А молоко у тебя есть?
Ханна вышла из дома без какой-то определенной цели, лишь собираясь поближе познакомиться с деревней, а также в робкой надежде обрести вдохновение. Она изо всех сил пыталась поскорее забыть о досадном утреннем происшествии. Ханна направилась в ту сторону, где дома местных жителей стояли более кучно. Шла она быстро, и укусы холодного встречного ветра были весьма ощутимы. Она поправила платок, в который куталась, прикрывая им одновременно грудь и шею. С моря наползали тучи, было похоже, что собирается дождь. Она прибавила шаг. При свете дня стали хорошо видны горы, расположенные к северу от домов. Казалось, они держат друг друга за руки, образуя своего рода защитную цепь вокруг деревушки. Или подобие неприступной изгороди. Пройдя примерно километр, она оказалась, если так можно выразиться, в самом центре поселения или на его главной торговой улице, судя по расположенным здесь магазинам товаров повседневного спроса и одежды. Оба были закрыты. Ханна осмотрелась по сторонам нигде не видно и не слышно никаких признаков присутствия человека. Лишь стая чаек патрулировала территорию с воздуха. Неужели она попала в деревню-призрак?
Kysstu mig!
Какой-то бродяга, одетый в лохмотья и до бровей заросший бородой, схватил ее за руку. Ханна вздрогнула от страха и неожиданности. Однако, взглянув на бродягу, она решила, что, скорее всего, это деревенский дурачок такие обязательно встречаются в местах, подобных этому. Ханна попыталась перейти на английский:
Извини, я не понимаю.
Kysstu mig! Поцелуй меня!
Губы бородача сложились для поцелуя, в глазах блеснула надежда. Ханне даже захотелось его поцеловать; она и сама не знала почему, может, чтобы удивить его? Да и саму себя. Однако пахло от бородача, как от бочки селедки. Всякое бунтарство имеет свои границы.
Может, как-нибудь в другой раз.
А деньги у тебя есть?
Ну конечно, вслед за любовью сразу следуют деньги. Ханна выудила из кармана купюру и, кладя ее в коричневую от грязи ладонь, спросила:
Нет ли здесь в поселке какого-нибудь кафе?
Бородач ухмыльнулся.
Ты знала, кого спросить. Мне известно все в этой деревне, я вижу все, что тут происходит. Только вот множества шикарных кафе не наблюдаю. А ты?
Ханна улыбнулась: вероятно, она поторопилась с выводами. Действительно, деревенский дурачок, владеющий искусством сарказма столь же безупречно, как и английским. Может, он все же не такой уж дурачок?
Окей, кафе у вас нет. Где же тогда собираются люди?
Дома. У моря. Или в «Браггине»[13].
В «Браггине»?
Единственный бар в поселке.
А до него далеко?
Могу проводить. Надо же потратить это.
Грязная рука взмахнула только что полученной от Ханны купюрой. Хорошо еще, что ей в общем-то не нужны были эти деньги. Пропить их в баре ничуть не хуже, чем потратить каким-нибудь иным образом. Один алкоголик другого не осудит. Лохмотья колыхнулись и уверенно двинулись в известном их хозяину направлении, Ханна поспешила следом. Неужели же и она когда-нибудь может стать такой одинокой, что придется выпрашивать поцелуй на улице у незнакомого человека?
