Но самым удивительным оказалось то, что никто, кроме них, похоже, не видел чудовища. Работа в Преисподней шла своим чередом никто не кричал, никто не пытался спастись бегством. Под отвислым брюхом зверя проехал грузовик. Его водитель не остановился и не прибавил скорости. Как будто для него не случилось ничего из ряда вон выходящего и подобное здесь в порядке вещей.
Грузовик развернулся на месте, круша тяжелыми шинами все, что попадало под колеса, и остановился в паре метров от вздымающейся колонной ноги чудовища. С грохотом поднялся кузов, и очередная партия мусора вывалилась на землю. Из кабины вышел человек в комбинезоне с лопатой в руках, постоял немного на краю мусорной кучи и вернулся в машину. Так же медленно грузовик проехал обратно. Если бы в этот момент монстр переступил с ноги на ногу, он бы раздавил машину в лепешку. Однако ничего подобного не случилось.
Раскачиваясь из стороны в сторону, как новорожденный олененок, зверь двинулся к Черному Замку и через какое-то время скрылся за мусорным отвалом. Только тогда Ива позволила себе выдохнуть. Ее трясло. За свою жизнь она повидала немало вещей, и страшных, и опасных, и отвратительных, но до сих пор ей не доводилось сталкиваться с чем-то настолько неправильным.
Пойдем, сквозь гул в ушах услышала она голос Охотника. Стоит поторопиться, пока он не вернулся.
Вернулся? Ива вздрогнула.
Он ищет добычу и не успокоится, пока ее не найдет, объяснил Охотник. Нам повезло, мы оказались слишком близко и попали в слепое пятно. Но он может нас почуять, и тогда
Он не стал договаривать, да это было и не нужно. Куэ у него на руках сдавленно всхлипнула.
Кто Ива сглотнула слюну. Ты знаешь, кто это?
Знаю, мрачно сказал Охотник. Урбунд.
О чем плачут деревья
Так кто же он такой? спросила Ива, когда они быстрым шагом пробирались к вратам Преисподней.
Пока вепря было не видно и не слышно, но Ива нутром чуяла, что он где-то рядом. Не за первой мусорной горой, так за второй бродит среди отбросов и ищет, чем бы поживиться. Ива шагала быстро, не обращая внимания на усталость и на резь в боку. Будь она здесь одна, давно бы сорвалась на бег. Но Ива не могла оставить крестного и древесную деву. Они пришли сюда вместе, значит, вместе и уйдут.
Охотник тоже спешил, но из-за своей ноши не мог себе позволить идти быстро. Он нес Куэ так, будто та вообще ничего не весила, и не выглядел уставшим. Но Ива заметила, как дрожит от напряжения жилка у него на шее, как вздулись мышцы на плечах и предплечьях, слышала, как тяжело он дышит. Она забрала у него ружье, но ничем больше помочь не могла.
Урбунд, буркнул Охотник. Он не хотел об этом говорить, и, как подозревала Ива, причиной тому была вовсе не усталость.
Это его имя? не сдавалась Ива. Ты встречался с ним раньше?
Нет. Охотник мотнул головой. Но я о таких слышал. Урбунд это не имя, и в этом его беда. Прости, вороненок, я не умею рассказывать сказки и сейчас не самое подходящее время.
Он ненадолго остановился перевести дыхание, но собрался с силами, расправил плечи и зашагал дальше. Вместо того чтобы пойти по разъезженной грунтовке, ведущей к воротам, они шли напрямик, по мусорным кучам, хотя этот путь был труднее. Впрочем, Ива давно усвоила, что легкая дорога не всегда правильный выбор. Раз Охотник избегал торных путей, значит, на то есть причина.
Люди в грузовиках его не видят, поделилась она своим наблюдением. Будто его и не существует. Как такое возможно?
Охотник коротко хмыкнул.
Люди часто бывают слепы. Это удобно. Есть вещи, которые лучше не замечать, если хочешь крепко спать по ночам.
Но Ива поморщилась. Как можно не видеть того, что происходит у тебя под носом?
А есть вещи, продолжил Охотник, которые не укладываются у них в голове, и они их не видят, потому что такого не может быть. Иногда, чтобы что-то увидеть, нужно поверить в невозможное, а не всякому это дано.
Ива смерила его взглядом. Она не совсем поняла, что именно хотел сказать крестный, и решила зайти с другого края.
