– Шайнер протянул мне руку. Разумеется, отказываться от предложения не стала, приняла предложенную руку и почувствовала, как же сильно я скучала по этому невероятному дракону.
– Так, значит, ночами ты варишь свои особо сильные ведьмовские зелья? – по пути спросил он.
– Варю, – не стала отнекиваться я, – в полночь многие ингредиенты обретают особую силу.
– Хм…
– Вы не ведали об этом?
– Никогда не интересовался травоведением.
– И что, ни разу не употребляли снадобья для увеличения магической силы? Или не пили отваров для поправки здоровья?
– Ну, настойку из выползня я знаю, взвары пью, но меня не особо интересует то, что находится в моей чашке.
– Н-да… – Я со всей возможной суровостью поглядела на жениха. – А меня когда-то ругали: мол, не смотрю, что ем и пью!
Арриен расхохотался:
– Ма-шерра, ты думаешь, что на этом свете еще остались безумцы, способные меня отравить?
Подарила ему очередной возмущенный взгляд, а он вдруг резко сменил тему:
– Ты зачем хотела повидать меня?
Ответить ему не успела, так как мы вышли к беседке, увитой виноградной лозой, на которой висели кисти с крупными ягодами. Внутри беседки находился стол, а на нем в окружении серебряных кубков стояли блюда с различными яствами.
Мы прошли в беседку, сюда проникали солнечные лучи, но на столе в глубоких чашах с лепестками розарусов, погруженных в воду, плавали зажженные свечи. Шайн помог мне сесть за стол, а сам расположился напротив и разлил вино по бокалам. Я мечтательно смотрела на этого великолепного мужчину, а он вместо тоста за нашу встречу вдруг произнес:
– А-а-а, понял… Ты из-за Ремиза пожелала пообщаться со мной? К сожалению, так бывает. Держи! – Шайнер щелкнул пальцами, и перед ним появился листок бумаги и магическое перо. Он протянул их мне: – Пиши, сколько я тебе должен – мебель, ну и все расходы на ремонт.
Я рассвирепела. И это вместо того, чтобы помириться со мной! Я тебе такое напишу, гад синекрылый! Ух, ледяной нелюдь!
Отпила вина и, схватив перо, с умным видом начала писать:
– Двадцать пять склянок с зельем от простуды. В состав одного снадобья входят: цветы липы (пять медяков); мед гречишный – две ложки (пятнадцать медяков); листья мать-и-мачехи (два медяка); листья подорожника (один медяк). Работа травницы – двадцать медяков. Итого за склянку: сорок три медяка, а за двадцать пять штук десять серебрушек и двадцать пять медяков.
Таким образом я перечислила множество зелий, снадобий, сборов и декоктов, которые лежали в зале аптеки. В конце добавила стоимость поломанной мебели и с нескрываемым ехидством вручила листы жениху. С удовлетворением отметила, как по мере прочтения его брови поднимались все выше и выше, а глаза удивленно округлялись. В конце синеглазый поинтересовался:
– Ма-шерра, а зачем было все так подробно расписывать?
– Затем, чтобы вы не думали, будто я хочу выпросить у вас лишний медяк! А кроме того, хотелось вам показать, чем именно занимаются травники, дабы вы не относились к нам с таким пренебрежением.
Арриен недоверчиво моргнул и попытался оправдаться:
– Нилия, я никогда не относился к твоему занятию с пренебрежением! Наоборот, по-моему, это самое женское занятие, помимо ведения домашнего хозяйства, разумеется.
– Что-о? – Я даже потеряла дар речи от подобного заявления, а вредный дракон вдруг объявил:
– Хорошо-хорошо, я все понял! Если это все, то вот деньги, а я пойду!
– Куда? – ошалела я.
– Пока ты тут выписывала подробности, я успел поужинать.