8
Ханна ощутила знакомую духоту питейного заведения еще до того, как дверь в «Браггин» распахнулась. Вслед за своим новым другом она прошла в темный кабачок и слегка разочарованно осмотрелась по сторонам. Коричневые цвета интерьера, помимо барной стойки здесь было всего два застеленных потертой клеенкой столика, на них вазочки с искусственными цветами и пепельницы. Вокруг столиков белые пластиковые стулья. За одним столом сидели несколько обветренных местных жителей, которые, вероятно, когда-то были рыбаками, а теперь больше всего напоминали давно уже махнувших на себя рукой людей. Стоявший у игрального автомата толстяк относился к тому же типу уставших от этой жизни бывших рыбаков. Посреди бара стояла женщина лет пятидесяти с лежащей у ее ног собакой и оживленно беседовала о чем-то с барменом. Судя по тону, речь шла о том, что ее весьма волновало. У слушавшего ее бармена вид был невообразимо скучный, как будто он слышал эту историю уже тысячи раз, как наверняка и обстояло дело. Лишь один из присутствующих здесь выпадал из типичного кабацкого пасьянса. За стойкой бара сидел темноволосый мужчина приблизительно одного с Ханной возраста, и многие, вероятно, назвали бы его слишком красивым или слишком аккуратным и ухоженным, чтобы зависать в подобном заведении с утра в среду. Мужчина читал книгу, Ханна разглядела, что перед ним на стойке стоит стакан колы. Деревенский дурачок поприветствовал бармена и, добавив к купюре Ханны еще несколько своих, взял себе пиво. О Ханне он уже успел позабыть и присоединился к компании разочаровавшихся в жизни бывших рыбаков. Ханна взгромоздилась на один из высоких барных стульев по соседству с любителем колы. Оторвавшись от книги, он обратился к ней по-английски:
Туристка?
Ханна кивнула.
Из Дании?
Да, а что, так заметно?
Просто догадался. Думаю, ты бы вполне могла сойти за исландку.
Почему?
Сложно сказать Может быть, волосы. Или суровый взгляд.
Ханна посмотрела на него, суровости во взгляде у нее явно прибавилось она ненавидела, когда ее анализировали мужчины, особенно те, с которыми она впервые встретилась. «Ты такая-то и такая-то». Как будто они действительно могут кого-то просчитать. Но с этим любителем колы дело обстояло несколько иначе он не вызывал у нее раздражения. Мужчина махнул бармену, который, по-видимому, был весьма рад поводу отделаться от болтливой владелицы собаки. Скосив глаза на стакан своего нового собеседника, Ханна подавила в себе утреннее желание выпить красного.
Пожалуйста, минеральную воду.
Получив бутылку минералки, она расплатилась и наполнила стакан. Мужчина с любопытством взглянул на нее.
Почему из всех возможных мест на земле ты выбрала для отпуска именно это? В такое время года у нас редко бывает много туристов.
Ханна замялась. У нее не было ни малейшего желания обсуждать свой проект с кем-то еще из местных, рискуя услышать очередные плодотворные идеи. А может, как раз в них-то она и нуждается? В конце концов, вовсе не обязательно врать.
Я приехала сюда писать книгу.
Вот как? Стало быть, ты писательница?
Ханна услышала в его голосе нотки восхищения. Слегка приосанившись, она кивнула.
Что за книгу?
Любитель колы захлопнул собственную книгу и сосредоточил все свое внимание на Ханне. Та сделала глоток воды с пузырьками, чувствуя, что не готова выступать в качестве автора детективов. С другой стороны, ей вовсе не хотелось рассказывать всю историю, почему с интеллектуальной литературы она решила переключиться на криминальные сюжеты. Она решила преподнести самую короткую версию:
Вообще-то я пишу короткую прозу, но сейчас решила поэкспериментировать с криминалом.
Мужчина внимательно посмотрел на нее.
Поэкспериментировать с криминалом? Тогда мне, наверное, следовало бы тебя арестовать.
Ханна вопросительно взглянула на него.
Я местный участковый инспектор. Виктор.
Он протянул Ханне суровую руку закона, которую та пожала.
Ханна.
Она кивком указала на его джинсы и хлопчатобумажную рубашку.
Ты что, под прикрытием?
Виктор рассмеялся, чуть не подавившись колой.
Трудно работать под прикрытием в деревне, где все тебя знают. Просто я еще не на службе.
Виктор взглянул на часы. Это не был рутинный привычный жест. Похоже, он действительно забыл о времени.
Если ты собираешься совершить преступление и скрыться, советую сделать это в ближайшие тридцать две минуты.
Ты что же, единственный полицейский в деревне?
Виктор кивнул. Ханна так и не поняла, считает ли он это тяжким бременем или же предметом гордости, возможно, и то и другое.