Цепляю на лицо улыбку и выхожу из комнатушки с кроватью.
Вот, протягиваю ему брюки.
Отлично! тянет и, забрав их из моих рук, проходит к ближайшему столу со швейной машинкой. Что-то там измеряет, сверяет с какими-то рисунками, прикидывает. Шаманит и повергает меня в шок.
Нет, ну я знала, что некоторые мужчины умеют шить, но я думала, это обычные мужчины, которым это нужно в жизни, а не такие, как Громов.
А вы умеете шить? И машинкой пользоваться? спрашиваю, чтобы заполнить тишину хоть чем-то.
А ты нет?
Не-а, мотаю головой. У нас если что-то рвётся, то мы выкидываем. А если пуговица отрывается, то её в ателье пришивают. Я даже иголки никогда не видела, отчего-то делюсь подробностями.
Расточительство, бросает, не отвлекаясь от дела. Нас мать всегда учила всему, что может пригодиться в жизни. А я ещё был тем, кто вечно всё рвёт. Поэтому шитьё было моим каждодневным занятием в качестве наказания. Особо этим не увлекаюсь сейчас, но по мелочи могу, поднимает на меня улыбчивый взгляд. Повезло тебе, Милена.
Ага, киваю.
Дважды повезло. И брюки спасём. И матерью его детей станем.
Ну вот, указывает длину. По твоему росту будет в самый раз. Я бы на тебе наживил, но немного не подумал сразу это сделать. А бегать тебя туда-сюда не хочу заставлять. Тем более у меня дела. Надо на сцену идти.
Режьте, даю ему ножницы.
Чем быстрее он всё сделает, тем быстрее мы отсюда уйдём и присоединимся к людям. А уж там я сбегу.
Режу, бросает и ловко отрезает лишнюю ткань.
После чего минут десять, а то и больше, смётывает ткань, а потом обрабатывает срезы и строчит новые края брюк. Я же сижу рядом и пытаюсь понять, как это всё работает и почему получаются такие красивые и разные швы из одной и той же машинки. Она ведь одинаково иглой двигает, а шов разный.
Что за магия?
И ведь Громов ничего такого не делает. Только руками ткань тянет под иглой и кнопочки нажимает.
Готово! отдаёт мне брюки, выключая машинку. Быстро переодевайся и, может, успеем на конец церемонии. Там как раз самое интересное и весёлое обычно происходит. Прощание и приглашение напиться в местном кафе, подмигивает, но меня этот «конец» не интересует. Только знать ему об этом не обязательно.
Ага! киваю и спешу переодеться.
Натягиваю шорты, надеваю пиджак и возвращаюсь к мужчине.
Ну как? показываю ему свой новый образ. Даже и не скажешь, что раньше были брюками, если честно! И к пиджаку так идут! И к босоножкам. У вас талант, Егор Данилович.
Если бы, хмыкает. Ну так что? Пойдём? указывает рукой на выход из аудитории, и я, подхватив сумочку, направляюсь туда.
Милена, а вы не хотели бы меня отблагодарить? мужчина появляется сзади и приобнимает меня за талию. За чашечкой кофе, например? Я получше тебя с творчеством дедушки познакомлю. Расскажу то, чего нет ни в одной биографии, многозначительно поигрывает бровями, и я уже готовлюсь его послать, когда дверь кабинета распахивается и в аудиторию влетает запыхавшаяся Сара.
А ну, руки от неё убрал! выкрикивает и бьёт его сумкой по голове, чуть не задев меня. И не убив.
Рука Егора Даниловича на моей талии ослабевает, и мужчина падает на пол с ощутимым грохотом.
Округляю глаза и испуганно перевожу взгляд с мужчины на подругу.
Глава 5
Ты чего?! шиплю на неё.
Я не знаю, также испуганно произносит, глядя на безжизненное тело. Ты же сама написала, что ситуация «красный». Я думала, он тебя изнасиловать решил. И вот я пришла как смогла.
Но по голове-то зачем? пищу, руками прикрыв рот, чтобы не закричать.
Папа говорит, что это самое слабое место, виновато пожимает плечами, прижав орудие преступления, а точнее, сумку, к себе. Если хорошо ударить, то можно отключить человека. Вот я и подумала, что по голове ударю. Увидела его, и тут ты. И я его
Что там у тебя, киваю подбородком на сумку. Гиря?
Учебники получила. Лена, у него кровь! восклицает, завизжав от ужаса. Из носа. Что делать?! Он истекает кровью! Он умирает?!
