Что-то не давало журналистке покоя. На их встречу в парке Гриша приехал в костюме «тройка»[24]. И хотя было прохладно, он заливался потом. Олеся решила еще раз встретиться с Григорием и поехала к нему домой.
У подъезда на скамейке сидели бабки:
Наркоман ваш Гришка. Еще со школьной скамьи. И как его в армию взяли.
«А ларчик, как говорится, просто открывался», поняла Олеся.
На ее звонок из квартиры вышел фигурант. Он был уже не в костюме, а в футболке и трениках. На руках и ногах следы от уколов. Что, собственно, и объясняло его столь плачевный вид в столь молодом возрасте.
В Москву Олеся вернулась ночью и сразу поехала в Останкино. В сложных ситуациях продакшен не спал. Шоу должно было выйти в эфир послезавтра. Съемки были назначены на завтра. Билеты на самолет у героев программы депутата и Григория были на утренний рейс. Все подготовили. Ждали только Олесю с докладом.
В кабинете мужа сидели пятеро: он сам, директор канала, директор шоу, редактор и адвокат-эксперт.
Наш герой не герой, а дезертир, сказала Олеся.
Мда Если ты так думаешь, тогда я бы не рисковал, почесал карандашом за ухом директор шоу.
Дайте мне с ним поговорить, произнес адвокат.
Олеся набрала номер на своем мобильном и протянула эксперту телефон. Адвокат с трубкой вышел в коридор. Вернувшись через пару минут, сказал то же, что и Олеся. Им поверили на слово. На съемку срочно вызвали запасных героев из первой категории, а Олеся поехала домой и завалилась спать, отключив телефон. Впереди были заслуженные выходные в пижаме и с книгой.
Ты молодец, похвалил ее приехавший через пару дней муж. Депутат кричал, что сотрет шоу «Даешь свободу и справедливость» с лица земли, Штейн скупо улыбнулся. И хотя мы аннулировали их билеты, они с Григорием все же прилетели и прямиком помчались к нашим конкурентам с третьей кнопки[25]. Рейтинг шоу конкурентов зашкалил. Я уж было подумал, что разозлившиеся инвесторы нас прикроют. Возмущенным воплям не было конца. А вчера Григория взяли под стражу за дезертирство. Выяснилось, что его мать замутила с кем-то из военкомата, чтобы хоть на время избавиться от сына, тащившего все из дома ради дозы. Не выдержав ломки, тот умудрился сбежать из части и где-то шатался, пока как-то кто-то не вывел его на ушлого депутата, находящегося в поисках инфоповода. В общем, в итоге «из-за профессионального несоответствия» прикрыли не нас, а шоу конкурентов. А у тебя новое задание.
Глеб, поцелуй меня, попросила Олеся.
Лисен, мне некогда, Глеб похлопал ее по руке. А это что за чушь? муж поднял с дивана книгу, которую читала жена: «Палач». Здесь хранятся ключи от счастья, прочел он название и блурб[26] книги. Бред какой-то Сочетание несочетаемого.
Достав телефон и начав набирать чей-то номер, Глеб исчез в коридоре.
Сам ты бред, обиженно прошептала Олеся.
Новое задание обещало «порвать» все предыдущие. Сначала на парковке на Новой Риге за МКАДом[27], где была назначена встреча с новым героем шоу, в машину телеканала села пара мрачных типов. Олесе и оператору завязали глаза, переместили в другую машину и отвезли дальше за город.
В просторном особняке, почему-то в помещении неработавшей сауны рядом с бассейном им было велено взять интервью у бывшего работника ФСИН[28] по делу некой цыганки, попавшей, будучи беременной двойней, в центральное СИЗО[29] города Тулы за якобы торговлю наркотиками. Со слов этого самого работника цыганка отказывалась признавать вину. Для «урегулирования конфликта» с цыганкой в СИЗО была вызвана акушерка, с помощью медикаментов спровоцировавшая у женщины преждевременные роды, в результате которых один ребенок умер. Второго же забрали в тюремное отделение малютки.
Ничего не понимаю. Цыганку ведь должны были оставить дома под подписку о невыезде и дать спокойно родить, от страшного рассказа кожа Олеси покрылась мурашками.
