Высадив меня рядом со входом таксист моментально уехал длительная стоянка на этой улице запрещена. Чарли говорил, что меня встретят, но ни по прилете, ни здесь, у гостиницы, никого не было. За тяжёлой дверью скрывался совершенно неожиданный интерьер с претензией на богатство: белые каменные плиты на полу и стенах, светоотражающий потолок. Безвкусица, конечно, но персонал приветливый, и цены как раз подходили к скромному командировочному бюджету. Приятного вида девушка встретила меня у стойки регистрации, с неизменной механической улыбкой проверила документы и едва заметно вскинула бровь, когда увидела по приглашению какой организации я прибыл.
Ваш номер на втором этаже, прямо по коридору, последняя дверь слева, пропела она нежным птичьим голоском. Вас проводить?
Спасибо, доберусь сам. Не первый раз здесь.
Рады, что выбираете нашу гостиницу.
Меня несколько начал раздражать её приторно-сладкий тон. Такое ощущение, что весь обслуживающий персонал во всех гостиницах мира клоны, заточенные на одинаковые улыбки и жесты. А ведь они живые люди! Отвратительно.
Я забрал свои документы и поднялся в номер. Всё, как и в прошлый мой визит: белый пол, серые стены, односпальная кровать, кресло, стол, холодильник и ванная комната тоже на месте. Чудесно. Большего мне и не надо. Я приехал работать, а не отдыхать. Из окна открывался скорбный вид на соседнее здание через улицу жёлтое, кое-где посеревшее от дождей и плесени. Центр города. Да уж. Не зря Москву во всём мире последние лет двадцать называют городом контрастов.
Ровно в 16:30, когда я уже успел немного отдохнуть, мне позвонили. Сухой, чуть хриплый голос.
Добрый день, Том.
Здравствуйте, стоя у окна я наблюдал за медленным, меланхоличным движением облаков.
Вам звонят из Управления. Через полчаса буду ждать вас на Хитровской площади, поговорим о работе.
Я думал, меня вызовут в само Управление. Разве безопасно разговаривать на улице?
Более чем. Вы же помните устройство нашей организации? Если нет, то настоятельно рекомендую освежить в памяти кое-какие моменты, чтобы не задавать глупых вопросов.
Понял.
До встречи.
Гудки. Управление умеет нагнетать. Что из себя представляет эта организация? Я знал не больше, чем все остальные жители Земли. Хотя Теперь уже чуть больше, и, наверное, об этом не стоит здесь писать. Но, раз уж я решил изложить историю целиком, то, пожалуй, нарушу своё собственное правило о тайне.
Управление по Надзору и Охране базируется в Москве потому, что первые проблемы, связанные с человечностью, возникли именно здесь. Почему никто не может сказать. Историки до сих пор пытаются что-то выяснить, но картина не собирается воедино. Основная версия, она же и официальная, гласит, что первопричина кроется в исторически сложившейся особенности этого города. В этой точке, в нынешней столице России, испокон веков встречались и жили бок о бок сотни различных наций, они перемешивались между собой, создавая того удивительного нового человека, которого мы видим сейчас. Именно Москва подавала всем пример, как можно спокойно относиться к стиранию границ между расами и нациями. Собственно, из-за этого смешения и появилась Пятая группа. А вместе с ней сотни, а после и тысячи, проблем. Управление образовалось стихийно, как адекватный и необходимый ответ, как противодействие полнейшей анархии и бесчинствам, которые творились в то время здесь, в Москве. Как неизвестная болезнь, Пятая группа появлялась и в других точках мира. Странные люди, опасные не потому, что умышленно причиняли вред, а потому, что не знали, что им делать с собой. И с Пятой группой.
