Давай мы отойдем подальше, сказал Акимыч, и призывай свою игогушку. Ну, что? крикнул он через минуту, не призывается?
Вообще уже призвалось, ответил я.
Ребята вернулись и тоже уставились на мою ладонь, на которой сидел крошечный, в пару ногтей лягушонок. Он в ответ смотрел на них крохотными белыми бусинками выпученных глазенок.
Я даже отказываюсь это комментировать, сказала Ева, и что с ним нужно делать?
А я-то откуда знаю?
Спусти его на землю, может, ему свобода действий нужна.
Я положил лягушонка на песок дороги.
Только не наступите на него!
Мы стояли на четвереньках и смотрели на лягушонка. Лягушонок, кажется, пригрелся на песке и заснул.
Нет, ну что-то же он должен уметь, сказала Ева, хоть какой-то толк от него должен быть.
Сейчас, Акимыч подполз к канаве у поля и вернулся, зажав между большим и указательным пальцем извивающегося червяка. Вот, смотри, добыча! Кусь! Ату!
Да, добавил я, бей его!
Лягушонок проснулся и уставился на червяка, после чего надул щечки и, кажется, плюнул в розовое извивающееся тело. Червяк дернулся и затих. Акимыч поднял червяка и внимательно его рассмотрел.
О! Смотрите, в нем дырка, проедено почти насквозь. И большая дырка, кстати, миллиметра три, не меньше. Похоже, кислота какая-то.
Отлично, сказала Ева, теперь ты гордый обладатель лягушки, которая может убить червяка с расстояния в десять сантиметров. Я считаю эту войну Учгур уже проиграл.
Я вспомнил слова ведьмы про нож.
Может, это как нормальный боевой навык прокачать можно? Акимыч, там в канаве еще червяки остались?
После убийства пяти червяков игогушка, кажется, потерял интерес к происходящему и больше не реагировал на приказы. Есть червяков он также категорически отказался, как бы соблазнительно мы не размахивали их розовыми хвостами перед его носом.
Вообще, сказала Ева, поднимаясь, тут война идет, друзья в плену, а мы черт знает чем занимаемся.
А чем еще заниматься, раз мы в армии, сказал Акимыч. В городе все равно делать нечего. Там только монахи бродят, кости собирают и на погребальных кострах жгут. Хотя можно пойти к их телегам и попросить каши.
Сперва нужно к начальнику, подать прошение пробормотал я, поднимая игогушку и засовывая его в карман. Почему-то мне показалось, что это мальчик. Была в нем некая миниатюрная такая брутальность.
***
Камито оживал на глазах. Кучи угля вывозились, завалы расчищались, копоть отмывалась. Появились пункты торговли товарами для нужд пострадавших там мы приобрели войлочную легкую круглую палатку о пяти бамбуковых жердях конструкция держалась, на мой взгляд, исключительно на честном слове и магии, но возводилась и разбиралась быстро, от чужих взглядов и возможного дождя защищала и стоила относительно умеренно. Прямо напротив нашей палатки трое неспешных задумчивых неписей буквально за несколько часов возвели пусть маленький, но все-таки дом с красными лакированными балками, перилами веранд, крышей из алой блестящей дранки; к вечеру в новенький дом даже успело заселиться семейство неписей. Открывались и лавочки, пока что в парусиновых шатрах, уже повсюду в городе стучали молотки, взвизгивали пилы, вездесущий запах гари потихоньку вытеснялся запахом свежей кипарисовой древесины, лака и благовоний.
В порт стали прибывать игроки. Большие корабли, (которые трудно было отозвать, так как сперва их требовалось полностью разгрузить), теснились у причалов, лодочки возникали и исчезали в прибрежных волнах, вокруг города образовалось кольцо клановых военных лагерей. Прошло уже несколько дней, а мы еще понятия не имели кто такие «Речные крабы», где их искать, кто наш командир и что нам надлежит делать. Каждый день Ева утром и вечером отсылала письма Гусу и Лукасю, и мы облегченно выдыхали, слыша успокоительное блямканье оповещения о том, что письмо ушло адресату, присутствующему в мире, и, значит, живому. Ответа мы не ждали даже если у рабов будет возможность воспользоваться почтой, то вряд ли их уже успели пригнать в столицу Учгура. Гнать несколько тысяч, а то и десятков тысяч людей пешком по джунглям, горам и травянистым степям занятие не самое быстрое.
