Он начал дрейфовать обратно к воде, когда из нее вырвалась Меган. Она пробила поверхность наподобие золотой русалки, взлетая и оставляя за собой шлейф капель, которые превратились в миллион переливающихся кристаллов, следуя за ней в воздухе. Меган сделала сальто внутри облака из водяных шариков Афродита из плоти и металла, возникшая из пены.
Мундштук выпал из ее губ, повиснув на воздушном шланге, и он услышал ее смех. Купер не думал, что она его заметила. Он был совершенно уверен: она полагала, что наконец-то осталась одна, пусть даже на несколько секунд. Она смеялась восторженно, как ребенок, и до тех пор, пока из воды с ворчанием не выбралась ее съемочная команда.
Они заставили ее вернуться и повторить.
* * *
Она того не стоит, Купер.
Кто? А, ты про Золотую Цыганку.
Ты хочешь, чтобы твои постельные экзерсисы изучали девяносто миллионов жлобов?
Купер повернулся, чтобы взглянуть на Анну-Луизу. Та сидела рядом на узкой скамеечке раздевалки, завязывая шнурки. Она посмотрела на него через плечо и улыбнулась. Он знал, что у него репутация бабоукладчика, специализирующегося на знаменитостях. Когда он только пришел работать в Пузыре, то счел одним из дополнительных бонусов возможность знакомиться, тесно общаться и укладывать в постель знаменитых женщин, что он неоднократно и проделывал. Но это уже давно перестало иметь для него прежнее значение.
Гэллоуэй не создает себе воздыхателей.
Пока. Как не создавала Лайша Трамбулл еще год назад. Или тот парень, что работает на Эй-Би-Эс Чин. Рэндолл Чин.
И как не создавала Саломея Хассан, добавил кто-то из дальнего угла раздевалки. Купер осмотрелся и увидел, что их слушает вся смена.
Я-то думал, что вы выше этого, сказал он. А оказалось, что вы кучка фанатов ощущалок.
Хочешь или не хочешь, а имена все равно услышишь, возразила Стю.
Анна-Луиза надела через голову рубашку и встала.
Нет смысла отрицать, что я смотрела эти записи, сказала она. Транс-сестрам надо как-то зарабатывать на жизнь. Она их сделает. Эротические сны уже на подходе.
Ага, на подходе, поддакнула Стю и добавила непристойный жест.
Почему бы вам, идиотам, не заткнуться и не свалить отсюда? предложил Купер.
Они постепенно так и сделали, и крохотная раздевалка на уровне одной десятой «g» вскоре опустела, не считая Купера и Анны-Луизы. Она стояла возле зеркала, втирая лосьон в кожу головы, чтобы та блестела.
Я бы хотела перейти во вторую смену, сказала она.
Да ты чокнутый лунатик, ты это знаешь? встревоженно выпалил он в ответ.
Она повернулась и пронзила его взглядом.
Это преувеличение и расизм, заявила она. Не будь я такой любезной, я бы возмутилась.
Но это правда.
Это вторая причина, почему я не стану возмущаться.
Он встал и обнял ее сзади, теребя губами ухо.
Эй, да ты весь мокрый, рассмеялась она, но не попыталась его остановить, даже когда его руки приподняли рубашку и скользнули вниз под ремешок штанов. Она повернулась, и он поцеловал ее.
Купер никогда по-настоящему не понимал Анну-Луизу, хотя и жил с ней уже полгода. Она была почти такой же крупной, как и он, а он был далеко не малыш. Родилась она в Новом Дрездене на Луне. Хотя ее родным языком был немецкий, она свободно и без акцента говорила на английском. Ее лицо пробуждало такие прилагательные, как сильное, здоровое, сияющее и свежее, но никогда слова наподобие «гламурный». Короче говоря, физически она была такой же, как и остальные спасатели-женщины. Она даже брила голову, но в то время как остальные проделывали это, пытаясь вернуть былую славу и поддерживать олимпийскую внешность, она никогда не участвовала в соревнованиях по плаванию. Одно лишь это делало ее уникальной в группе и, вероятно, настолько вдохновляющей. Остальные женщины в отряде спасателей были незамысловатыми качками, всем прочим занятиям предпочитавшие два: плавание и секс, в таком вот порядке.