Главное Управление с тех пор базируется в Москве, как первый кластер противоборцев, наиболее опытных из всех существующих. Говорят, работники Управления собираются в съёмных офисах, но местоположения их никто не знает. Организация обширная, за четверть века накрывшая своей плотной сетью весь мир, взявшая под контроль не только Пятую группу, но и всех остальных людей, насаждая им мир, сначала путём жесткого запугивания и агрессивной пропаганды, а после убеждая в возможности тихого совместного существования. Ради безопасной жизни каждого, даже Пятой группы, мы живём под прицелом миллиардов камер: они везде, даже в квартирах и домах, отслеживают каждого не только по внешности. Они видят, что у нас внутри. Пятую группу нельзя скрывать, и носителям, соответственно, нельзя скрываться. Они до конца не принадлежат сами себе. Фактически заклеймённые люди, без права даже на мимолётные удовольствия в виде выпивки. Зато теперь их численность известна с точностью до человека и в любой момент, когда они могут понадобиться, их можно найти.
В путанных воспоминаниях я чуть не забыл, что мне нужно идти на встречу. В сущности, дорога не должна занять больше пяти минут. На улице снова пасмурно. Не очень похоже на весну. Зато площадь выглядела приветливо: яркая молодая зелень, и крошечные кривые деревца, усыпанные белыми цветами. Рановато для апреля.
Пусто. Редкие прохожие шли мимо меня, молчаливо смотря под ноги. Не знаю, почему это место назвали площадью, оно похоже скорее на закуток, типа заднего двора. Круглая зелёная клумба с непонятной скульптурой, а вокруг несколько длинных белых лавок, деревянных, прямиком из далёкого прошлого. Все лавки, кроме одной, пусты. На той, что стояла спиной к проезжей части, сидел человек в чёрной куртке без капюшона. Рядом с ним стоял зонт-трость. Чёрные густые волосы по-модному зачесаны назад. Я обошёл скамью и сел рядом с мужчиной на первый взгляд он мой ровесник.
Здравствуйте, Том, поздоровался он хрипло, пахнув на меня табачным амбре от недавно выкуренной сигареты.
Добрый день. Простите, не знаю, как вас зовут.
Старший следователь Андрей Корниленко.
Очень приятно.
У нас не светская беседа, Том. Держите, он положил мне на колени папку чёрного же цвета. Не думал, что Управление хранит документы по старинке, на бумажных носителях.
Что это?
Материалы дела. Ознакомьтесь.
На пригород опускались сумерки. В комнате стало заметно темнее, и Том отложил тетрадь, с наслаждением распрямив спину. Его молчаливый спутник едва пошевелился: он всё так же лежал на полу, как и утром, когда следователь затащил его в дом. Сейчас парень был похож на дворнягу, свернувшуюся комочком в углу. Когда Том впервые встретил его, то не мог себе даже представить, что этот человек будет вызывать жалость.
Может расскажешь? задал вопрос Том, даже не поворачиваясь к спутнику, всем своим видом транслируя безразличие к его персоне.
Мне нечего рассказывать, отозвался голос из угла. Парень сел, подобрав колени, и вжался в стены.
А мне кажется есть.
Стремительно наступающая ночь заворачивала мужчин в тишину, словно не желала слышать ни слова.
***
А почему бы ей не смеяться? Смеяться ведь лучше, чем плакать. Особенно, если и то и другое бесполезно.
(Эрих Мария Ремарк)
Изображение на экране сменилось. Теперь камера показывала тёмную фигуру, вжавшуюся в стену. Без приборов ночного видения лицо разобрать было бы невозможно, но в этом доме стояли прекрасные современные камеры. Крупный план выхватил блестящие глаза, прямой нос с лёгкой горбинкой, чуть впалые щёки.
А этого человека вы узнаете?
Да.
Что вас связывает с ним?
Ничего.
У нас есть сведения об интимным отношениях.
Ответом был дикий, заливистый хохот.
Том встал и обошёл комнату по периметру, звук его мерных шагов нестерпимо раздражал спутника это было очевидно. Он вцепился в свои ноги, собирая ткань штанов в крупные складки, и опустил голову.