Целыми днями я ловил рыбу с причала конечно, так близко от берега ничего толкового не вылавливалось, а свиток "Вонюючки" был у Гуса. Но торговцы охотно брали, пусть и за копейки, всех этих сайр, желтохвостиков и маленьких тунцов разрастающуюся армию нужно было кормить.
Только на четвертое утро на наших квестовых панелях загорелось требование немедленно прибыть в расположение «Крабов» на северной дороге напротив арахисового поля.
Что же, мы прибыли и могли своими глазами убедиться, что «Речные крабы» точно не были элитным отрядом местной армии. Восседающий на складном стульчике военачальник-непись Сакаяма был пьян так, что придерживать его на этом стульчике должны были два босых пехотинца, выглядящих крайне живописно в кольчугах, сплетенных из соломы, и с нагинатами, которые представляли из себя привязанные к кривым палкам кухонные ножи. Я огляделся. На «месте расположения» я не увидел ни походных шатров, ни других игроков. Несколько кучек воинов-крестьян сидели вокруг костров, возле дороги паслась кобыла с раздутым пузом и бельмом на одном глазу и больше здесь ничего не было.
И хорошо, подумал я, быть в авангарде крабам явно не светит, главное, чтобы мы с ними могли добраться до Учгура и найти там Гуса с Лукасем. А что касается воинских подвигов и наград за битвы, то лично мне они даром не нужны. В идеале я бы предпочёл вообще ни с кем не драться, а сделать свое дело и максимально оперативно дезертировать. Приятно, что все члены нашего клана были в этом со мной горячо и полностью согласны. То есть я, конечно, не знал, что думает обо всем этом Серая Плесень, но меня это как-то не волновало.
Если Сакаяма и давал нам какие-то важные указания, то они остались неизвестными, потому что понять, что он мычит, было решительно невозможно. Все же мы дисциплинировано разбили палатку неподалеку от зеленых рядов арахиса и даже попытались выяснить у соотрядников нужно ли нам нести какие нибудь боевые дежурства или что-то вроде того, но наткнулись лишь на встречные вопросы о том, нет ли у нас с собой винца или чего-то пожевать, кроме этой вонючей каши. Даже Хохен не вызывал у этих недосолдат особого интереса, хотя, строго говоря, из всех присутствующих на арахисовом поле он был единственной дееспособной боевой единицей. Проведя несколько часов в расположении крабов и убедившись, что наш командир не собирается трезветь, поскольку постоянно подновляет свое состояние большими глотками из тростниковой фляги, мы решили, что будет разумнее самим позаботиться о себе. Например, я могу опять отправиться в порт ловить рыбу, а Акимыч пойдет со мной и будет в меру своих сил жарить, сушить, солить, и коптить ее тут же на набережной, Ева же пройдется по городу в поисках любого другого пригодного в дорогу провианта, главное, чтобы это не была каша: вообще идея сдабривать рис ладаном и маслом хризантемы мне здравой не кажется.
Акимыч заканчивал портить уже четвертую или пятую сковородку разделанной рыбы, когда вдруг вскрикнул и перевернул сковородку на угли.
Ним, блин, бросай удочку, смотри туда!
Я посмотрел «туда».
Со свежеприбывшего корабля на ближайший к нам причал спускалась новая партия игроков, которых издалека было и не рассмотреть. Но зато прекрасно был виден герб на парусах корабля фиолетовый круг, пронзенный золотой молнией.
Приплыли! прошептал Акимыч.
Ну да. Разумеется. А то мы здесь слишком скучно и однообразно живем. Вот как раз клана «фиолетовых» в полном составе нам тут и не хватало.