Кровь? переспрашиваю и оглядываюсь на Громова, по-прежнему лежащего на полу. Твою мать! Сара, дверь закрой, чтобы никто нас не увидел, командую и падаю перед несостоявшимся отцом моих детей на колени.
Что делать?! в панике интересуется подруга, стоя над нами и наблюдая за моими действиями. Я его убила, да?! Убила? Он мёртв?
Да жив вроде, произношу, нащупав пульс. Так, Сара, вспоминай, что говорил папа. Что делать при обмороке?
Не дать головой ударится? бросает и вопросительно смотрит на меня.
Поздно. Он уже пережил два удара.
Ноги выше поставить, кидает, и я, подтянув ближайший стул, кладу на него ноги мужчины. То и дело проверяю его пульс, чтобы не отключился.
Вызывай пока скорую, прошу её. Скажем, что горшок упал на голову, озвучиваю ей официальную версию случившегося.
Встав, сбрасываю один горшок на пол. Ломаю подставку, словно из-за неё упал цветок. И, взяв немного земли, обмазываю голову Егора Даниловича ею. Для алиби. Горшок ведь на голову упал. Следы остаться должны.
Я точно в маму пошла! Такая же хладнокровная, что даже в одном помещении с возможным трупом мыслю здраво. И придумываю алиби!
Ага, кивает Сара и быстро звонит в скорую. После чего отключается. Они сказали ему воздуха больше дать. Так он быстрее в себя придёт, озвучивает указание врачей.
Тогда я окно открою, а ты ему книгой воздух делай, говорю, и она кивает.
Поднимаюсь и лечу к окну. Тянусь к ручке и дёргаю её на себя, когда до меня доходит оглушительный грохот и звук, словно что-то ломается.
Испуганно оборачиваюсь и вижу застывшую от ужаса Сару, Егора Даниловича на полу. И швейную машину на его ноге. И сумку моей «везучей» подруги на месте, где всего минуту назад машинка стояла.
Сара! шиплю и подлетаю к Громову. Твою мать! Что ты сделала?! Решила добить?!
Я не хотела, шепчет она со слезами на глазах.
Аккуратно поднимаю машинку и скатываю её в сторону, с ужасом понимая, что дело дрянь. Дело просто ужас из всех возможных ужасов.
У него перелом, произношу, не поднимая взгляда на подругу. Звони отцу! Что нам делать?
Перелом?! истерически пищит.
Ясно, выхватываю из её рук телефон и быстро набираю её отца. Благо пароль от телефона Сары я знаю. Дмитрий Александрович, приветствую мужчину, когда он трубку поднимает. Без лишних слов и сразу к делу. Перед нами лежит человек без сознания. Пока вроде как живой. У него кровь из носу пошла от горшок на голову упал, смотрю на этот самый «везучий горшок». И потом ему швейная машинка на ногу упала. Кажется, перелом. Что делать?
Так! Для начала скорую вызывай, напряжённо отвечает, и я оповещаю его, что уже сделано. Далее. Никак его не передвигайте и не трогайте. Разрежьте ткань и проверьте, нет ли кровотечения.
Ага! хватаю ножницы и бессовестно разрезаю дорогущие брюки. Крови вроде нет. Но нога какая-то кривая, дядя Дима. Неестественно кривая.
Ясно. Так! Дальше Дальше ждите скорую. Я ничего сейчас сделать не могу. Шину вам не могу доверить наложить. Куда скорую вызвали?
В академию.
Ясно! Сейчас позвоню в диспетчерскую и скажу, чтобы поторопились. Или своих из клиники быстрее пришлю, а ваш вызов отменю, деловито оповещает меня.
Спасибо, бросаю ему. А нам что делать?
Ничего не делать, вздыхает и рычит на том конце, будто себя успокоить пытается. А теперь вопрос: не моя ли Сара это натворила?
Нет! Ну что вы! Сара тут ни при чём, тяну, глядя на плачущую подругу. Ладно, Дмитрий Александрович. У нас дела. Важные, и сбрасываю звонок.
Он меня убьёт! Я убила человека!
Да жив он! Жив! успокаиваю её и беру обе наши сумки. А теперь, Сара, валим отсюда! Быстро!
А как же он? спрашивает, указывая на мужчину, которого чуть не убила, но боюсь, если она ещё на минуту задержится рядом с ним, то дело завершит.
Всё с ним будет хорошо! уверяю её.
Будет, если тебя рядом с ним не будет.
Нас отчислят за такое! надувает губу, забирая у меня свою сумку. Он же Громов! Нас отчислят! Меня точно!