ИМ было важно выбить из цыганки нужные показания, интервьюируемый сделал акцент на слове «им».
Но ведь женщина, признав вину, сядет лет на. дцать.
Конечно. Дело будет раскрыто. Цыганка сядет. А ОНИ получат бонусы от вышестоящих. В этом и соль.
И что с ней сейчас?
Цыганку по-прежнему держат в СИЗО. Малыша отдельно. Так будет до тех пор, пока ее не сломают и она не подпишет бумаги.
А мы чем можем помочь?
Если материал покажут на центральном канале, есть шанс, что власти возьмут ситуацию на контроль. В СИЗО поедет проверка. Цыганку, как вы и говорили, отпустят домой под подписку. И, возможно, ребенок к тому времени еще будет жив, и его отдадут матери.
Понятно. А вам это зачем?
У меня свои счеты с бывшими коллегами. Вас это не касается. Когда будете давать меня в эфир, лицо надо заблюрить[30], а голос изменить.
Я передам руководству, пообещала Олеся.
С завязанными глазами их с оператором вернули на МКАД к служебной машине.
Куда дальше? спросил водитель телекомпании.
В Тулу. В органы опеки. Введем их в курс дела и попросим о помощи, сказала Олеся.
Может завтра? спросил оператор, Сейчас уже полдень, пока доедем
Именно, еще только полдень, жестко ответила Олеся: Поехали.
Щуплый пожилой сотрудник опеки «на камеру» говорить отказался. А без камеры злобно плюнул в журналистку, уже понимавшую, что тот все знает. И на вопрос «Как вы это допустили?» проорал:
Вали отсюда, шелупонь столичная. Ходят тут всякие. Я сам решаю, что мне допускать, а чего нет.
У профессионала Олеси Штейн с первых дней работы на шоу вошло в привычку цеплять под одежду «скрытку»[31], пишущую материал без разбора. К ее удовольствию этот диалог оказался записан.
Олеся позвонила редактору и получила задание ехать в СИЗО.
Мля выругался оператор.
Мля поддержал его водитель.
К страшному зданию, обнесенному забором с колючей проволокой, сотрудники телекомпании подъехали к пяти вечера.
Начальника нет, сказали из-под полузакрытого окошка проходной.
А будет? Олеся протянула удостоверение журналиста. Мы ведь все равно не уедем и станем снимать тут все подряд, пока с нами не поговорят.
Окошко захлопнулось. Чуть позже снова приоткрылось.
Ждите.
Долго?
Не сомневайтесь. Будет долго. Сидите в машине. К вам подойдут.
Прошел час. Интересный час. Из СИЗО выходили на улицу жуткие люди с голыми торсами, покрытыми татуировками, жутко зыркали в сторону машины, курили, сплевывали и уходили. На их место приходили другие, менее жуткие, запеленутые, как капуста, в одежду, и остервенело мели улицу между СИЗО и автомобилем.
Показательные выступления, сказал водитель. Как в ментовских сериалах, ей богу
И что это значит? спросил оператор.
Ну, типа А хрен его знает Типа, берегитесь что ли, не туда заехали прокомментировала происходящее Олеся.
Так че мы тут сидим? Звони мужу и айда по домам, попросил оператор.
Так! Выходим из машины, распаковываем оборудование и снимаем этот спектакль.
Олесь, ты чего? заскулил оператор.
Выполнять, жестко приказала Олеся Штейн. Иначе позвоню мужу и ты больше в профессии «не жилец».
Оператор молча принялся за дело. Как только камера уперлась зрачком во вход в СИЗО, ворота открылись. К машине подкатил вертлявый мужичок в гражданском.
Шледуйте за мной, прошамкал он.
От напряжения Олеся фыркнула и рассмеялась. Затряслись от смеха и оператор с водителем.
Только ты, ткнул шепелявый в Олесю. Оштальным нельзя.
Как крыса за Нильсом[32], Олеся шла за шепелявым. Сначала ко входу, потом по двору к массивной железной двери. Вот дверь распахивается, и она входит внутрь. Вот с яростным лязгом запахивается, оставляя женщину в полутемном помещении одну Или не одну
Пойдем, я тебе кое-что покажу, над невысокой Олесей навис высокий мужчина в форме.
Вы начальник СИЗО?
В ответ ноль реакции.