Этот урбунд появился из-за этого мусора, да? Свинья, родившаяся из грязи?
Охотник глянул на нее так, будто эта мысль оказалась для него в новинку.
Возможно. Выброшенное и забытое, мусор лучшей плоти для него не найти. Но плоть это не сердце.
Сердце? Хочешь сказать, у этой твари есть еще и сердце?
У всего есть сердце, вороненок, вздохнул Охотник. Сердце это то, что делает нас теми, кто мы есть.
Он перехватил Куэ поудобнее, похоже, у него затекли руки. Но он и не думал останавливаться, наоборот прибавил шаг, так что и Иве пришлось поторопиться. Она то и дело оглядывалась и из-за этого пару раз чуть не упала. Откуда-то пришла мысль, что чудовище уже знает о них, уже взяло их след. Так олень чувствует приближение волка задолго до того, как ветер принесет запах хищника, до того, как сломается ветка под мягкой лапой. И если она это почувствовала, то крестный и подавно.
Сердце, сказал Охотник, перебираясь через кучу раскисших листов картона, это то, из чего мы растем. Чтобы выросло дерево, мало одной земли и воды, нужно еще и семя. Какое семя ты посадишь, такое дерево и вырастет.
А из какого семени вырос урбунд?
Охотник ответил не сразу.
Так иногда бывает, сказал он, что мать не хочет видеть свое дитя. На то есть множество причин, и не мне кого-то судить, просто Так бывает. И когда такой ребенок является на свет, мать избавляется от него, даже не дав ему имени. Вот из такого брошенного и забытого семени и вырастает урбунд. Брошенный и забытый.
Под его ногой что-то оглушительно треснуло и заскрипело так, что у Ивы аж зубы свело. А причиной оказалась толстая рамка из белого пенистого материала. Ива понятия не имела, что это такое, и, честно говоря, не желала знать. Охотник резко остановился и замер, прислушиваясь. Ровно десять ударов сердца он стоял не шелохнувшись, но, похоже, обошлось. Ничего не изменилось, разве что вороны закричали немного громче.
Семя неожиданно подала голос Куэ. Он сожрал все семена, сожрал все орехи и желуди, где нам искать новых детей?
Ива вздрогнула она думала, что древесная дева спит или без сознания. За все то время, что Охотник нес ее к воротам, Куэ не проронила ни звука, да и глаза ее были закрыты.
Детей? переспросила Ива, но древесная дева снова замолчала. Веки ее сомкнулись, а по белым щекам покатились крупные капли.
Ива озадаченно посмотрела на крестного, но тот повел плечами.
Прости, вороненок, я не знаю всех тайн Большого Леса. Я не знаю даже самой малой их части. Но ты же слышишь это? То, как плачут деревья?
Ива прислушалась к своим ощущениям. Ушами она не услышала ничего, и все же сердце сжалось от тоски, которую невозможно передать словами. А хуже всего то, что она узнала это чувство. Именно эта тоска наполняла глаза диковинной рыбы из ее снов.
Это не плач. Это зов, сказала Ива. Зов матери, которая потеряла своих детей.
Охотник кивнул. Ива встрепенулась, в голове будто сложились вместе детали хитроумной головоломки.
Нужно идти, торопливо проговорила она. Быстрее Не только мы слышим этот зов. Для чудовища, брошенного и забытого, он все равно как
Это урбунд, сказал Охотник. От него не убежать. Попытаться стоило, но все же Он уже здесь.
Здесь? Ива огляделась. Но ведь здесь никого нет? Чудовище ушло в другую сторону и
Но, разумеется, оно было здесь. Оно все время было здесь, рядом с ними, у них под ногами. Мусор задрожал, приходя в движение. Вздыбился так, будто под землей надувался огромный пузырь. И тут же мощный толчок подбросил ее в воздух. Ружье Охотника выбило из рук, а Ива рухнула на живот, лицом в склизкую кашу из гнилых овощей и рыбьих потрохов.
Урбунд поднимался медленно, и выглядело это так, будто он по кусочкам собирал свою плоть из всего, что валялось вокруг. Поначалу он походил на бесформенный ком мусора, но вот появились лапы с раздвоенными копытами, и зверь выпрямился, раскачиваясь. Вытянулась морда и расплылась в широкое плоское рыло, в провалах глазниц вспыхнуло пламя, распахнулась пасть с кривыми клыками