почему-то не вышла его встречать. Симон удивился.
Разувшись он отправился на поиски странно, но квартира была пуста. За прозрачной вуалью что-то мелькнуло. Симон догадался жена стоит на балконе, на крошечном балконе, рассчитанном, чтобы быть деталью архитектуры, а не для гуляния на нём. Отодвинув пышные завесы, он открыл балконную дверь и увидел её держащей сигарету. Нора будто очнулась, она смотрела испуганно, но не на мужа, а на тлеющий в руках окурок. Вдруг резко бросила его с балкона, перевела на Симона недоумевающий взгляд.
Что это? спросила она испуганно. Затем коснулась пальцами своих ноздрей, втянула запах, лицо её приобрело неприязненное выражение. Я что сейчас курила? Она округлила глаза. Что происходит? Почему я не помню?
Он сам был шокирован и обязательно высказался:
Зачем ты устраиваешь спектакль? Что? Застал с поличным? Стоишь тут на всеобщем обозрении как потаскуха!
Я правда не знаю!.. Она побежала за ним. Прости, но я правда не знаю как эта сигарета оказалась у меня в руках Я вообще не помню чтобы выходила на балкон Да я вообще никогда в жизни не курила!
Симон, не обращая на неё внимания, начал переодеваться.
Какие цветы! Нора всплеснула руками. Это мне? Он ничего не ответил, так как счёл вопрос глупым. Ты мне не веришь? У меня провал в памяти Да постой же!
Муж прервал своё занятие и уставился на неё внимательно слушая, скорее демонстративно.
С нашего балкона вид прямо на подъезд продолжала она искать оправдания. С него нельзя не заметить, что ты приехал Ты паркуешь свою машину у нас под балконом. Неужели я внаглую стою и курю видя, что ты приехал? Со мной происходит нечто необъяснимое
Симон продолжительно выдохнул, устав выслушивать поток оправданий.
Может мне показаться врачу? Её испуганные глаза налились слезами.
Я принёс шампанское и торт по случаю моей победы. Он проговорил непринуждённо, будто вообще не сердился, пряча от неё недовольный взгляд. Надеялся, что ты порадуешься за меня В эго словах таился упрёк: он молодец, она всё портит.
На лице Норы разлилась светящаяся улыбка; жена раскрыла объятья и повисла на мужниных плечах, приговаривая насколько он хорош, умён и гениален, а она беспамятная дура.
В тот же вечер она сидела за праздничным столом в новом платье. Симон лениво перебирал страницы свежей газеты. Остановился на заметке о пропавшем без вести таксисте. Зачитался. Водитель исчез вместе с машиной. Поиски не прекращались.
На столе закоптила свеча. Нора придавила огарок ложкой, затем соскребла остатки воска, выкинула их, водрузила на подсвечник новую, пирамидальной формы. Начала неумело чиркать зажигалкой, чтобы её подпалить у неё ничего не вышло. Симон урывками поглядывал на старания жены, не выдержав произнёс:
Не надо. Не зажигай. Всё-равно скоро спать.
А как же торт?.. В её взгляде угадывалось полное разочарование.
Разве мы не можем есть его при обычном свете?
Симону ничего не стоило протянуть руку и подпалить свечу, но ему было лень. Он был перегружен мыслями: странное поведение жены не давало покоя, загадочное исчезновение таксиста назойливо вертелось в голове
Исчезновение таксиста на самом деле не являлось для него загадкой. Таксист был ненужным свидетелем, помехой для одного дела. Показания таксиста, подвозившего обвиняемого, клиента Симона, могли разрушить прекрасно сфабрикованное алиби. С исчезновением единственного свидетеля, не успевшем заявить о себе, процесс пошёл гладко скоро Симон выиграет ещё одно дело.
По прошествии недели Нора отлучилась в магазин за оливковым маслом для ужина, считая, что успеет вернуться до прихода Симона. Но в этот день его отполированный чёрный Мерседес появился возле дома раньше ожидаемого.
Скидывая туфли она услышала его вопли, доносящиеся из ванной. На полу небрежно валялись плащ и галстук Нора подобрала их, привесила на крючок, продолжая напрягать слух. Звуки, издаваемые Симоном, ужасали то были рявканья умалишённого. Она подумала о толстых стенах, о хорошей звукоизоляции между соседними квартирами, но не подумала о себе. За девять лет она не слышала ничего подобного чтобы он настолько срывался, рвал и метал. Чтобы из него вылетала брань, от которой коробило. Из малой части нормальных слов ей удалось разобрать, что стало причиной его истерии: мужа взбесили открывшиеся обстоятельства, грозящие ему провалом.
Она не решалась войти, пока из ванной не донёсся звон падающих предметов. Тогда ей пришлось вмешаться.
Симон, успокойся! Она приоткрыла дверь.
В неё полетел лосьон.
Нора с испуга вскрикнула, пустилась в бегство. Разъярённый Симон выскочил из ванной и нагнал её в прихожей, схватил за шею сзади. Схватил нестерпимо больно, вонзив свои острые пальцы в нежную её кожу она заскулила. Не закричала, опасаясь привлечь внимание соседей невзирая на крайность, на вышедшие из-под контроля действия мужа, в данный момент она переживала за его карьеру: слухи разлетаются довольно быстро клиентов у Симона может убавится.
Не ослабляя захвата, он потащил её в зону кухни (она была продолжением прихожей). Выдвинув стул, резко усадил на него жену только тогда ослабил напрягшуюся до выпуклых вен клешню, затем вдруг с нежностью провел по её светлым прядям, отчего ей показалось будто всё закончилось. Но тут он собрал в кулак её волосы с очередной нахлынувшей агрессией.
Хочешь, чтобы я успокоился? прошипел он, склоняясь над ухом. Ты хочешь, чтобы я успокоился? Он натянул её волосы ещё сильнее.
Сердце Норы готово было выскочить наружу настолько страшен он был. Ей сразу вспомнился тот ужас, что охватывал её в доме родителей. Они ей твердили: «Не подходи к окну, Нора, когда темнеет в это время приходит Слепуха, она заглядывает в окна, ищет у кого бы забрать глаза. Не выходи во двор, Нора. Захочешь в туалет есть ведро. После заката в туалете сидит Пустобрюх, он выжидает у кого бы забрать кишки»
Я так удачно всё устроил скалил зубы Симон, уткнувшись лицом жене в волосы и рывками натягивая их, тем самым напоминая, что он по-прежнему зол. Я не оставил свидетелей Но какого-то чёрта мне звонит наглая, нахальная шантажистка!.. И говорит, будто она что-то знает обо мне! Как я по-твоему могу успокоиться?! Его одеревенелые пальцы соскользнули с её головы и снова больно впились в шею.