Ольга Ярмолович
Яд материнской любви. Как мама придумывала мне болезни. Личная история о синдроме Мюнхгаузена
С комментарием психиатра Алексея Павличенко
Редактор Ольга Хардина
Главный редактор С. Турко
Руководитель проекта А. Деркач
Художественное оформление и макет Ю. Буга
Корректоры О. Улантикова, М. Смирнова
Компьютерная верстка М. Поташкин
Иллюстрация на обложке www.gettyimages.ru
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Ольга Ярмолович, 2023
© ООО «Альпина Паблишер», 2023
* * *
Вместо предисловия
Когда история болезни уже была написана
Не знаю почему, но со мной часто случалось, что самых свирепых и опасных зверей я встречал в такую минуту, когда был не вооружен и беспомощен.
Из к/ф «Тот самый Мюнхгаузен»
У каждого человека случаются события, которые тяжело пережить, сложные периоды, о которых не хочется вспоминать. Именно такой этап начался в моей жизни, когда я заканчивала работу над книгой. Декабрь 2021-го резким движением уложил меня на лопатки. Я бы даже сказала, это был нокаут.
Пока я ехала с работы, прибыла скорая. Я застала недовольных врачей, стоящих на лестнице, и бабушку, мечущуюся по коридору в попытке найти паспорт.
Врач сказал, что даже без паспорта надо ехать в больницу как можно быстрее. Скорее всего, это ковид, и бабушку надо спасать. Для пущей убедительности он повторил это трижды. Паспорт я нашла, телефон тоже, довела бабушку по сугробам до скорой помощи и помогла подняться. Тяжело дыша, она села на носилки, а я развернулась, чтобы выйти из машины.
А вы что, не поедете? Это же ваша родственница? спросил фельдшер.
Я настолько растерялась, что даже не нашла разумного аргумента: например, что в ковидную больницу не пускают родственников.
У меня там еще одна родственница, если вы не заметили, огрызнулась я.
Впрочем, даже такой сомнительный аргумент врач не смог парировать. Видимо, родственницу заметили. Уезжали так, что можно написать об этом отдельную главу. С драмой, с криками, с фанфарами. Когда я вернулась в квартиру посмотреть, как там мама, она уже в голос орала на диспетчера, что нужна еще одна машина. По крупицам я воссоздала произошедшие события. Оказалось, мама вызвала скорую себе, потому что у нее свело руки и ноги судорогой. Но когда бабушка открыла дверь бригаде, они, увидев ее состояние, быстро начали оформлять ее в больницу. Мать даже не думала, что бабушке нужно госпитализироваться. Когда на том конце провода у диспетчера тоже сложился пазл, девушка издала то ли вздох, то ли крик, то ли писк, в котором выразилось все несовершенство нашей медицинской системы. Но главное она оформила вызов еще одной бригады на то же имя.
Во дворе тем временем произошло ДТП с участием скорой. Узкий проезд, зима, сугробы. Проезжавшая машина не рассчитала габариты и шлепнула неотложку зеркалом по попе. Из легковушки выскочила женщина и начала громко кричать на весь двор, размахивая руками:
Понаставят скорых, не проехать! Вас тут вообще стоять не должно! Что это такое?
Следом вышел врач и тоже начал орать на собственного же водителя:
Вася, если ты не можешь ехать, я вызываю другую машину! Вася, ты слышишь меня? Вася, у меня бабка, ты понимаешь, у меня тут бабка!
Вишенкой на торте стал крик мужика с балкона:
Тетка, не верь скорой, вызывай ментов!
Единственным адекватным человеком во всей этой истории был Вася. Он всех в итоге и успокоил.
Я наблюдала за происходящим с крыльца парадной, чувствовала, как в минус двадцать отмерзают мои ноги, и боролась с желанием подойти, ударить орущую женщину по лицу и закричать: «Там внутри, в машине, моя бабушка! Ей срочно нужно в больницу! Слышите, там моя бабушка, вопрос о ее жизни, а вы о какой-то царапине на зеркале!»
Бабушку с того вечера я больше не видела, она умерла в больнице ровно через две недели. Сейчас я думаю: ну почему я не обняла ее, не поцеловала, не сказала, что люблю, и никак не поддержала? Если бы я знала Но мир так устроен, что обычно мы не в курсе, какая из встреч последняя.
Около часа мы ждали вторую скорую. Когда из машины начали выходить врачи в ковидных скафандрах, до меня дошло, почему предыдущая бригада была в таком раздражении. Вызывая врачей, мать не предупредила о возможном ковиде. Правда, пребывать в шоке от этого было некогда, надо было решать вопрос, как донести мать до машины.
Врач переписала данные паспорта и вручила его мне. Я же начала складывать его в косметичку вместе с телефоном, зарядкой и другими вещами в больницу.
А вы что, в больницу не поедете? От недоумения у нее даже защитные очки запотели.
Нет.
А кто ее там на каталке катать будет, кто в отделение повезет? Мы только до приемного покоя доставим.
Тут уже я подавилась от возмущения: что, у нас в больницах некому катить каталку с больным? От растерянности и усталости я во второй раз не нашла здравых аргументов.
На фоне этого сюрреализма мать играла хорошо отрепетированную драму на тему: «На погибель меня в больницу увезут», «Нет у меня никакого ковида», «Почему нельзя снять мне судороги дома, чтобы я прямо тут и умерла». Представления с участием скорой помощи, врачей, смертельных диагнозов и медицинских манипуляций всегда были любимым маминым жанром искусства. Я же плохо играла свою роль, никак не могла сосредоточиться и терялась. Хорошо, что была не одна.
Кто ж ее в ковидную больницу-то пустит? невозмутимо возразил друг, который пришел помочь донести мать до скорой.
Действительно, не пустят.
Так меня второй раз за вечер чуть не увезли в ковидную больницу.
Фельдшер тем временем командовала:
Один мужчина слева, второй справа, а вам достаются ноги!
«Ноги» прозвучало так, будто я стояла в KFC за несколько минут до закрытия и кассир предлагал мне взять то, что осталось: куриные ножки.
Когда двери машины скорой помощи захлопнулись, я отправилась домой выдыхать и пить коньяк. Если бы в тот вечер не было рядом моего мужчины, даже не знаю, чем бы это кончилось. Именно тогда я узнала, что такое на самом деле пребывать в шоке. В настоящем, а не что-то типа: «Вы видели эти пробки?! Я просто в шоке!»
Первый день я не выпускала из рук телефон, словно он был гранатой с выдернутой чекой и мог взорваться в любой момент. Я вздрагивала от каждого звонка и проклинала спамеров, предлагающих кредит. От вида незнакомого номера буквально покрывалась холодным потом. Когда выяснялось, что это спам, испытывала облегчение, густо замешенное со злостью. Как они могут звонить в такой момент?
Я повисла в ощущении неизвестности, словно в невесомости. Мне казалось, что я не могу запланировать со стопроцентной уверенностью даже утренний кофе. Я думала, что в любой момент может произойти все что угодно, что нарушит все планы: прозвучит звонок, делящий жизнь на «до» и «после», и срочно придется нестись куда-то сломя голову.