Против этого Купер не возражал. Это было весьма точное описание его самого. Но он медленно подбирался к тридцати годам, и эта дата с каждым днем приближалась. Такой возраст никогда не был хорошим для спортсмена. И он с удивлением обнаружил, что его больно задели ее слова о том, что она хочет поменять смену.
Это как-то связано с Юрием Фельдманом?
А он в той смене?
Мы и дальше будем спать вместе?
Она отпрянула.
Мы так и будем разговаривать? Ты для этого меня раздеваешь?
Просто хочу знать.
Если не захочешь переехать, все останется по-прежнему. Но не думаю, что это чертовски много значит. Я ошибалась?
Извини.
Может быть, проще спать одной, вот и все. Она повернулась и похлопала его по щеке. Черт, Кью-Эм. Это всего лишь секс. Ты в этом очень хорош, и пока ты не теряешь интерес, у нас все будет хорошо. Договорились? Ее ладонь все еще касалась его щеки. Она пристально вгляделась ему в глаза, и ее лицо изменилось. Это просто секс, да? Я имела в виду
Конечно, это
а если не просто Но ты никогда не говорил такого, что могло бы
Господи, нет. Я не хочу оказаться привязан.
Я тоже.
Казалось, она хотела что-то добавить, но лишь опять коснулась щеки Купера и оставила его в покое.
* * *
Купер был так погружен в свои мысли, что прошел мимо стола, за которым сидела Меган Гэллоуэй со своей командой.
Купер! Вы ведь Купер?
Когда Купер повернулся, у него уже была наготове «улыбка для камеры». Хотя к этому времени его уже редко узнавали, рефлексы все еще работали. Но улыбку быстро сменило более искреннее восхищение. Он был удивлен и польщен тем, что она знает, кто он такой.
Гэллоуэй поднесла ладонь ко лбу, глядя на Купера с комичной напряженностью. Потом щелкнула пальцами и снова шлепнула себя по лбу.
Я все пытаюсь вспомнить это имя с той минуты, когда увидела вас в воде, сказала она. Только не говорите я вспомню его это было прозвище
Она беспомощно смолкла, затем поставила локти на стол и уперлась подбородком в руки, раздраженно глядя на Купера.
Не могу вспомнить.
Это
Не говорите.
Он хотел было сказать, что не раскрывал его, но вместо этого пожал плечами и промолчал.
Я вспомню, если вы дадите мне время.
Она сможет, сказала другая женщина, которая потом указала на свободный стул и протянула ему руку: Я Консуэла Лопес. Позвольте угостить вас выпивкой.
Я Купер.
Консуэла подалась вперед и прошептала:
Если она не вспомнит ваше чертово прозвище за десять минут, скажите ей, ладно? Иначе от нее не будет никакого толку, пока она не вспомнит. А вы спасатель.
Он кивнул, и ему мгновенно принесли напиток. Купер попытался скрыть изумление. Произвести впечатление на официантов в кафе на променаде было невозможно. Тем не менее участникам вечеринки Гэллоуэй даже не было нужды заказывать.
Восхитительная профессия. Вы должны о ней рассказать. Я продюсер, учусь быть сутенером. Она покачнулась, и Купер понял, что она пьяна. В ее речи это никак не проявилось. Тот адский тип с бородой это Маркхэм Монтгомери, режиссер и талантливый проститут. Монтгомери взглянул на Купера и изобразил нечто вроде кивка. А эта личность неопределенного пола зовется Коко-89 (простигосподи), звукооператор, вселенская загадка и приверженец религиозно-сексуального культа настолько таинственного, что даже сам Коко точно не знает, в чем его смысл.
Купер видел Коко в воде. У него или нее имелись мужские гениталии и женские груди, но гермафродиты в Пузыре редкостью не были.
Ваш здровье, серьезно сказало Коко, поднимая стакан. Ващще-то ваш танц на глубне достоин почсти.
Все засмеялись, кроме Купера. Он не понял шутки. Лопес его волновала он слышал забавные речи от стольких богатых или многоопытных людей, что не смог бы сосчитать, но Коко несло откровенную чушь.
Лопес приподняла над краем стола серебряную трубочку, нажала на спуск, и в сторону Коко вылетела струйка переливающегося серебристого порошка. Она разбилась на тысячи мерцающих точек. Гермафродит вдохнул эту пыль, глуповато улыбаясь.